Чтобы понять, что именно, я стащил с глаз очки.
Без очков пики выглядели прямо устрашающе. Их острые ледяные вершины угрожали мне, они отторгали меня от Несс. Они будто чувствовали: это и по моей воле часть хребта может в ближайшее время взлететь на воздух. А пики этого, кажется, не хотели. Они предпочитали стоять вечно. Сами по себе. Они лишь намекнули мне, на что способны, пустив по одному из ущелий лавину.
Чудовищная масса снегов и льда, пенясь, пришла в движение, разбухла и ринулась вниз.
Сперва безмолвная, дымная, все более и более набирающая скорость, лавина исторгла низкий и долгий рык, и я увидел, как над пенящейся дымной массой, как мячики, начали подпрыгивать многотонные валуны.
Лавина не дурачилась.
По узкому ущелью, дымя, катилась смерть.
Что значит смерть? Этому можно научиться?
Я усмехнулся.
Спроси, что полегче.
Ну, где ты там? – бормотал я, выводя вертолет на Воронку. Где ты прячешь свою бессмертную голову?
Небо над Воронкой оказалось на удивление чистым.
Ни одной машины в воздухе. Мне освободили все эшелоны.
Никогда не думал, что явление природы (а чем еще можно было считать Воронку?) можно так сильно возненавидеть, но проклятия так и сыпались с моих губ. Я ничуть не боялся разбудить Лина, от полученной дозы снотворного он должен был проспать до самой Деяниры. Ну, где там Минотавр, жадно пожирающий колонистов? Не пора ли заткнуть злобную пасть Воронки? Не пора ли накинуть на ее пасть стиалитовый намордник?
Я был один и никого не стеснялся.
Можно было, наконец., выкричаться, отвести душу.
Наверное, поэтому меня буквально обожгло ужасом, когда из-за моей спины донеслось:
– Аллофс!
20
Окликнул меня не Лин.
Следовало обернуться, но я медлил.
– Аллофс! – женский голос прозвучал твердо. – Задайте программу: круг над Воронкой, затем пересечение по диаметру. И включите автопилот.
Я, наконец, повернул голову.
За ящиками, у аварийного люка, в самом конце салона, стояла Бетт Юрген.
За те несколько дней, что я ее не видел, она похудела, смуглое лицо было туго обтянуто кожей, но ее глаза горели так же неистово. И тот же пепельный широкий балахон облегал, скрывал ее шею, грудь, плечи, спускался по бедрам, ниспадал на ноги. И руки она по-прежнему прятала в тонких перчатках.
– Как вы сюда попали?
Вопрос прозвучал грубо, но Бетт этого не заметила.
Она сказала:
– Аллофс, вы похожи на Оргелла.
Не знаю, что она хотела этим сказать, но меня вновь окатило волной непонятного ужаса:
– Я не Оргелл!
– Я знаю, – Бетт Юрген глядела на меня, как на пустое место.
– Отойдите от люка, – попросил я. – Эта штука распахивается от простого нажатия. Раз уж вы оказались здесь, устраивайтесь удобнее.
Я украдкой взглянул на Лина.
Лин ничем не мог мне помочь.
Он безмятежно спал и собирался спать до самой Деяниры.
Бетт Юрген надо отвлечь, пришло мне в голову. Она, похоже, не в себе, ее следует отвлечь от мрачных мыслей. Ее надо спросить о чем-то таком, что привлекло бы ее внимание. Скажем, о том же Оргелле. Почему, в самом деле, увезли на Землю все его работы? Или почему он когда-то пользовался таким псевдонимом – Уве Хорст? Что могло значить для Оргелла это имя?
Я заговорил, но Бетт Юрген мне не ответила.
Медленно, очень медленно, не спуская с меня глаз, она стянула перчатки – сперва с левой руки, потом с правой.
Меня пронзила волна боли и жалости.
Теперь я знал, почему она и в жару носила перчатки – ногти на тонких пальцах Бетт Юрген были разбиты, два или три совсем почернели.
Ну да, она же ночью пробиралась среди камней.
К Воронке.
Одна.
Но зачем?
Я не мог произнести ни слова.
А Бетт Юрген, помедлив, нашла своими изуродованными пальцами голубую кнопку магнитной молнии, где-то там, под самым подбородком, и резко потянула ее вниз.
Пепельный балахон распался на две части.
Как раковина.
Я не ожидал, что Бетт Юрген выпутается из него так быстро, но она выпуталась и тут же стремительно выпрямилась.
И снова меня тронуло ледяной волной страха.
Бетт Юрген стояла в семи – восьми шагах от меня – вызывающе обнаженная.
Но теперь я знал, зачем она таскала на себе это нелепое пепельное одеяние.
Ее сильное красивое тело во многих местах было покрыто ссадинами и синяками. Никогда я не видел ничего более ужасающего. Бетт Юрген была прекрасна, но она вселяла в меня ужас.
– Что за стриптиз? – спросил я грубо. – Что вы задумали?
– Задайте программу и включите автопилот, Аллофс.
Голос Бетт Юрген не допускал возражений.
Я задал программу и включил автопилот.
И вновь обернулся.
Бетт не сменила позы.
Нагота ее ничуть не смущала.
Она была столь хороша, что ссадины и синяки лишь подчеркивали ее совершенство.
Иола…
Или Исмена…
Сколько их было в истории Несс?..
Но сама Бетт думала о другом.
– Аллофс, – спросила она. – Как вы думаете? Им было больно?
– Кому? – не понял я.
– Пэйджу… И Уиллеру… И Людвигу… И его дочери… И Оргеллу, наконец…
– Откуда мне знать? Отойдите от люка!
Я прикинул: смогу я достать Бетт в прыжке?
Вряд ли.
Через спинку кресла, на котором спит Лин, я, пожалуй, перемахну, но там дальше ящики.
Бетт будто прочла мои мысли.
Она улыбнулась.
Меня мороз продрал от этой ее улыбки. Я представить себе не мог, что может означать такая странная улыбка. И еще я увидел: искалеченные пальцы Бетт легли на замок аварийного люка.
Я не успел даже вскрикнуть.
