тех пор я и знаю старикана Симса. Он считался вроде как другом семьи. Кажется, в свое время даже подкатывался к бабуле. Он, ясное дело, помладше будет, но что с того?
Этот факт я мысленно взял на заметку. Вдруг Делберт всю жизнь точил на бабулю зуб? Может, ее отказ разбил ему сердце и он сорок лет вынашивал планы мести? А что? В жизни и не такое случается.
– Итак, значит, вы втроем играли в карты. Здесь?
Джо Эдди кивнул.
– Поначалу-то нас было пятеро. Бабуля тоже притащилась. Часов в семь заявилась вместе с дедулей и о чем-то трепалась с Юнис на кухне. Вот была любительница почесать языком! И Юнис туда же. О чем только эти бабы болтают – ума не приложу. – Джо Эдди театрально закатил глаза. – И чешут языками, и чешут.
Похоже, от меня требовалось сочувствие. Не знаю, удалось ли мне его изобразить, но я старался. Ну, виданное ли дело! Вот досталось парню. Только представьте – его жене вздумалось общаться с родной бабушкой! Каждый день. Нет, это просто немыслимо. За что, спрашивается, такой крест бедолаге? За что его Господь наказал? К счастью, наказанию пришел конец.
– А не помнишь, когда бабуля ушла?
– Мы успели парочку конов сыграть… Часов в девять. Около того. – Громадный котелок кокетливо склонился к плечу. Джо Эдди подмигнул. – Во всяком случае, копам я сказал, что в девять.
Я взвесил все «за» и «против». Подмигнуть – не подмигнуть? Нет, пожалуй, не стоит. Не дай бог, Джо Эдди решит, что я с ним заигрываю. Меня аж в дрожь бросило.
– Итак, вы сидели в гостиной. Юнис с бабулей оставались на кухне, верно? Ну а после ухода бабули? Где была Юнис?
– Да здесь, где ж еще? Чего-то там крючком ковыряла. Небось очередной платок. Она их вечно вяжет.
– Из комнаты никто не выходил?
Джо Эдди угрожающе сузил глаза. Очевидно, мой намек дошел даже до его младенческого сознания.
– А если и выходил? Ну, я, например. И что с того?
– Да ничего, – с улыбкой заверил его я.
Ответной улыбки не последовало. Джо Эдди расправил плечи и выразительно бухнул сжатые кулаки на колени. Я готов был поклясться, что дом заходил ходуном.
– Слышь, ты, Хаскелл… Я выходил на кухню за колой. И все дела. А потом передумал. Там столько сахару напихано – небось слыхал?
Я понимающе кивнул. Чтобы Джо Эдди да не следил за весом?! Всем бы с него пример брать.
– Этот старый осел шериф Минрат вцепился в меня как клещ, – прорычал Джо Эдди. – Чего, говорит, выходил, если вернулся без колы? Нет, Хаскелл, ты себе такое представляешь?
Если честно, то представить «такое» мне было совсем не сложно, поскольку я отлично знал Верджила Минрата. Во-первых, он был закадычным другом моего отца, а во-вторых, грандиозное ограбление магазина скобяных товаров мы с ним раскрыли на пару. Верджил парень что надо. К Джо Эдди он наверняка испытывал не менее горячую симпатию, чем я.
Нужно взять на заметку и Верджила и заглянуть к нему, да поскорее.
Джо Эдди тем временем ждал от меня сочувствия. Пришлось в очередной раз улыбнуться и кивнуть. Ничего не поделаешь. Обстоятельства иногда сильнее нас.
– Вот тебе и полиция, – поддакнул я. – Чуть что – сразу цепляться к законопослушным гражданам. – Я заговорщически наклонился к Джо Эдди. Уверяю вас, стул подо мной даже не скрипнул. – А еще кто-нибудь выходил из комнаты в тот вечер, а?
Лицо Джо Эдди прояснилось. Не иначе как этот вопрос пришелся ему по душе.
– Ха! Еще бы! Все выходили! – торжествующе рявкнул он. – Делберт за пивом бегал. Привез с собой упаковку и оставил в машине. У него там холодильник дорожный, вот он и мотался туда-сюда. Таскал по одной банке. – Джо Эдди расплылся в ухмылке. – Между нами, Хаскелл… Делберту просто лень было притащить сюда весь холодильник.
– Значит, он выходил несколько раз?
– Ага. Я ж говорю – по одной банке таскал. Дедуля, кстати, тоже не раз бегал отлить.
В комнату вошла Юнис, кренясь под тяжестью подноса с графином лимонада и двумя бокалами, на четверть заполненными кубиками льда.
– Как по-твоему, сколько раз дедуля в тот вечер выходил из-за стола? – поинтересовался у жены Джо Эдди.
Юнис вздрогнула под аккомпанемент позвякивания кубиков льда о стекло.
– Н-ну… о господи… – пролепетала она, опуская поднос на журнальный столик. Ее движения напоминали замедленные кадры кино, а взгляд, словно у загнанного зайца, метался от меня к мужу. – Н-наверное… раза два?
Джо Эдди не на шутку оскорбился.
– Раза два?! Да ты что, женщина, издеваешься надо мной? Раз пять, не меньше. – Он повернулся ко мне. – У старика почки ни к черту. А он еще пивком балуется.
– Но он… он ненадолго выходил, – дрожащим голосом вставила Юнис.
– А мы все ненадолго выходили, – парировал Джо Эдди. – Где-то в половине двенадцатого Юнис ушла спать, ну а мы еще часика два поиграли. Как обычно.
– У них стало привычкой по пятницам играть в карты, – объяснила Юнис. И поспешно отвела глаза. – Только вот теперь… – Она умолкла, пытаясь справиться со слезами. Я сразу вспомнил Корделию. Сейчас сходство сестер не вызывало сомнений.
Джо Эдди пожал плечами.
– Дедулю теперь карты не интересуют, – укоризненным тоном буркнул он, явно не одобряя такое поведение.
Ну конечно. Хорошенькое дело! Отказаться от «шулера» из-за такой малости, как убийство жены, – это уж чересчур.
Чуткая душа этот Джо Эдди.
Я молча следил за Юнис, пока она разливала лимонад по бокалам. Ее лицо немного порозовело, слезы придали блеск глазам, и на один мимолетный миг я узнал в этой блеклой женщине миловидную застенчивую девчушку из младшего класса. Ту самую, что осталась в памяти со школьных времен. Впрочем, она и сейчас могла бы выглядеть прелестно, если бы заглянула в парикмахерскую, чуть-чуть прибавила в весе и сменила заношенный халат и кошмарные тапочки из розового плюша на что-нибудь более приличное.
Капелька косметики тоже не помешала бы. Но самую большую услугу Юнис оказала бы себе, послав куда подальше Джо Эдди.
Я поблагодарил Юнис за лимонад. В ее ответном взгляде сквозило удивление. Похоже, за последние десять-пятнадцать лет она отвыкла от обычного «спасибо».
– Расскажи мне о своей бабуле, – попросил я.
Вы не поверите, но Юнис улыбнулась! Тем самым подтвердив мою догадку о том, что она осталась все той же прелестной крошкой. Только эта прелестная крошка пряталась в уставшей, неухоженной женщине.
– Бабуля у нас была замечательная! – Юнис снова утонула в бездонном кресле у двери. – Мы считали ее скорее не бабушкой, а мамой. Она ведь нас с Корделией вырастила. Родители погибли в автокатастрофе, когда мне было шесть, а Корделии только-только исполнилось четыре.
