сказала:
– Чтоб я еще когда-нибудь обратилась в полицию! Да ни за что на свете! Ни-ког-да!
Вместо ответа Нэн пожала плечами.
– Подумать только, – продолжала я, – отпросилась с работы, и ради чего? Чтобы меня в очередной раз обхамил этот громила! Черт побери! Какое удовольствие!
Нэн опять пожала плечами:
– Но ведь мы должны были сообщить о телефонных звонках.
– Да? И зачем же? И чего, скажи на милость, мы добились?
Нэн свернула на бульвар и притормозила позади почтового фургона, заблокировавшего узкую улочку. Что и говорить, чудесное завершение чудесного дня.
– Черт, – прошипела Нэн и, злобно глянув на злополучный фургон, повернулась ко мне. – Слушай, Берт, хватит канючить. Ты же сама согласилась поехать в полицию.
Я обратила на нее негодующий взор. «Канючить»? Сестрица взбрыкнула и гордо покинула полицейский участок, а я, значит, канючу?
– Высади меня здесь, – проворчала я. – Пешком быстрее дойду. – Я не стала добавлять, что если пробуду с ней еще минуту, то и сама могу высказать парочку угроз в ее адрес.
Рывком распахнув дверцу, я перебежала улицу и бодро зашагала прочь.
– Берт! – остановил меня голос сестры.
– Что еще? – рявкнула я, оборачиваясь. Нэн опустила стекло и пристально смотрела на меня.
– Будь очень осторожна, ладно? – По глазам было видно, что она в самом деле встревожена. Господи, и ради чего мы только воюем? Я растерянно улыбнулась.
– Ладно. И ты тоже.
Естественно, после этого обмена пожеланиями я вскоре поймала себя на том, что, торопливо шагая обратно к «Фарли, Невину и Вудсу», то и дело оглядываюсь через плечо. Со стороны я, наверное, напоминала одного из персонажей фантастического ужастика «Чужой» – после того как монстр вырвался на свободу и разгуливает по космическому кораблю. И если бы я так часто не оглядывалась, скорее всего вообще не заметила бы незнакомку, следовавшую за мной по пятам.
Если, конечно, она действительно шла за мной. Я принялась останавливаться через каждые три шага, делая вид, будто разглядываю витрины магазинов. На самом деле я проверяла, как поведет себя незнакомка.
И всякий раз она тоже исправно останавливалась. Даже когда я столбом застыла посреди тротуара и вперилась в небо, словно углядела там невесть что, незнакомка тоже остановилась. Краем глаза я отметила, что она уткнула нос в аптечную витрину, внимательно изучая экспозицию разнообразных кремов для ног.
Пока дама рассматривала витрину, я рассмотрела ее саму. Одета она была в рыжевато-коричневый дождевик с поднятым воротником – ни дать ни взять, Шерлок Холмс в юбке. Только Холмс ни за что не напялил бы такие огромные солнечные очки в оранжевой оправе. И не стал бы красить волосы в ярко-рыжий цвет. А если это парик?.. Не стал бы Холмс и ходить на четырехдюймовых каблуках. Причем ботиночки у дамы были того примечательного оттенка, который Нэн именует «цветом детской неожиданности», – и сумочка в тон.
Когда я наконец добралась до своего офиса, мисс Шерлок Холмс спокойно прошествовала мимо, громко цокая каблучками. Я с облегчением перевела дыхание. Может, у меня просто- напросто развивается паранойя? Но, говорят, даже у параноиков бывают враги.
Остаток дня я провела, нервно подпрыгивая, стоило кому-нибудь подойти ко мне сзади, а по дороге домой то и дело кидала безумные взоры в зеркальце заднего вида. Насколько я могла судить, никто меня не преследовал. И, выруливая на подъездную аллею к дому, я уже пребывала в убеждении, что чересчур насмотрелась ужастиков.
Пока не увидела свою входную дверь. Она была слегка приоткрыта.
Но ведь утром я тщательно ее заперла? Ну конечно, заперла. С трудом переставляя ватные ноги, я чувствовала противное пульсирование в ушах.
Я распахнула дверь. О господи…
Моя гостиная представляла собой точную копию гостиной Нэн вчера вечером. Выдвинутые ящики; распахнутые дверцы шкафов; газеты, одежда и книги вперемешку на полу.
Я с трудом проглотила застрявший в горле ком и выдавила: «Боже мой…» – но сама едва себя услышала. Издалека донесся шум подъезжающего автомобиля, но я всецело сосредоточилась на кошмарной свалке, в которую превратилась моя бедная квартира. Наклонившись, подняла канделябр, свалившийся с каминной полки, – снизу у него откололся маленький кусочек. На глаза навернулись слезы. Старательно поморгав, я двинулась дальше по комнате.
Боже правый! Все было в точности как у Нэн: вроде бы ничего не пропало, но раскидано на совесть.
Только я поставила на место канделябр, как с лестницы послышался шум; я истошно завизжала, а в следующую секунду увидела, кто спускается мне навстречу.
– Джейк! Что ты здесь делаешь?
Увидев меня, Джейк вздрогнул, а затем вытянул обе руки, демонстрируя свою непричастность.
– Когда я пришел, здесь все уже было в таком виде. Я просто проверял… хотел убедиться, что тот, кто все это натворил, не поджидает тебя наверху.
Я напряженно уставилась на него. После того как человек, которому веришь, тебя обманет, уже трудно принимать его слова за чистую монету. Вот что самое ужасное…
– Значит, моя дверь была не заперта? Джейк кивнул:
– Широко распахнута. Я и вошел. Словно по заказу, на сцене появилась Нэн.
– Вот дерьмо, мать вашу! – с чувством сказала она, бегло оглядев комнату.
Впервые в жизни я подумала, как емко она охарактеризовала ситуацию.
– Вы еще не видели, что на втором этаже, – мрачно заметил Джейк.
Мы с Нэн переглянулись и молча поднялись вслед за ним. Прошли по коридору. И остановились на пороге ванной.
Именно там кто-то оставил для меня сообщение. Ярко-оранжевой помадой на зеркале было намалевано:
НИКАКИХ КОПОВ, А НЕ ТО – СМЕРТЬ!
Глава шестая
НЭН
Я уставилась на ярко-оранжевые каракули, красовавшиеся на зеркале в ванной Берт:
НИКАКИХ КОПОВ, А НЕ ТО – СМЕРТЬ!
Вроде бы ясно.
Но только не Джейку. Он переминался с ноги на ногу в своих ковбойских сапогах (для непосвященных уточняю: это такие сапожки на высоком каблуке и с пестрой отделкой по краю голенища).
– Ну и что же, по-вашему, означает эта чертовщина?
Вот и снова мистер Дурацкий Вопрос нас не разочаровал.
– Джейк, – произнесла я с ангельским терпением в голосе. – По-моему, нам не советуют обращаться в полицию.
