Каллиопа даже вздрогнула и немного отодвинулась от него. А он заметил взгляд ее широко раскрытых глаз и быстро спрятал вырвавшееся из-под контроля чувство за обычной улыбкой.
- А я и не знала, что вы близко знакомы с герцогом, - проговорила Каллиопа…
- Не слишком близко, - ответил лорд Уэствуд, - но ближе, чем хотелось бы. Мы учились вместе в Кембридже, а Алчный Герцог мало изменился с той поры. Разве что поглупел и стал более порочным.
Клио, кажется, была единственной, кто не заметил эффектного появления герцога и величественного шествия его по залу мимо поспешно дававших ему дорогу посетителей. Она низко склонилась к статуе богини и сосредоточенно изучала ее через очки. Герцог, к явному беспокойству сопровождавших его лиц, сошел с первоначальной траектории и двинулся к девушке.
Озадаченная и встревоженная, Каллиопа смотрела, как он медленно подходит к Клио сзади и прикасается рукой в кольцах к ее плечу. Испуганная Клио резко повернулась.
- Вашей сестре стоит быть осмотрительной с этим человеком, - пробормотал Уэствуд.
- Понятия не имею, о чем он с ней говорит. Мы едва с ним знакомы.
- Это его не останавливает, когда дело касается женщин. Даже таких достойных, как ваша сестра.
Каллиопа с ужасом увидела, как рука Клио скользнула вверх и назад к острой булавке, воткнутой в ее шелковый капор. Лицо ее ничего не выражало, но Каллиопа знала, что сестра, не колеблясь, вонзит эту булавку герцогу в руку… или более чувствительное место.
Каллиопа шагнула вперед, уже готовая вмешаться, но не успела - ее опередил лорд Уэствуд. Он быстро пересек комнату и буквально оттолкнул герцога от Клио. А потом нагнулся к уху ухмыляющегося герцога и что-то прошептал. Клио попятилась от мужчин, ее рука опустилась вниз. А все остальные, наоборот, придвинулись поближе - не каждый день увидишь ссору между герцогом и графом, да еще в Британском музее! Будет о чем поговорить в ближайшие дни.
Если бы только в центре происшествия были не они с сестрой, в смятении думала Каллиопа. Но она не могла не следить за развитием событий. Уэствуд едва сдерживал ярость, Авертон продолжал усмехаться, но тоже пришел в возбуждение, о чем свидетельствовали его судорожно сжатые кулаки. Каллиопа, стряхнув странное оцепенение, поспешила к сестре и прошептала, схватив ее за руку:
- Наверное, нам лучше увести отсюда Хори? Клио вздрогнула, как будто ее тоже заворожила некая недобрая магия, и только голос Каллиопы разогнал чары.
- Конечно! - Она бросилась туда, где Хори рисовала в своем уголке, и потянула ее из элгинского зала, на ходу обещая показать мумии.
Едва они вышли, как Уэствуд и Авертон отошли друг от друга, и Уэствуд вышел из зала, не оглядываясь. Герцог одернул жилет и вернулся к друзьям, смеясь как ни в чем не бывало.
Озадаченная Каллиопа проводила взглядом графа. Он казался вне себя от ярости. А ведь еще несколько минут назад, когда они мирно беседовали, она считала себя непроходимо глупой оттого, что вообразила его Вором Лилии. Теперь, увидев странную сцену между ним и Авертоном, она более чем когда-либо уверилась, что вор все-таки он! И она собиралась доказать это так или иначе.
Глава 5
В голове Камерона и спустя много лет продолжали звучать эхо насмешливых слов Авертона, его циничный смех. А перед глазами маячила самодовольная ухмылка, которая исчезла только после того, как Камерон впечатал свой кулак в его лицо, разбив аристократический нос. Это, впрочем, было слабым утешением для девушки лет шестнадцати, которая плача убежала прочь в разорванном платье. И не утолило ярость Камерона, ведь он знал, что следующую девушку спасти не сможет. Как и следующую украденную вазу или скульптуру.
Пока друзья оттаскивали его, он успел услышать слова Авертона:
- Да пусть идет. Чего еще ждать от сына простолюдинки.
Тогда понадобилось человек десять, чтобы увести Камерона, и вскоре он покинул душные стены Кембриджа, чтобы отправиться странствовать. Среди простолюдинов Италии и любимой маминой Греции. Годы странствий стерли воспоминания о тех словах Авертона, об ощущении подавшейся под кулаком кости. До сегодняшнего дня.
Вид Авертона, низко склонившегося к Клио Чейз, и беспомощное волнение Каллиопы вдруг заставили его вспомнить захудалую таверну и ту девушку в разорванном платье. Воспоминание вернулось с пугающей ясностью.
Ныне Авертон считался чудаком, почти что отшельником, который появляется на публике, только чтобы похвастаться своим очередными приобретениями. На очереди была Алебастровая Богиня. Камерон еще не видел его по возвращении в Лондон. Но пороки герцога явно лишь затаились, спрятались за его крадеными сокровищами. Кто посмел бы бросить ему вызов? Кто вообще дерзнет уличить всесильного и богатого герцога в преступлении?
Камерон остановился в дверях музея и провел рукой по волосам. Гнев постепенно отпускал его. Теперь ему больше пристала трезвая рассудительность, а не горячие порывы туманной юности. Никаких Дионисов. Афина - вот какая богиня ему нужна сейчас в помощь.
Он еще постоял на крыльце, на ветру, не обращая внимания на кипевшую вокруг повседневную лондонскую суету. Вспомнились мать, ее рассказы о великих героях Греции - Ахилле, Аяксе, Гекторе. Им была присуща импульсивность, они бросались в битву не раздумывая.
- Ты такой же, как они, сынок, и однажды это приведет тебя к беде, - предостерегала она. - Есть другие способы одерживать победы.
Пока он стоял, облокотившись на чугунные перила, двери отворились, и из музея вышли Каллиопа и Клио с младшей сестрой, которую они держали за руки. Она оживленно болтала, но две старшие музы были молчаливы и серьезны, словно мысли их витали далеко от музейного двора. Каллиопа время от времени тревожно поглядывала на Клио.
Камерон спрятался от них за большое каменное кашпо, он не мог сейчас заговорить с Каллиопой, она конечно же шокирована его вспышкой ярости, а он не сможет ничего ей объяснить. Но потом он последовал за ними, держась в отдалении, пока не убедился, что они благополучно сели в экипаж и приставания герцога или кого-то из его компании им больше не грозят. Если Авертон полагает, что может беспрепятственно досаждать кому-то из Муз Чейзов, он сильно заблуждается.
Каллиопа разглядывала свой список при свете свечи, покусывая кончик карандаша. Все это, несомненно, люди со средствами, не обделенные умом и в то же время коллекционеры древностей. Насколько подходит им роль Вора Лилии?
Она вспоминала остальных знакомых мужчин, которые не являлись детьми или совсем уж немощными стариками. Или не были простоваты, как бедненький Фредди Маунтбэнк.
Но в конце концов ее мысль непременно возвращалась к одному имени - лорду Уэствуду.
Ведь сперва она нисколько не сомневалась, что это он! Он обладал всеми требуемыми качествами - умом, мотивом, известной долей безрассудства, видимо приобретенной им за годы жизни в Греции и Италии. У него доставало смелости отстаивать свои убеждения, пусть и абсолютно ошибочные. Но теперь что-то тревожило ее, некий надоедливый голос внутри нашептывал сомнения. Неужели - возможно ли - это оттого, что он ей
- Ерунда! - воскликнула она, бросая карандаш. Ну конечно, нисколько он ей не нравится. С какой
