Я постоял, глядя на море.
— Игорь, а почему ты работаешь здесь? Любишь море?
Он неопределенно повел плечами.
— А все-таки?
— Мишка, ты что, совсем лопух? — Игорь говорил резко, но, судя по запаху, был совершенно спокоен. — Знаешь, какой процент безработных в Европе?
— Тридцать с чем-то.
— Тридцать семь. Пускай из них половина не хочет ничего делать и готова жить на пособие. А остальные вовсе не прочь подзаработать. Мне эту работу дали только из-за возраста. По закону.
— Сидеть на стуле и водить кредитками по сканеру…
— Да? — Игорь заинтересовался. — Это не по тебе? А простите за нескромный вопрос: какое у вас образование, кроме базового? Ты специалист в области программирования? Имеешь право на вождение пассажирского или грузового транспорта? Диплом врача? Или преподавателя?
— Нет, — честно сказал я. — Базовый курс образования. Ну и все обязательные профессии.
— Ага. Пользователь информационного терминала и оператор торговых автоматов. Меньше умеют только дебилы.
Он опять перешел на учительский тон. Но я не возмущался.
— Никто не будет тебя дискриминировать! Не надейся! Никто и никогда не скажет тебе, что ты всего-навсего сопляк с железякой на цепочке. Тебе даже будут давать больше, чем другим, лишь бы не нарываться на соцконтролеров. Но всерьез тебя никто не воспримет.
— Посмотрим.
— Успехов! — Игорь вытянулся на стульчике, раскинул руки. — Валяй! Вечером приходи, поделишься впечатлениями, ладно?
Я развернулся и молча зашагал по дорожке. Кроссовки тихонько напевали «Скатертью, скатертью дальний путь стелется». Хорошие кроссовки. Не бесплатные. В социальный минимум не входят. Мне их подарила мама на день рождения.
Центр занятости был недалеко. Я даже не стал брать напрокат машину, пошел пешком, хотя на два часа пользования у меня право есть. Как-нибудь возьму машину и отправлюсь путешествовать. Вот только решу все с работой и жильем.
В центре пришлось минут пятнадцать посидеть в очереди. Людей было немного, но и очередь двигалась неспешно. В основном в ней сидели азиаты и арабы, но были и две наши, говорившие по- русски.
На меня поглядывали. Но вроде бы равнодушно. Только от девушек шел запах любопытства.
Потом подошла моя очередь.
Служащий центра мне понравился. Молодой, добродушный. Весело улыбнулся, жестом указав на кресло перед своим столом, потом вопросительно посмотрел на кофеварку. Я кивнул, решив, что тоже могу поиграть в молчанку.
Кофе был синтетический. Может быть, очень хороший и для обычных людей почти не отличимый от настоящего, но я-то вижу сразу.
— Ищете работу? — полюбопытствовал служащий, как будто я был его старым приятелем и мог заглянуть в центр занятости просто так.
— Да.
— Позвольте?
Я протянул ему Знак. Служащий провел им над сканером. Хмыкнул. Подпер ладонью подбородок, глядя на экран.
— У вас есть права персональной ответственности, но нет прав на ответственность общественную. Так?
— Да, — признал я.
— Значит, любую деятельность, связанную с безопасностью и благосостоянием граждан, мы вынуждены отбросить.
Он опять улыбнулся:
— Впрочем, их и нет в наличии. Так что вы ничего не теряете.
— А какая работа есть? — спросил я и вдруг почувствовал в своем голосе жалобные нотки.
Служащий вздохнул:
— Посмотрим…
Его пальцы пробежали по клавиатуре компьютера.
— Ну, например, — он снова вздохнул, — торговля мороженым на пляже.
Я представил, как буду бродить среди отдыхающих с тележкой, одетый в белую форму и берет с нарисованными ягодками.
— Это для детей работа. На каникулах подрабатывать.
Служащий долго не отвечал.
— Позвольте спросить: а зачем вам все это? — Он посмотрел мне в глаза. — Общество готово предоставить любому человеку гарантированный социальный минимум. В него входит медицинское обслуживание, проживание в гостинице, пища, одежда, некоторое количество развлечений и транспортных услуг.
— Я хотел бы приносить пользу, — сказал я тупо, будто на экзамене.
— Михаил, вы позволите? — служащий достал сигарету.
Я кивнул.
— Неделю назад вы сдали тесты и получили гражданские права. Вы стали гражданином мира. Прекрасно! Но давайте признаем, что ваш жизненный опыт и способности в силу возраста ограничены. Вы вольны жить где угодно, делать что угодно, получать от общества помощь… Но вам ведь не это нужно? Вы хотите самоутвердиться. Доказать, и в первую очередь себе самому, что вы такой же, как все, даже лучше. И, скажу честно, это говорит в вашу пользу. Но сейчас не девятнадцатый и не двадцатый век. Нигде и никому не нужен неквалифицированный труд. Есть огромная потребность в профессионалах. Для остальных остается торговля мороженым и воздушными шариками. Я фигурально выражаюсь.
— Я фигурально вас понял, — буркнул я.
— Не обижайтесь, — служащий налил себе еще кофе. — Я размышляю, чем вам помочь.
Я видел, что он не врет. Действительно пытается что-то придумать. И от этого становилось только тоскливее.
— У нас есть специальная работа для тех, кто считает себя незаслуженно невостребованным, — сказал вдруг служащий. — Творчество. Быть может, у вас есть позыв стать художником, музыкантом, поэтом?
— Позыв есть, нет способностей.
— Способностей не надо, — спокойно ответил служащий. — Артистическая среда. Создание собственного художественного стиля. Например, будете рисовать белые квадратики на красном холсте. Новое направление в искусстве. Это ведь тоже социальный клапан. Каждый человек хочет верить, что он кому-то нужен.
— Я хочу быть нужным по-настоящему! — воскликнул я.
— Верю. Потому и не пытаюсь предложить вам имитацию работы, — служащий вздохнул. — Михаил, может быть, у вас есть какие-то особые способности? Ну хоть что-то, недоступное другим людям?
А ведь до этого момента все было нормально!
Ему казалось, что говорит он совершенно естественно. Но я-то видел. Будто серые иглы медленно посыпались с его кожи.
Запах настороженности. Запах двойной игры.
— Какие у меня способности, — вздохнул я.
Про мои способности «нюхача» он ничего знать не мог! Эта информация вложена в Знак, но доступна лишь врачам, а никак не мелким клеркам в офисе по трудоустройству.
— Жаль, — вздохнул служащий. — Тогда ничем не могу помочь. Кроме работы продавцом. Или
