Зимняя королева

— Проклятье! — пробормотала она и потянулась за ножницами.

— Подожди, давай я, — предложила Анна, беря ножницы, — а то ты по своей рассеянности распустишь свое платье на ленточки.

Розамунда смирно сидела, наблюдая, как Анна перерезает нитки.

— Скажи мне, подруга, — хитро улыбнулась Анна, не отрываясь от своего дела, — этот, новенький, и есть твой пастушок из дома?

— Ну… да, Ричард, — пробормотала Розамунда. — С прошлого лета его не видела. Я думала, все кончено.

— А что? Не кончено?

— Он хочет, чтобы я с ним встретилась. Хочет все объяснить, как он сказал.

— Хм! Не похоже, чтобы его чувства потускнели, раз уж он так страстно хватал тебя за руки, — заметила Анна. — А как твои чувства?

— Боюсь, я ничего не чувствую к нему, как раньше, — призналась Розамунда.

— Из-за Энтона Густавсена?

— Наверное. А может, я сама изменилась. — Она-то знала, что изменилась, Энтон помог ей измениться.

Анна выдернула последнюю нитку.

— Ты будешь с ним встречаться?

— Не знаю. Думаю, если я должна встретиться, то только чтобы выслушать его.

— А я думаю, ничего ты ему не должна. После того как он сбежал от тебя?! Только будь осторожной, умоляю тебя.

— Конечно, я буду осторожной, — сказала Розамунда, приводя в порядок свой швейный ящичек. — Надеюсь, я научилась здесь некоторой осторожности и кое-какой предусмотрительности…

— Боюсь, не от меня, — засмеялась Анна.

— Мисс Перси! Леди Розамунда! — позвала королева. — О чем вы там шепчетесь?! Молитесь?!

Анна выпрямилась, а Розамунда давилась смехом.

— О наших маскарадных костюмах, ваше величество, — ответила Анна.

— Вот видишь, Сесил?! — сказала королева. — Все уже готовятся к маскараду. Мы не можем разочаровать их.

— Как пожелаете, ваше величество, — неохотно отозвался лорд Бергли.

— Я обязана следовать своим планам, — заявила королева Елизавета. — Леди Розамунда, позовите ко мне мисс Перри. Она в Грейтхолле.

— Да, ваше величество. — Розамунда бросила свою разрушенную вышивку и выбежала из спальни, радуясь хоть какому-то поручению — шансу увидеть Энтона. Но его нигде не было, ни в зале присутствия, ни в коридорах, ни в галерее, там опять репетировал хор.

Розамунда послушала хор, потому что остановилась у окна посмотреть, что делается в саду. Энтона там тоже не было, но многие придворные прохаживались по дорожкам под жиденьким зимним солнцем. Розамунда смотрела в сад и не видела ни дорожек, ни придворных, укутанных в меховые плащи, ни растений, запорошенных сверкающим снегом. Она видела только Энтона, как он улыбался, когда держал ее, как смеялся, когда вращался на льду. И она видела его хмурый взгляд, когда он смотрел на нее с Ричардом, и чувствовала опасность, которая вилась над ними все время.

Она отвернулась от окна… и оказалась лицом к лицу с Ричардом.

Улыбаясь, он взял ее за руку:

— Розамунда! Наконец-то мы встретились. Я ищу тебя все утро.

— Вот как, м-мистер Саттон, — сказала она, заикаясь и отдергивая руку. Но он держал ее крепко, и она боялась, что их увидят. — Я была с королевой, как обычно.

Он расплылся в улыбке, глаза сузились так, как ей когда-то нравилось.

— Ты очень занята здесь, при дворе. Я вижу, королева благоволит к тебе.

— Не больше чем к другим фрейлинам, — быстро ответила Розамунда, но потом чуть смягчилась под его взглядом, от воспоминаний, связанных с летом, и с домом, и с тем временем, когда они встречались. — Но это правда, в меня она еще ничего не швыряла.

Ричард засмеялся:

— О! Большой успех! Если судить по тому, что я слышал. — Он поднял ее руку для поцелуя и потом отпустил ее. — Розамунда, ты прогуляешься со мной? Совсем недолго.

— Я… — Она обвела взглядом заполненную придворными галерею. — Мне надо направить мисс Перри к королеве. Она в Грейтхолле.

— Тогда я тебя туда провожу. Ну, пожалуйста, Розамунда. Я должен с тобой поговорить.

— Хорошо. Я рада компании, — сказала она. Но она была бы рада, если бы удалось узнать, где он был все эти месяцы.

Они пошли рядом, маневрируя между группами придворных, но он уже не пытался коснуться ее. Похоже, он тоже почувствовал новую пропасть между ними, пропасть времени, упреков, новых устремлений и привязанностей, новый образ жизни. А может, это только она так чувствовала? От такой мысли Розамунда скривилась. Даже когда Ричард улыбался ей и, в ней пробуждались воспоминания по дому, он оставался ей чужим.

— Ты замечательно выглядишь, Розамунда, — ласково сказал он. — Придворная жизнь тебе на пользу.

— Ты о том, что в этом придворном наряде я выгляжу лучше, чем дома с распущенными волосами и в простом платье, которое могло быть вымазано сельской грязью?

Глаза у него снова сузились, и он наклонился к ней, будто пытаясь увидеть в них отражение их прежних отношений.

— Ты и тогда была красивой. Но сейчас здесь появилась какая-то новая изысканность. Как-то ты изменилась.

— Как и ты, Ричард. И потом, прошло много времени с тех пор, как мы в последний раз виделись.

— Не так уж и много. — Он помолчал. — Я часто о тебе думал. А ты обо мне думала?

— Конечно, думала. У соседей было так много предположений, куда ты делся.

— Но ты-то думала обо мне?

Она замедлила шаг, поворачиваясь к нему лицом, пора было кончать.

— Какое-то время. Но когда время шло, а я о тебе ничего не слышала, я была вынуждена прислушаться к совету моей семьи.

— Я хотел тебе написать, но боялся, что ничего не получится. Оттуда, где я был…

— И где же ты был? — спросила она, не уверенная, что хочет это уже знать. У Ричарда какие-то секреты, а ей не нужно больше в жизни никаких секретов.

— По поручению моей семьи, — сказал он, но Розамунда заметила, что он отводит глаза. Все тайны, тайны! Как много их в Уайтхолле! — Я часто переезжал с места на место. Но я думал о тебе каждый день, я помнил о нашем обещании друг другу.

— Обещании глупых детей?! Мои родители правы: я была слишком молода, чтобы понять свои склонности.

Она только отвернулась, как он крепко схватил ее за руку, сминая прекрасный атлас на рукаве.

— Розамунда, это неправда! Я должен был работать для нас. Чтобы я мог содержать тебя, как ты этого заслуживаешь, чтобы доказать твоим родителям, что я стоящий человек!

— Я тебя считала стоящим. — Розамунда вывернула руку, стараясь освободиться. В глазах у Ричарда сверкнуло, и вздулись желваки на скулах, что ей совсем не понравилось. Будто слетела с него маска улыбчивого летнего Ричарда, и под ней обнаружились гнев и обида. Он сжал ей руку до боли, до синяка.

— Пусти меня! — вскрикнула она, пытаясь высвободить руку. Несколько придворных взглянули в их сторону, надеясь на новое развлечение, на еще один придворный скандал. Маска вернулась на свое место, показывая раскаявшееся лицо. Розамунда вдруг вспомнила не только их поцелуи, а нечто иное, на что не обращала внимания: вспыльчивость, когда конюх неумело обращался с его лошадью, его брань на ее