— Боюсь, все не так просто. Надеюсь, ты поедешь со мной. Кажется, я... Прости, но, кажется, я приняла небольшое обязательство, которое касается тебя. Немного самоуверенно с моей стороны. .Но когда Салли попросила, я не могла ей отказать.
— Ты говоришь о женщине, которая попросила тебя, чтобы я где-то присутствовал?
Когда Логан выглядел одновременно немного развеселившимся и слегка надменным, он становился совершенно неотразимым.
— Логан, не притворяйся, будто тебя женщина никогда и ни о чем не просила.
— По-моему, в твоих словах есть более серьезное утверждение. Ты не смогла скачать «нет» какой-то Салли? Разве не ты однажды заявили, что и любом случае можешь сказать «нет»? Что-то о широко открытых глазах и слезах уличного сорванца?
— Ладно, ты выиграл. — Она сморщила нос. — Но я и вправду хочу, Логан, чтобы сегодня ты поехал со мной. Поедешь?
— Куда угодно, любовь моя, — ласково проговорил он. — Тебе не нужно так сильно стараться.
Все шло так гладко потому, что он не знал, куда она собралась его везти. Когда он это обнаружит, от его великодушия почти ничего не останется. Это нетрудно предвидеть.
Действительно, когда она назвала водителю адрес — детский приют «Саммерстафф», — его лицо застыло. Золотистые глаза превратились в льдинки. В лимузине рядом с ней сидел высокий, широкоплечий и неподвижный манекен.
— Есть особая причина, по которой ты хотела, чтобы я туда поехал? — спросил он. Она никогда не слышала от него такого холодного тона.
— Да, конечно. Каждый год детский приют «Саммерстафф» устраивает мальчишкам праздник. Фактически несколько раз в год, потому что парни приходят и уходят. Хорошо, когда помогают добровольцы. Но летом с этим трудно. Одни уезжают на отдых, другие работают где-то далеко. Кроме того, нам нравится, когда приезжают наши спонсоры — пусть дети видят своих благодетелей.
Он повернулся к ней и ласково взял за руку.
— Ребекка, я верю, что ты искренне отдаешься этому делу. И я знаю, что тебе хочется думать обо мне как об очень хорошем человеке. На самом деле это неправда. Но как тебе пришло в голову привезти меня сюда? Это какой-то дьявольский замысел.
— Прости, — вздохнула она. — Да, конечно, я знаю, что это нехорошо: привезти тебя в приют, не сказав, куда мы едем. Но черт возьми, Логан, ведь это так много значит для этих парнишек. Увидеть живое доказательство, что они тоже могут добиться успеха. Ты знаешь, что именно ты живое доказательство?
Напряжение полностью так и не оставило его, когда они подъехали к приюту. Логан мрачно оглядывал ветхие домишки. Каким-то образом он ухитрялся во время визитов в город избегать этих мест.
— Не самая безопасная часть города, — заметил он с явной натянутостью в голосе.
— Здесь живут эти дети. — Ребекка вздернула подбородок. — Так что и мы вполне сможем выжить здесь, хотя бы несколько часов. — Она чуть не сказала ему, что бедность не бывает красивой. Чуть не дала ему стандартный ответ, какой дала бы любому, сделавшему такое замечание. Но говорить о бедности Логану... Это прозвучало бы как оскорбление. Он знал о бедности, о ее уродстве больше, чем она.
В ту минуту, когда они вошли в дверь приюта, Ребекка поняла, что совершила роковую ошибку. Казалось, боль сковала его, хотя он, отвечая на вопросы детей, вежливо улыбался и выдавливал несколько полагающихся слов. А дети буквально засыпали его вопросами. Он говорил запинаясь, осторожно.
Ей хотелось помочь ему, поддержать, но ведь она приехала сюда ради детей. Они нуждались в ней. Она должна быть с ними. Ребекка обошла комнату и остановилась возле каждого. Поговорила, обняла. Когда пришло время раздавать подарки, она протиснулась к Логану.
— Все в порядке, — усмехнулся он в ответ на ее вопросительный взгляд. — Я буду играть роль богатого человека, не забывающего о своей выгоде. Я помогу тебе с подарками. Дети не виноваты, что я не способен вынести такую... близость. Ты тоже не виновата. Но после этого, Ребекка, ничего больше. Деньги — этого мало. Их не хватит, даже если я отдам все до пенни. Понимаешь?
— Понимаю, Логан, — печально кивнула она. Ребекка сочувствовала ему: он не может сломать стены и открыть сердце. Несчастных детей слишком много, доброй воли, отданной им, не хватит на всех. И это больше того, что Логан способен вынести. Да и кто будет спокойно смотреть на несчастное лицо ребенка, который страдает из-за того, что взрослый что-то не смог для него сделать?
Логан улыбался детям, которые подходили к нему, чтобы получить подарки. Дети с печальными глазами, слишком много и слишком рано узнавшие о мире. Логан ласково разговаривал с ними: обсуждал достоинства бейсбольных команд Чикаго, шутил над героями фильмов. Он говорил о пустяках, дети тоже. И Ребекка понимала почему. Шутливая, легкая болтовня отвлекала их от мыслей о темных сторонах жизни. В этом и заключалась тактика выживания. И Логан, и дети прекрасно знали правила игры, если на кон поставлена жизнь.
Когда они наконец вышли из приюта и сели в машину, она подождала, пока водитель закроет дверь, и придвинулась к Логану. Минуты шли. Он молчал. Она не прерывала тишину. Наконец Ребекка коснулась его руки. Он вздрогнул.
— Прости, — проговорила Ребекка. — До сих пор, по-моему, я не понимала, что ты должен чувствовать. Вероятно, по-настоящему я и теперь не понимаю. Но все же уже кое-что знаю. И главное то, что поступила неправильно.
— Не совершай еще одну ошибку, жалея меня. — Наконец он повернулся к ней. В золотистых глазах затравленное выражение. В голосе натянутость и злость. — Жалей этих детей. Они нуждаются в твоей заботе. Я совершил рывок много лет назад. И теперь веду богатую, насыщенную жизнь. Именно такую, какую хочу. Мое детство — древняя история, давно прошедшая.
Ребекка смотрела в глубину полных боли золотистых глаз и не сомневалась, что эта древняя история никогда полностью не пройдет. И она ничего не сможет сделать, чтобы изменить положение. А ее попытки только причинят боль хорошему, доброму, заботливому человеку.
Больше она не будет пытаться.
Но ей есть чем заняться. Вернувшись в отель, Ребекка продумает план устройства своей жизни без Логана. Вскоре их пути разойдутся. И ей надо загрузить себя делами по горло — иначе не выжить. Конечно, признаться себе в этом было страшно. Но она начала понимать, какого рода боль и сожаление испытывал ее покойный муж. Она слишком много думала о мужчине, который не способен вернуть ей такие же беззаветные чувства. Не стараясь и не желая этого, Логан Брюстер украл ее сердце.
Большой бальный зал отеля переливался ослепительно белыми, темно-розовыми и серебристыми тонами. Но Логан почти не обратил внимания на старания декораторов. Не вызвала его интереса и театральная декорация, которой занималась Ребекка. И не потому, что исполнителям не хватало таланта — зрители явно получали удовольствие. Просто он слишком много думал о Ребекке. В этом была вся причина.
Он прекрасно понимал, почему Ребекка повезла его сегодня в приют к детям. Она добрая женщина и хотела спасти его от самого себя. Таким же образом, как она хотела спасти своего маленького друга Джека. Таким же образом она, наверно, пыталась спасти любого, если боялась, что человек встал на путь саморазрушения.
Она не понимала, что он уже спасен. Что он и правда доволен своей жизнью и тем, что он сделал. Он любил путешествовать, нигде не пускал корни, долго не задерживался на одном месте и с одной особой. Довольный, он вернется к своему образу жизни без обременяющих связей. Сначала только надо каким-то образом убедить Ребекку, что он доволен. Стереть выражение озабоченности в ее глазах.
Да, он должен что-то сделать. Потому что... потому что он не хочет этой озабоченности. Не хочет, уходя, оставить печаль в ее глазах. Это было бы преступлением.
В перерыве, когда гости вернулись к своим столикам и своим беседам, Логан улыбнулся Ребекке.
— Ты снова перегрузила себя, — прошептал он.
— Ты не слышал ни единого слова из всей пьесы. — Ребекка улыбнулась в ответ.
Наверное, она наблюдала за ним. Он открыл было рот, чтобы извиниться, но она покачала головой и прижала палец к губам.
