накрыла ледяную равнину, звезды высыпали на небо. Когда глаза привыкли к темноте, Индира сумела различить на черном диске гигантской планеты бурю, пронизанную молниями. Эта буря превосходила размерами всю Европу.
Индира поговорила с Карром, потом с дочерью. Рассказала ей, что видит вокруг. Элис была на какой-то из скользящих улиц в городском торговом центре.
— Карр уже соскучился по тебе, мама, — объявила Элис. — Говорит, что хочет переделать твою комнату. Это будет сюрприз.
Дочь не пожелала говорить о своей самостоятельной работе. Индира попробовала надавить и в ответ услышала:
— Мне надо идти. Приехала. Пока.
В поезде было полно шахтеров (так здесь назывались люди, добывающие минералы, хотя они и не работали в шахтах). Все как один надирались наркотиками — последняя возможность повеселиться перед трудовыми буднями. И одеты были одинаково: кожаные куртки и фасонистые высокие башмаки. Они были коренные европеанцы, по происхождению — из Южной Африки. Один играл на металлической гитаре, другой, очень красивый и очень черный юноша с резко очерченными скулами, пытался «клеиться» к Индире. Товарищи это громогласно одобряли. Впрочем, он больше смотрел на свое призрачное отражение в толстенном окне вагона, чем на Индиру. Его звали Чемпион Кумало. Индира сначала подумала, что это кличка, но нет: все его товарищи носили либо вычурные, либо библейские имена. Троица Адеподжу, Сара Мозехелоа, Руфь и Исаак Малунгу.
Когда Чемпион бросил свои ленивые попытки заигрывать с Индирой, отношения стали приятельскими. Индире рассказали, что двое братьев Чемпиона учатся в той же школе, что и Элис. По кругу пустили бутылку персикового бренди и тубы с чем-то, именуемым «туманец». Зелье воняло ацетоном, от него тут же начало мутиться в голове, зато настроение стало легким и дружелюбным. Шахтеры дивились профессии Индиры. Сара Мозехелоа воскликнула:
— Чистить океан от монстров! Замечательное дело!
— Ну, не знаю, зачем лезть туда, в мир под нами, — заметил Исаак Малунгу. — Я вот тридцать лет шахтером, и ни разу не понадобилось туда идти. Наш мир здесь, вокруг нас.
— Но ведь океан — часть нашей планеты, — возразила Сара. Ее седые волосы были убраны в косички, вроде щупалец медузы, и перетянуты пластиковыми шнурками. Лоб изрезан шрамами — поскольку шахтеры работали на поверхности льда, они часто страдали от рака, вызванного радиацией. — Океан создает нашу планету, так что очень важно избавиться от монстров.
Гитарист Троица Адеподжу был высоким даже для европеанца, улыбчивым мужчиной; пальцы у него были такие длинные, что, казалось, на них больше суставов, чем обычно.
— Эта гадость — с Земли, — объявил он. — Вот почему нам надо от нее избавиться.
Индира вспомнила, как она пыталась объяснить Элис, почему Земля победила в Тихой войне: «Земляне богаче, у них больше техники и людей. Они выжали все из своей планеты и теперь хотят то же самое сделать с другими». Элис ответила: «Тогда мы должны заполучить то, чего у них нет» — сказала так серьезно, что Индира рассмеялась.
Троице ответил Чемпион:
— Уничтожим монстров, но все равно не избавимся от гнета Земли.
Шахтеры покивали и начали рассказывать Индире о своей жизни в годы Тихой войны. Многие всю войну провели на Европе, остались в своих поселках, когда население столицы, называемой в то время Миносом, было эвакуировано на Ганимед.
— Голодали ужасно, — рассказывала Сара. — Под конец были готовы есть собственные башмаки.
Ее перебила Руфь Малунгу:
— Нечего болтать, женщина! Ты была такая кокетка, что померла бы от голода, только бы тебя похоронили в твоих ботиночках!
Остальные захохотали. И верно: башмаки у Евангелии были прямо-таки выдающиеся — зеленой замши, покрытые замысловатым узором из крошечных зеркалец и расшитые красной и золотой нитью.
За сим последовали рассказы о каннибализме, о том, как несколько поселков превратились в дым, когда ядерный снаряд вскрыл ледяную оболочку океана, открывая дорогу для контейнера с биологическим оружием. Это произошло в Тайр-Макуле, что на полушарии, закрытом от Юпитера. Хотя район был малонаселенный, погибли больше ста шахтеров, там остался гладкий диск радиоактивного льда в центре огромной, на сотни километров, звезды с лучами из глубоких канав — сверкающий шрам на изрытом коричневом лике Европы. Индира слышала все эти истории и прежде; казалось, европеанцы никогда не устанут повторять свои рассказы о войне. У Индиры была собственная история, но слишком скорбная для того, чтобы о ней распространяться: гибель всей семьи, два года, проведенные в сиротском доме на Ганимеде. Наконец ей удалось перевести разговор на монастырь.
— Ты туда? — с широкой ухмылкой спросил Чемпион. — Вот так штука!
Остальные обменялись замечаниями на непонятном щелкающем языке и захохотали. Чемпион не захотел объяснить Индире, что их развеселило, только заметил:
— К богачам едешь. Они держат громадную водорослевую ферму, поставляют соединения углерода половине шахт.
— У них начальник — генинженер, — сказала Сара, а Троица добавил:
— Называет себя Рссером. По-моему, это ненастоящее имя. Говорят, он сбежал с Земли, потому что его поймали на чем-то незаконном. Должно быть, он и здесь чем-то таким занимается.
— Может, делает монстров, — отозвался Чемпион. — Сделал одного слишком сильного и хочет, чтоб ты его убила.
— Странные они люди, — сказала Сара. — Никакие не христиане, хотя говорят, что веруют в Единого Бога. Зовут себя адамистами.
Они рассказали Индире о монастыре больше, чем она смогла вытащить из информсети. У шахтеров было немного фактов, но сплетен они знали предостаточно и выкладывали их живо и с напором. Прошло три часа с начала затмения, над черной тушей Юпитера двойной звездой поднялись Земля и Венера, за ними вышло Солнце и залило светом ледяные равнины. Троица снова взялся за гитару, и когда поезд подошел к Кадмусу, половина вагона пела во всю глотку.
Глава 3
Промышленный поселок Кадмус: несколько групп зданий на сваях, резервуары-хранилища, ледяное поле космопорта, истыканное черными пятнами реактивных выхлопов, длинная полоса транспортера для минералов. Индира сняла комнату и несколько часов отдыхала. Перед сном поговорила с Карром; Элис спала. Скучает по матери, сказал Карр.
— Я тоже по ней скучаю, — ответила Индира.
— Ладно, ты будь поосторожней…
Более всего здесь были заметны солдаты оккупационных сил. В столовой, где Индира завтракала, громко разговаривали два офицера; они словно не замечали гневных взглядов окружающих. После завтрака пришлось выдержать пятнадцатиминутный допрос, прежде чем ей разрешили войти в роллбус, направляющийся на Щит Сциллы, к монастырю.
Индире предстояло десятичасовое путешествие — длинный путь, в четверть окружности ледяной планеты-крошки. Со временем ослепительная звездочка Солнца ушла вперед, на запад, а Юпитер повис на востоке. Он был почти в полной фазе, по вертикали его опоясывали желтые и белые взлохмаченные полосы бурь; если следить за бурями достаточно долго, можно было отметить их медленное движение. Желтый диск Ио скатился за горизонт, но спустя час поднялся снова.
Однополосная дорога тянулась по дамбе, над широкой равниной, состоящей из ледяных плит. Некоторые из них достигали десяти километров в ширину, но чаще были небольшими. Повороты океанских течений вновь и вновь разламывали и передвигали льдины — здесь поверхность Европы казалась
