Каблуки Берт громко стучали по серому кафельному полу. Мы прошли мимо охранника в форме, мимо кассы, поднялись на второй этаж и направились к справочному залу.
Нью-йоркский выговор библиотекарши звучал в нашей глуши столь же неуместно, как крик младенца в доме престарелых.
– Чем могу помочь? – Акцент дамы явно дисгармонировал со старомодными очками на эластичном шнурке, воротником-стойкой с рюшечками и жидкими, с проседью, волосенками, собранными в аккуратный пучок на затылке. Такое впечатление, что именно с нее писали Старую Деву для детских игральных карт. Только вряд ли старые девы накладывают на веки синие тени аж до самых бровей.
– Вам нужны некрологи двадцатипятилетней давности? – переспросила дама, пережевывая не меньше пяти пластинок жвачки зараз, что придавало ей сходство с хомяком. – Вы что, шутите? Без фамилий и точной даты смерти? Это ж все равно что пальцем в небо! – фыркнула она, смачно чавкнув жвачкой.
С образом строгой библиотекарши было покончено.
– А как насчет газетных статей на ту же тему? – справилась я.
Дама нацепила на нос очки, оглядела меня, затем сняла окуляры.
– Думаете, об этом писали в газетах? О чем идет речь? Несчастный случай?
– Нет, – ответила Берт. – Их застрелили. Убили.
– Убийства, значит? Хм, любопытно. Но тем не менее ничем не могу помочь. Нужна точная дата смерти. Ведь это ж надо просмотреть пятьсот миль микрофильмов! Повторяю: ничем не могу помочь.
Я свирепо уставилась на мадам. Да кем она себя вообразила? Ведьмой на помеле?
– Может, дадите нам хоть несколько миль и позволите просмотреть? – елейным голоском попросила я.
Берт рядом со мной нарочито прочистила горло, давая понять, что я в который раз демонстрирую свою извечную «проблему общения», как она это именует. Черта с два! Да я ведь сама любезность. В противном случае с большим удовольствием оттянула бы эти окуляры на эластичном шнурке от шейки библиотекарши, а потом отпустила бы их прямой наводкой обратно к ней на нос со скоростью восемьдесят миль в час.
– Мы были бы вам очень благодарны за все, что сумеете для нас сделать, – вставила Берт, похлопывая по сухой клешне дамочки.
Ведьма резко отдернула руку – очевидно, библиотекари из Нью-Йорка не любят, когда их лапают. С сомнением оглядев нас, она подтолкнула в нашу сторону огромную конторскую книгу и пачку формуляров.
– Хотите мили, мы дадим вам мили, – проворчала она. – Но сначала вы должны заполнить формуляр и записаться в книге. Таковы правила. А после этого мы можем попытаться.
Это «мы» прозвучало прямо-таки по-королевски. Я записалась в книге, а Берт заполнила требование, вписав туда фамилию погибших и приблизительную дату. Мы прикинули, что убийства произошли где-то между маем и августом.
Ведьма снова нацепила окуляры и придирчиво оглядела требование. Затем столь же придирчиво оглядела нас.
– Вы близнецы?
Мы дружно закивали. В ответ ведьма пожала плечами и вернулась к формуляру. Вдруг ее лицо просветлело.
– О, Сандерсены! Что ж сразу не сказали? Никаких проблем. Это я быстренько отыщу.
Подавшись вперед, она воровато огляделась и понизила голос. Мы с Берт тоже посмотрели по сторонам: вокруг не было ни души.
– Слушайте, – заговорила ведьма, – эти двое наверняка оставили крупное состояние. Может, родственники до сих пор из-за него дерутся, а? – Голос ее становился все громче. – Мне, знаете, доводилось такое наблюдать. Готова поспорить, адвокаты уже основательно поживились: может, от денег ничего и не осталось. За двадцать-то лет. – Она осеклась и уставилась на твидовый пиджак Берт. – Ой… А вы сами-то не адвокат, нет?
Ну класс! У ведьмы язык развязался. Возможно, мне все-таки придется проделать этот трюк с ее очками, чтоб пошевеливалась.
Берт выглядела польщенной.
– Я – адвокат? Ну что вы! – улыбнулась она, приглаживая волосы. – А почему вы спросили?
– Да видите ли, милочка (Берт уже милочка?), за последние несколько месяцев двое или трое спрашивали насчет этих Сандерсенов. Представлялись адвокатами. А последний раз, где-то с месяц назад, пришла женщина в розовом спортивном костюме и дешевых оранжевых очках. Похоже, по-вашему, на адвоката, а?
Берт встрепенулась:
– А рыжего плаща на ней не было? Ведьма энергично закивала:
– Был, был! Как вы сказали, сразу и вспомнила. Наверное, надела, чтоб прикрыть свой дрянной костюмчик. – Тут она снова осеклась и уставилась на Берт. – А она, часом, не ваша подруга, нет?
«Она наша матушка!» – так и подмывало меня рявкнуть. Но Берт опередила:
– Нет, мы с ней не знакомы. – Посреди своей фразы Берт, видать, сообразила, что тогда не совсем понятно, откуда ей известно насчет плаща. – Но мы знакомы с людьми, которые ее знают.
Ведьма растерянно захлопала глазами, а Берт тем временем пинала мою лодыжку острым мыском своей туфли. Не дожидаясь, когда мне потребуется первая помощь, я незаметно кивнула ей: мол, усекла, не волнуйся. Я прекрасно поняла, что ведьмино описание в точности подходило той тетке, которая, по мнению Берт, давеча таскалась за ней по пятам.
Более того, меня вдруг осенило: с тем же успехом этому описанию соответствовала и миссис Ледфорд. Так вот что кольнуло меня вчера при виде ее плаща! Неужели эти две дамочки – одно лицо?
Я глянула на здоровенную книгу в руках ведьмы и спросила:
– А дама в спортивном костюме тоже здесь записалась?
Ведьма постучала по талмуду костлявым пальцем.
– Милочка моя, каждый, кто хочет взять микрофильм, обязан расписаться в этой книге. Таковы правила!
Она произнесла это так, будто сам Моисей провозгласил сие правило.
Развернув талмуд к себе, мы с Берт принялись сканировать его с конца.
– Вы что, хотите ее найти? Полноте, этак до вечера не управитесь. Да и как вы поймете, что это ее подпись? – обескуражила нас библиотекарша, вновь зачавкав жвачкой. – Я бы не сумела. И пытаться не стала бы.
Охотно верю!
В итоге мы все-таки нашли ее подпись. На третьей странице с конца кто-то подписался знакомым именем. Черными чернилами и с множеством вензелей.
Ким Бейсингер.
Можете назвать меня скептиком, но я почему-то была уверена, что Ким давненько не заглядывала в публичную библиотеку нашего городишки.
По логике вещей, это должно было меня позабавить. С одной стороны,
