таращился на Присс. Нельзя же быть таким падким на лесть!
Когда я вернулся, Рип лежал на спине, бесстыдно раскинув лапы, а Присс почесывала ему живот и улыбалась. Глаза Присциллы скользнули по бритвенному прибору, который я держал в руках. Глаза Рипа, разумеется, не отрывались от лица Присс.
Я приготовился к тому, что Присс опять заведет свою шарманку: ей не нужен телохранитель и не слишком ли далеко я захожу. Вместо этого она лишь пожала плечами:
– Ты готов?
Стараясь не показывать своего удивления, я коротко ответил:
– Конечно.
И мы поехали. Сцена расставания была уже явным перебором – Рип выл и бесновался, но в остальном все прошло довольно гладко.
Как и на следующее утро.
Руби приготовила настоящий деревенский завтрак – ветчина, колбаса, яйца, тосты, соус, яблочное повидло и бог знает что еще. Глядя на такой завтрак, удивляешься, как это фермеры вообще выходят на поля.
Мне казалось, что мы с Присциллой ясно дали понять, зачем я остался на ночь, но Руби, похоже, пришла к совсем иным выводам. Она суетилась вокруг со своей неизменной лучезарной улыбкой, а когда я поглощал третий тост с повидлом, прочирикала:
– Правда, Присс, чудесно, когда в доме есть мужчина?
Я перестал жевать.
Присс, расправлявшаяся с яичницей, тоже перестала жевать и твердо отчеканила:
– Мама, Хаскелл здесь потому, что выполняет работу. Понятно? Ему за это платят.
Я подумал, что теперь все стало на свои, чисто торгашеские, места. Большое спасибо, Присцилла, дорогая.
Руби лишь загадочно улыбнулась и весело пропела:
– Ну конечно, милая, конечно!
Вместо того чтобы рассердиться, Присс улыбнулась. Она попыталась прикрыть улыбку салфеткой, но я- то все равно углядел, как ее губы поползли в разные стороны.
– Нам лучше поторопиться, сказала она. – Офис открывается только в восемь, но я люблю приходить пораньше. Стараюсь появляться на работе хотя бы за полчаса до остальных, чтобы просмотреть почту.
Улыбка исчезла. Я догадался, о чем она думает. Веселенькое дельце – тащиться к бройлерам на следующий день после убийства их властелина.
Присс мгновение помешкала, потом продолжила:
– И еще нам нужно проведать Рипа.
Похоже, я ее недооценивал. Все утро я твердил себе, что надо напомнить о Рипе, а Присс опередила меня и сама напомнила. Всякий, кто способен отнестись с симпатией к безмозглому псу, не может быть у меня на плохом счету.
Рип всего пару раз гавкнул, когда мы с Присс вышли из машины. Причем оба гавканья предназначались мне, и стрелка моего раздражения тотчас зашкалила. Все остальное время Рип с такой силой вилял задом, что хвост так и мелькал в воздухе. Движения Рипового зада были обращены, конечно же, к Присс. И, судя по всему, она была рада этому глупому псу не меньше, чем он ей, потому что, не обращая внимания на свой элегантный деловой костюм, стащила Рипа по ступенькам.
Видимо, у нас с Рипом есть что-то общее – к нам обоим давненько не прикасались женские руки. Я даже испугался, что с этим дуралеем от восторга случится сердечный приступ.
И еще надо признаться кое в чем. Меня грызла ревность. Я почти подозревал, что Присс с Рипом собираются сбежать, бросив меня на произвол судьбы.
Испустив тяжкий вздох, я покинул влюбленных голубков и побрел переодеваться. Пока я шуровал в спальне, мне не давал покоя один вопрос: с какой стати с Присциллой произошла столь невероятная метаморфоза? Куда подевалось все ее высокомерие и надменность? Снизу донесся веселый смех. Я прислушался. Так могут смеяться лишь счастливые девчонки, которым нет дела до тягот этого мира.
Опустившись на кровать, я предался скорбным размышлениям. Интересно, кто вызывает у меня большую ревность: Рип, который начисто забыл о моем существовании, или же Присс, сосредоточившая все свое внимание на моем глупом псе?
Похоже, стоит поучиться у старого греховодника Рипа, как следует производить впечатление на дам. А что? Может, и мне не мешает наловчиться так же закатывать глаза и вываливать язык?
Поскольку предстояло весь день провести в офисе, я решил, что джинсы и видавшие виды кроссовки следует сменить на что-нибудь более изысканное. В шкафу отыскалась рубашка кремового цвета, из тех, что не нужно гладить. Порывшись, я обнаружил тонкие коричневые брюки, на которых каким-то чудом сохранилась складка. Настроение мое улучшилось. Брюки превосходно сочетались со спортивной курткой. Сие клетчатое творение американской текстильной промышленности мне всучили на распродаже, уверив, что это самая модная модель. Случилось это, правда, лет пять назад. Я оделся и осмотрел в зеркале франтоватого типа с веснушчатой физиономией. Хорошего понемножку. С этой благой мыслью я решительно отказался от галстука. Умеренность – вот девиз настоящего мужчины. Не хватало только, чтобы меня перепутали с Р.Л.
Я нацепил кобуру и уже застегивал куртку, когда зазвонил телефон. Сняв трубку, я тотчас понял, что это, должно быть, та разъяренная особа, о которой рассказывала Мельба. Видимо, эта упорная женщина сумела не растранжирить с тех пор запасы злобности.
В трубке раздался рык:
