Я чуть не взорвался, слушая упрямую старуху, но Ванда была предводительницей, и я постарался найти убедительные доводы.
– Ну хорошо, а если кто-нибудь нашел такой способ? Теперь подумай сама. Многие знают, что это мое место для преждевидения. И о том, что Носс-Чара потеряла свой кристалл, тоже знают многие. Кафф, например.
Я оглянулся на Весну в поисках поддержки, но та молчала и угрюмо хмурилась.
– Это дело мужчин, – отрезала Ванда. – Женщин такие дела не касаются.
– Я говорю о том, что человек из Носса пытается уничтожить целую семью из Иама. А ты утверждаешь, это не твое дело? Кто будет следующим, дядя Станс или Триггер?
– Послушай моего совета, оставь в покое Каффа! В эту стужу нам понадобится вся помощь, которую сможет предложить Носс.
– Кафф не желает, чтобы Носс помогал Иаму.
– И поэтому, – съехидничала Ванда, – он неизвестным способом перевез дьявола из Носса прямо в твой пруд.
– Но ты ведь не станешь отрицать, Ванда, что происходит нечто странное, – спокойно сказала Весна.
– А канистры? Кто-то их подменил, – напомнил я.
– Твой спирт выдули рыбаки. Глупо и не слишком честно, но злого умысла они не имели. Забудь эти бредни, Харди, и займись своей жизнью. Я ничего не скажу Стансу.
Она встала – маленькая сморщенная женщина, обладающая огромной волей – и покинула нас.
– Я боюсь за тебя, Харди, – вздохнула Весна.
– Ты боишься, что меня опять посадят под арест за глупую болтовню?
– Нет, Харди. Я боюсь, что ты прав.
Мы долго сидели молча. Потом я спросил:
– Но разве можно совершить убийство и жить дальше как ни в чем не бывало?
– Ты еще молод, Харди, – молвила Весна. – Но когда ты заведешь детей и покончишь с продолжением рода, твое отношение к жизни постепенно начнет меняться. Что бы ты ни совершил, твои потомки никогда ничего не узнают, и ты привыкнешь к этому чувству свободы. Словно больше никто не подглядывает через твое плечо.
– Мне не кажется, что кто-то за мной подглядывает.
– Покажется, когда ты будешь возлагать на себя все большую и большую ответственность. И вдруг, в один прекрасный день, ты совершенно свободен! Такое вполне может ударить в голову:
– Ты хочешь сказать, что отца убил пожилой человек?
– Вполне возможно, Харди. Не торопись обвинять Каффа.
Я обдумывал ее слова на следующее утро, когда услышал гвалт на площади: то собиралась охотничья команда. Итак, разумно сказал я себе, мне следует точно установить личность преступника. Затем я отомщу обидчику и наложу запрет на память об этом. Надеюсь, мои потомки его никогда не нарушат. В конце концов, это не просто личная месть. Я ограждаю от опасности не только себя, но и дядю Станса, и Триггера, а может, весь народ Иама.
Мое желание защитить дядю изрядно поубавилось, когда распахнулась дверь и старый дурак самолично возник на пороге.
– Валяешься в постельке, Харди?
– Я планирую свой день.
– Твой день, насколько я знаю, посвящен охоте.
– Нет, у меня другие намерения.
– Ах ты, ленивый отморозок! – взревел он и шагнул через порог. – Некогда мне тут с тобой препираться!
– Тогда уходи.
Прежде я никогда не задумывался, как юноша вдруг становится взрослым. Со мной это произошло в тот самый момент, когда я решился противостоять дяде и указал ему на дверь. И тут же, в поразительно живой вспышке памяти, увидел кого-то из предков в противостоянии высокому мужчине в странной униформе…
Но дядю Станса мое мгновенное возмужание ничуть не впечатлило.
– Вставай немедленно! А не то…
Я выкатился из постели и встал. Я был на голову выше дяди. Конечно, одетым я бы выглядел намного внушительней, но не все удается предусмотреть заранее.
– Я прекрасно понимаю, как важна охота для Иама, – произнес я ровным голосом. – Пойми и ты: если я говорю, что у меня другие планы, значит, дело не терпит отлагательства. Сейчас у нас нет времени на дискуссию, но мы потолкуем, когда ты вернешься. А теперь можешь идти, Станс.
Дядю я «опустил» раз и навсегда.
Я не мог видеть его лица, так как Станс стоял спиной к свету, но знал, что на нем застыло выражение твердокаменной мужественности. Потом он резко повернулся и ушел, а я перевел дыхание. Я слышал, как он резкими криками созывает своих людей, и вскоре охотничья команда построилась в традиционную колонну. Станс маршировал впереди с обычной помпезностью, но его церемониальное копье выглядело как-то жалко, словно над нарядной кистью потрудились амбарные грызуны.
Я оделся, и последовал за охотниками на безопасном расстоянии, и к середине утра добрался до своего пруда.
Прежде всего я обошел его по периметру, внимательно разглядывая берега. Честно говоря, я сам не знал, что ищу: если на месте преступления и оставались какие-то посторонние мелочи, щекотунчики давно затащили их невесть куда. Понятно, я не нашел ничего интересного.
Тогда я забрался на ближайшее дерево, чтобы увеличить поле обзора, и удобно устроился на высокой ветке. Отсюда я хорошо видел дорогу на Тотни и вдали – нестройно бредущую по ней на восток охотничью команду. К северу до самого горизонта простирались моховые болота, а на юге поблескивала морская гладь.
И тут я заметил кое-что еще.
Снизу их скрывал от моих глаз покров щекотунчиков, но сверху я различил два следа, уходящих на юг. Это были очень характерные следы, и появились они сразу после оттепели, когда почва была еще сырой и мягкой.
Мотокар прибыл со стороны моря, навестил мой любимый пруд и укатил обратно.
Все мои подозрения насчет Каффа немедленно воспряли. Зачем гонять мотокар из Носса до моего пруда? Мне казалось, я знаю ответ: чтобы доставить ледяного дьявола! Каким образом, я вообразить не мог, но был уверен, что докопаюсь до истины.
Спустившись с дерева, я зашагал на юг. Щекотунчики вскоре уступили место широколиственным травам, но теперь я знал, куда надо смотреть, и не потерял следа.
До Мясницкой бухты (там когда-то забили стаю зумов) я добрался около полудня. К бухте спускается широкая каменистая ложбина, и во время ненастья там бурлит мощный поток. Но в это время года она совершенно суха, если не считать пяти небольших прудов, которые цепочкой тянутся к морю. На камнях я потерял следы мотокара, но это уже не имело значения.
Первый пруд был совсем крошечный, около трех шагов в поперечнике. Подобрав камушек, я бросил его в воду.
И ничего не случилось.
Я бросил камень во второй пруд, и вода немедленно закристаллизовалась. Остальные три дали аналогичный результат. Прекрасно! Пять прудов и четыре ледяных дьявола.
Я вернулся к первому пруду и заметил на поверхности скалы какие-то царапины, но решил, что это следы валунов, уносимых бурным потоком. Дьявола взяли отсюда, я был совершенно уверен, но я по- прежнему не знал, каким же образом.
Солнце уже клонилось к западу, когда я вернулся назад. Я еще раз обошел свой пруд по периметру, приподнимая спутанные пряди щекотунчиков, нависающие над водой. И я нашел.
Толстая витая веревка одним концом уходила в воду, другим – в густые заросли травы. Я освободил
