Горец в её постели

есть Алекс. – Мара помахала ему, и ее сердце защемило, когда он ослепительно улыбнулся ей и начал играть «Парня из Хайленда».

– Игра на волынке – только один из талантов Алекса, – добавила она, оглядываясь на отца. – Надеюсь, он тебе понравится.

– Такой, как он? – ее отец хлопнул по колену. – Любого молодого человека, который носит килт, играет на волынке и зажигает такой огонь в глазах моей маленькой девочки я был бы горд назвать своим сыном.

Мара почувствовала, как ее горло сжалось от счастья, а глаза защипало.

Яростно сглатывая, она поборола чувства прежде, чем успела упасть хотя бы одна слезинка. Она не собиралась проявлять эмоции перед Юфимией Росс. Она только надеялась, что ее отец все еще будет относиться к Алексу так же, если когда-нибудь их тайна выплывет наружу.

Конечно, она вовсе не собиралась позволить этому случиться.

При таком количестве гостей, призраков и друзей, присутствующих на вечернем приеме, даже если Алекс все-таки начнет исчезать в какой-то момент празднества, под рукой будет достаточно его людей для прикрытия, пока страшный момент не минует.

На прошлой неделе была, по меньшей мере, дюжина таких инцидентов, но Мара не хотела думать о них.

По крайней мере, не сегодня вечером, накануне церемонии открытия мемориала.

Состоится традиционная Хайлендская кейли со всеми этими колокольчиками и свистульками.

И она надеялась, не будет никаких неожиданных сюрпризов.

Надежда длилась до тех пор, пока в разгар песен, музыки и разговоров она не обнаружила, что к ней направляется маленькая, обмотанная пледом жена ее отца. Обычно мертвенно-бледные щеки Юфимии сейчас были красными, а тонкие губы сжаты так крепко, что она слегка походила на хурму.

Хуже того, за ней на всех парусах мчалась украшенная шарфом из шотландки Пруденсия.

Нигде рядом не было ни отца, ни Алекса, ни даже Мердока. К ее смятению, все трое мужчин сейчас занимались тем, что приличествует джентльменам. В битком набитом приемном зале.

Великолепные в своих килтах и жакетах Принца Чарли с серебряными пуговицами

[48]

, они стояли у пылающего камина, потягивая спиртное, и, похоже, поедали привезенные ее отцом соленые крендельки.

А эта ведьма неслась прямо на нее.

Мара выпрямилась и расправила плечи.

Долго ждать не пришлось.

– Я не буду спать под этой крышей, – объявила Юфимия, остановившись перед ней. – Все пахнет плесенью, и старостью, и…

– Рэйвенскрэйг – старое место. – Мара сделала глоток виски «Ройал Блакра» из своего стакана и поставила его на покрытый клетчатой скатертью столик. – И некоторые здесь могут оскорбиться, если вы назовете его заплесневелым.

Она посмотрела на Пруденсию:

– Вы же не станете отрицать, что Агнес и Айласа хорошо справляются, поддерживая замок на высоком уровне?

Повариха, сподобилась изобразить огорчение, но быстро приобрела обычный вид.

– Она имела в виду, что пахнет псиной, – заговорила Пруденсия, посылая колкий взгляд туда, где Скотти, Дотти и Бен, выпрашивая лакомые кусочки у гостей. – И еще все эти фамильные портреты повсюду.

Юфимия кивнула:

– Они совершенно жуткие, – она поглядела на огромный портрет, который висел в большом зале прямо над огромным камином. – Я уверена, что видела, как один мерзко выглядящий вождь на картине следил за мной глазами, когда я проходила мимо.

Мара сложила руки на груди.

– Если вы видели это, думаю, что картина была написана очень талантливым художником.

Ведьма фыркнула.

– Вы не переубедите меня. Ваш отец и я не останемся здесь. И… – она сделала паузу и глянула на Пруденсию. – Она сказала мне, что это место кишит призраками.

– Призраки? – рука Алекса обвилась вокруг талии Мары, он чмокнул ее в макушку. – Что там о привидениях? Кто-нибудь видел их?

Пруденсия повернулась к нему.

– Всюду, где время замерло, чувствительные души могут ощутить прошлое.

Алекс взял Мару за руку и переплел их пальцы.

– И вы являетесь такой чувствительной душой?

Повариха прищурилась.

– Я всегда знаю, когда где-то есть призраки, – заявила она с превосходством в глазах. – В комнате меняется сам воздух, обдавая холодом, который пробирает до костей.

– В самом деле? – Алекс выгнул бровь. Он испытывал сильное желание наколдовать сосульку за спиной и преподнести ей как розу.

– А вы, прекрасная леди? – Он подарил маленькой женщине с кислым лицом свою самую ослепительную улыбку. – Вы не хотите ночевать здесь? В замке?

– Совершенно определенно – не хочу, – резко ответила та, совсем не впечатленная средневековым горским обаянием. – Я тоже могу чувствовать призраков. Я чувствую их здесь повсюду.

– Ну, тогда…

Он замолк, его слова потонули во внезапном визге волынки, в которую Эрчи, еще один из особых друзей Алекса, дул так, что покраснели щеки. Известный в свое время волынщик, по виду лет сорока пяти, промаршировал прямо мимо них, не выказывая ни единого проблеска тревоги в присутствии обеих чувствующих духов женщин.

– Ну, тогда, – продолжил Алекс, когда Эрчи и его визжащая волынка отдалились. – Если вы боитесь ночевать там, где по вашему предположению, под ногами мешаются призраки, возможно, вы предпочтете один из коттеджей Мары в деревне Уан Керн?

– Вы имеете в виду рядом с каменной пирамидой? – взволнованно пробормотала Юфимия. – Не знаю. Место, достаточно изолированное от замка, не так ли?

– Совершенно верно, – улыбнулся ей Алекс. – Но дома построены совсем недавно, они новые, если даже снаружи и выглядят древними и старомодными. И, – он осторожно наступил Маре на носок, – в тех коттеджах размещены многие из моих старинных друзей, или стоят лагерем поблизости. Они, без сомнения придут на помощь, если она понадобится вам.

– Ну… – ведьма выглядела сомневающейся.

– Прямо сейчас они все здесь, празднуют, – он махнул рукой на снующих там и тут горцев, материальных и нет. – Бравые парни, как вы можете заметить. Могу вам гарантировать, что ни один из них не боится призраков.

Мара чуть не задохнулась.

Она повернулась в другую сторону, не в силах смотреть и слушать.

Шагнув к столику, покрытому клетчатой скатертью, она угостилась соленой тянучкой и дождалась, пока ведьма не уйдет, спеша сообщить своему мужу, что спать они будут в другом месте.

– Не могу поверить, что ты сделал это, – развернулась к Алексу Мара, нисколько не удивленная его самодовольной ухмылкой. – Моему папе не терпелось переночевать в замке.

– Та маленькая швабра не оставила бы его в покое, какую комнату ты не предоставила бы им.

К ним присоединился Бен, прижимаясь и обнюхивая их пальцы своим холодным, мокрым носом до тех пор, пока Горячий Шотландец не протянул руку и погладил лохматую голову.

– Пусть так, но пустой дом не очень привлекает, – сказала Мара, откусывая еще тянучки. – Там холодно. Кто-то должен пойти туда и все приготовить для них.