домик, я подозреваю, что твой па предпочел бы комнату в башне, выбранную тобой для них. Это которая? В островном стиле?
Мара кивнула:
– Да, верно.
– Да, ему бы понравилось, – согласился Алекс, подмигнув ей. – Она напомнила бы ему о Бране О'Барра. Твой отец, кажется, совершенно очарован им.
Мара засмеялась.
– Папа оценил бы и вид из комнаты. Но ему понравится жить прямо напротив пирамиды.
Она мельком глянула на строение и нахмурилась.
У основания памятника развевался большой кусок синей ткани, которая прикрывала саму пирамиду и большую медную табличку на ней. К ее ужасу, Бен зажал край ткани в зубах и потянул.
– Бен, нет! – крикнула Мара, спеша к нему через маленькую деревенскую площадь. – Перестань!
Но Бен дернул еще сильнее и бешено замахал хвостом, когда ткань порвалась. Он замер на мгновение, выглядя ошеломленным собственной победой. На его зубах повис большой кусок синего покрытия.
А потом, почти улыбаясь, он рванул прямо в вереск, а синяя ткань развевалась позади него подобно рыцарскому стягу.
– Я не знала, что он может так быстро бегать, – Мара пораженно посмотрела на Алекса.
– Похоже, он снова направился к тому холмику в траве, – сказал Алекс. – Готов поспорить, что в камнях, которые он обнюхивал на днях, обитает кролик или какое-нибудь еще крошечное существо.
Он обнял Мару рукой за плечи и стиснул их.
– Пойдем, приведем его, – он повел ее по направлению к свечной лавке Иннес и зарослям дрока и утесника за ней. – Он, очевидно, уловил какой-то запах.
В самом деле, когда они наконец достигли основания заросшего вереском бугра, Бен возбужденно пробирался по обваливающимся, покрытым пятнами лишайника, камням.
Он посмотрел на них и залаял, затем снова начал скакать вокруг холмика, раз за разом тычась носом в кроличью нору, неистово раскачивая хвостом.
Потом он исчез.
– Бен! – Мара побежала вперед и упала на колени в вереске, в том месте, где всего лишь секунду назад был Бен.
Но Бена нигде не было видно.
Грудь Алекса сдавило от ужаса за старого пса. Картина того, как его леди выдирает вереск, ища собаку, рвала ему сердце.
– Синяя тряпка! – в это время закричала она, размахивая тряпкой в воздухе. – Она застряла в трещине между двумя валунами.
– Не двигайся! – предупредил ее Алекс, не обращая внимания на раны, которые начало дергать и жечь. – Даже не дыши. Бен, должно быть, провалился в одну из тех прикрытых вереском расщелин, о которых я предупреждал тебя.
– Да! Он там! Я слышу, как он скулит. – Она повернулась к нему с расширенными от ужаса глазами. – О, что нам делать? Мы должны достать его.
– Мы достанем его. Не волнуйся, – уговаривал он ее, но слова звучали так слабо. – Просто сохраняй спокойствие, пока я не доберусь до тебя.
– Ох, нет! С тобой тоже что-нибудь случится! – Она глядела на него, прижав к щеке ладонь. – Ты такой бледный.
– Это шрамы, – пояснил он голосом, который, казалось, стал еще слабее. – Боль пройдет.
Но чтобы подняться на холм, ему потребовалась вся его сила. Клинья пламени царапали его с каждым шагом, иссушая и полосуя внутренности, как будто у шрамов выросли когти, которые резали его и рвали на куски.
Он заставил себя двигаться, продолжая преодолевать один фут за другим, до тех пор, пока не добрался до своей леди.
Тогда он отбросил голову назад и, глядя в светло-серебристое небо, сделал вдох, наполняя легкие воздухом, придававшим ему сил. Однако когда он схватил руку Мары и рывком потащил прочь от камней, это усилие почти заставило его упасть на колени.
И у него на самом деле закружилась голова.
Но он не мог рисковать ее падением в подземную расщелину или пещеру. И Бен тоже нуждался в нем. Старый пес теперь лаял, слава богу.
Этот лай побуждал к действиям более чем что-либо еще.
И звучал, безусловно, не как у раненого.
Алекса охватило такое облегчение, что он почти опять начал осязать себя.
– Бен в порядке, – окликнул он свою леди и бросился в вереск, прикрывавший щель. – С ним все будет хорошо. Скоро я расширю лаз настолько, что можно будет проникнуть внутрь и достать его.
Но Мара молчала.
Понимая ее страх, он продолжал вырывать вереск и папоротник, отбрасывая освобожденные камни.
– Должно быть, это подземная пещера, – сказал он, работая теперь быстрее. Его силы возвращались. – Я вижу глаза Бена, он смотрит на меня.
На него смотрели глаза Бена, еще что-то яркое и блестящее и старые, трухлявые кости.
Ржавый меч и остатки того, что выглядело как кольчуга.
– Слезы Христовы! – его глаза широко распахнулись. – Это не пещера. Это могила. Моя собственная проклятая могила!
Земля накренилась и завертелась, красота ночи расплывалась вокруг него, ее серебристо-синие цвета превращались в эфирные зеленые, которые кружились и ласкали его.
Утешительные прикосновения забрали его боль, но также усилили звук лая Бена.
И молчание Мары.
Он развернулся к ней лицом.
– Разве ты меня не слышала? Бен упал в мою могилу! Ошибки быть не может. Там мой собственный меч. И Гелиотроп Далриады. Я видел его блеск, подмигивающий мне!
Но она стояла, застыв и уставившись на него.
Не произнося ни слова.
И Алекс, наконец, осознал, что не на него, а мимо него.
Обернувшись, он увидел, что ее парализовало.
– Это моя зеленая леди, – заговорила Мара невыразительным от страха голосом.
Красивое и яркое, видение мерцало на дальней стороне бугра, и сквозь светящееся зеленое платье была ясно видна вся деревня Уан Керн.
– Это не зеленая леди, дорогая, – Алекс поднялся на ноги и склонил голову. – Она одна из фей. Могу поклясться своей жизнью.
– Так ты и сделал однажды, – голос женщины звучал, словно песня, был подобен сладкозвучной, звенящей музыке на ветру. – И сделаешь так снова, если пойдешь на эту сторону холма, чтобы вернуть своего бедного пса.
– Бен! – Мара схватила Алекса за руку и сжала.– Он там, с ней.
И он там был.
С блестящими глазами, в грязи и с виляющим хвостом.
– Не уверен, что хочу близко подходить к вам, леди фея. – Алекс следил за нею, слишком опасаясь уловок сидхе, чтобы приблизиться к этой женщине без опаски. – Я был бы признателен, если бы вы не стали околдовывать нашего пса и позволили ему вернуться к нам.
– Ты благоразумный человек, сэр Александр. И хороший, к тому же, – произнесла она, освобождая Бена. – Я только хотела показать тебе наиболее заметный путь к твоей могиле.
– И почему вы сделали это?
– Потому что, у тебя, возможно, возникла бы причина запечатать ее. – Она улыбнулась, когда Бен
