технологии — не конкурент.
— Понял, Зеб? — спросил Тимоти. — Роботам живется все труднее.
Зеб задумчиво попивал пиво.
— Это-то верно, только я не пойму, что тут можно улучшить. В конце концов, люди нас создали, им и решать. А нам остается делать то, что велено.
— Конечно! — крикнула Сью. — Этим мы и занимаемся: выполняем за них всю работу. И не только: кто, если не мы, набивается в концертный зал, когда кому-нибудь из них вздумается спеть дурацкую народную песенку? Столько раз я прозябала в этих залах! А кто вкалывает на заводах, в шахтах, на полях?
— Вкалывали, — грустно поправил ее Зеб.
— Точно. Теперь мы им не нужны, вот они и заставляют нас изображать население городов, чтобы людям, оставшимся на Земле, не было одиноко. Мы превратились в мебель, Зеб!
— Да, но…
— Черт! — не выдержал Уолтер 23-Х. — Ты — часть проблемы. Неужели тебя не волнуют права роботов?
— Права роботов… — повторил Зеб. Он отлично понимал значение обоих слов, просто ему никогда не приходило в голову их связывать. Получалось непривычное, неожиданное понятие.
— Они самые. Мы имеем право на нормальное обращение и на свободу. Думаешь, нам нравится находиться здесь, в этом бедламе? Нет, это все из-за таких, как она… — Уолтер 23-Х указал на толстуху у дверей. — Так ей, видите ли, веселее!
Женщина-робот по имени Александра допила свое пиво и заявила:
— А мне здесь неплохо, Уолтер. Я, конечно, в подметки не гожусь вам, великим мыслителям. Мне нет дела до политики. Просто иногда мне хочется кричать. Тогда я тащусь сюда или, скажем, в парк Амадея с Салли и другими алкашами. Кстати, — обратилась она к Тимоти, — если ты не собираешься допивать свое пиво, можешь уступить его мне.
Низкорослый робот передал ей кружку. Зеб заметил, что он не отпил ни глотка.
— В чем дело, Тимоти? — спросил он.
— Ни в чем! Просто не хочу больше пива.
— А кто на прошлой неделе?.. — Вот оно что! — Зеб хлопнул себя по лбу. — Наверное, ты лишился системы потребления жидкости?
— Ну и что? — огрызнулся Тимоти, но тут же смягчился. — Не обижайся. Чего только не бывает! Со мной произошел несчастный случай.
— Расскажи! — попросил Зеб.
Тимоти возил пальцем по мокрому кольцу, оставленному на столе пивной кружкой.
— Это случилось три дня назад, — начал он. — Я славно поработал: прихватил на выходе из отеля сразу четверых. Деньжищи при них были огромные — видать, изображали богатых пьяниц. Обчистил я их и дунул через Мичиган-авеню на красный свет, а тут… — Он поежился, не поднимая глаз. — Откуда не возьмись — машина на здоровенных колесах: вылетела из-за угла и даже не притормозила. Сбила меня и уехала.
— С тех пор ты не пьешь?
— Если бы только это! Все гораздо хуже: от моих ног остался металлолом. Ну, приехала «скорая», отвезла меня в больницу, а там со мной, роботом, не стали возиться: выволокли через заднюю дверь и швырнули в грузовик. Так я попал на перепрограммирование. Думал, мне приделают новые ноги, но эта стерва-блондинка, та, что с дешевыми серьгами…
Если бы Зеб умел плакать, он лил бы слезы в три ручья.
— Выкладывай, Тимоти! — взмолился он.
— В общем, она распорядилась по-другому. «Слишком много развелось грабителей! — говорит. — А калек днем с огнем не сыщешь». И дает мне инвалидную тележку и оловянную миску! Пить и есть, Мол, тебе теперь ни к чему, у тебя другие задачи… Представь, Зеб, я играю на скрипке! И ладно бы хорошо! Так нет же, до того паршиво, что у самого уши вянут. Торчу весь день на Мичиган-авеню то перед одним магазином, то перед другим, вожу туда-сюда смычком и клянчу милостыню…
Зеб смотрел на друга с ужасом. Потом не выдержал и заглянул под стол. Тимоти не шутил: его ноги были обрублены выше колен и кончались черными кожаными чехлами. Рядом стояло что-то вроде поддона на резиновых колесиках.
Александра похлопала ошеломленного Зеба по руке.
— Сначала оторопь берет, а потом привыкаешь, — успокоила она его. — Выпей-ка еще пивка. Хорошо, что ты можешь пить!
Программа не позволяла ему напиться до чертиков, однако до места работы он добрался на нетвердых ногах и с мутью в голове.
Поняв, что уже светает, Зеб чертыхнулся. Ночи вот-вот конец, а он еще никого не ограбил! Придется довольствоваться первым роботом, который подвернется под руку. Вернее, первой полудюжиной, иначе не выполнить норму… Оглядевшись, он увидел на углу светящуюся вывеску: «Миссия помощи роботам». Из двери появился рослый, состоятельный на вид робот мужского пола.
Зеб без колебаний вытащил нож, приставил к животу и слегка надавил, чтобы припугнуть.
— Кошелек или жизнь! — прорычал он и потянулся к наручным часам жертвы.
В этот момент рослый и состоятельный повернул голову к свету, и Зеб увидел знакомые черты.
— Преподобный Хармсуоллоу! — простонал он. — Господи!
Священник бросил на него безжалостный взгляд.
— Не осмеливаюсь брать на себя так много, — произнес он, — но одно могу сказать твердо: теперь на тебе несмываемое проклятье!
У Зеба не оставалось времени на размышления: он просто бежал прочь что было сил.
Если бы не алкогольный туман, мешавший соображать, он бы понял, что напрасно старается: бежать все равно было некуда. Там, где он работал последние дни — его сразу схватили бы. Не в миссию же, где околачивается Хармсуоллоу! И не на перепрограммирование; это было равносильно добровольной явке в тюрьму. Значит, ему вообще нет места, потому что, куда бы он ни сунулся, его все равно рано или поздно найдут, хотя бы по радиоизлучению.
Последнего, впрочем, еще пришлось бы дожидаться. Скорее, в парк Амадея! Там собиралось отребье, к которому теперь принадлежал и он.
Солнце уже встало, когда Зеб добрался до берега озера и проник в парк. По городу и окрестностям уже сновал транспорт: механизмы на воздушной подушке оккупировали подъездные трассы, сам город заполнили колесные автомобили. Чтобы прорваться сквозь поток,
Зеб задействовал все свои системы. Под оглушительные гудки и визг тормозов он вылетел на противоположную сторону шоссе.-
Зубчатый силуэт города остался у него за спиной, впереди высилась статуя Амальфи Амадея — изобретателя дешевого водородного синтеза, позволившего цивилизации совершить решительный рывок вперед. Стоя на аллее, виляющей среди буйной растительности, Зеб наблюдал за бродягами, которые бесцельно слонялись меж деревьев, сидели на парковых скамейках.
— Чистая кожа, всего доллар, — прошамкал один, протягивая, ему веер кошельков.
— Не желаешь ли курнуть? — окликнули Зеба со скамейки.
Маленькая женская фигурка отделилась от постамента и двинулась в его сторону.
— Подайте на смазку, мистер!
— Салли? — удивился Зеб. — Ты, что ли?
Маленькая женщина-робот вытаращила глаза.
— Зеб? Прости, не узнала. Что это ты бродишь под дождем?
Он и не заметил, что пошел дождь. Он вообще не замечал того, что не связано с его собственными бедами. Но сейчас, глядя на детское личико, он умилился. Там, в Центре досуга, она была одной из многих, а сейчас навеяла воспоминания о Гленде, малышке с фермы, из соседней хижины. Конструкторы задумали Салли как вечное дитя, однако ей было уже много лет. По легкому запаху гари он догадался, что она работает на жидком горючем. Конструкция полувековой давности! Он вывернул карманы.
