решетку из тысяч цветных пятнышек, затем другую решетку, наложенную на первую. Все пятнышки совпали.
— Совпадение с открытым Опи паразитом? — предположила Маргарет.
Арн улыбнулся. Улыбка у него была приятная и делала его похожим на восторженного мальчишку:
— Это мы, разумеется, проверили в первую очередь. И зафиксировали совпадение. Затем прошлись по всем рифовым организмам и отметили частичное совпадение. Паразит Опи оставил свои следы в ДНК всего, что живет на рифе, но это, — он ткнул длинным пальцем в проекцию томограммы, — чистый штамм. И лишь по несчастливой случайности вышло так, что он гнездится в мозге именно в этом месте и вызывает у прокси то поведение, которое ты наблюдала.
— Возможно, такой выбор не случаен, — предположила Маргарет.
— И риф использовал прокси в своих целях.
— Телеология, — фыркнул Арн. — Смотри, не повтори такое при Опи, а то он использует это против тебя. Мы имеем дело с эволюцией. И управляет ею только естественный отбор. Нет ни проектировщика, ни часовщика. Во всяком случае, не стало после того, как накрылся ИИ, да и тот всего лишь подталкивал экосистему в направлении более эффективного окисления серы… Есть и еще кое-что, Маргарет. Я тут провел кое-какие эксперименты. Экспонировал листы алюминиевой фольги на орбите вокруг Энки. Споры оказались повсюду.
— Тогда Опи прав.
— Нет. Все осевшие на фольгу споры оказались нежизнеспособными. Тогда я провел новые эксперименты. В отличие от бактериальных спор, эти метаболически активны, только когда вылетают. И у них нет защитной оболочки. Да и зачем она им, верно? Они живут всего несколько минут. Выбор у них простой: они или опустятся на нового хозяина, или нет. Солнечное излучение легко убивает их. Их можно убить ультрафиолетовым лазером мощностью всего в несколько пиковатт. Так что дезинфекция — не проблема.
— И они не могут заразить людей, — добавила Маргарет. — И прокси, и вакуумные организмы имеют такой же ДНК-код, как и мы… как и все живое на Земле, если на то пошло, но записан он последовательностью искусственных нуклеотидных оснований. Поэтому риф совершенно не опасен, Арн.
— Да, но теоретически он может заразить любой вакуумный организм, включая те, что еще даже не созданы. И единственный способ обойти эту опасность — изменить нуклеотидную структуру ДНК вакуумных организмов. Представляешь, сколько это будет стоить?
— Я знаю, что такое заражение, Арн. Плесень, погубившая биом, созданный моими родителями, попала в хабитат с кем-то или с чем-то. На одежде или на коже, внутри какого-нибудь организма или с купленным товаром. Она росла на всем, имеющем клеточные стенки из целлюлозы. Каждое растение оказалось инфицировано. Поля покрылись огромными коврами серой плесени, а воздух наполнился ее спорами. Людей она не заражала, но более сотни человек умерли от сильнейших аллергических реакций и остановки дыхания. Кончилось тем, что пришлось выпускать наружу всю атмосферу. А мои родители после этого больше не могли найти работу.
— Такова жизнь, — тихо проговорил Арн. — Мы живем за счет своей репутации. И когда что-то идет наперекосяк, становится очень тяжело.
Проигнорировав его слова, Маргарет сказала:
— Риф — это ресурс, а не опасность. А ты смотришь не в ту сторону, совсем как Опи Киндред. Нам нужно разнообразие. Нашим искусственным биосферам необходимо быть сложными, потому что простые системы уязвимы перед внешними вторжениями и легко разрушаются, к тому же они в сотню раз менее сложны, чем биосфера Земли. Если бы созданный моими родителями биом был более разнообразным, то плесень не смогла бы там настолько прочно удержаться.
— Есть и кое-что, без чего я мог бы обойтись, — Арн почесал левую лодыжку пальцами правой ноги. — Вроде этих муравьев.
— Что ж, мы не знаем наверняка, нужны ли нам именно эти муравьи, зато нам нужно разнообразие, и они об этом заботятся. Начнем с того, что они помогают разрыхлять почву и насыщать ее воздухом, а это ускоряет стратификацию и увеличивает разнообразие почвенных микроорганизмов. В грамме лесной почвы на Земле насчитывают до миллиона различных видов микробов, нам же приходится обходиться менее чем тысячью. А полезных вакуумных организмов у нас менее ста видов, и большая часть из них растет в виде монокультуры, а это самая уязвимая экосистема по определению. Именно это стало причиной краха зеленой революции на Земле в двадцать первом столетии. Но на рифе живут сотни различных видов. Диких видов, Арн. Ими можно засеять планетоид, а через год вернуться и собирать урожай. Граждане не выходят наружу, потому что у них есть парки, поместья, дворцы, виртуальность. Они забыли о том, что внешняя система — это не одни хабитаты. В одном только Поясе Куйпера миллионы мелких планетоидов. И чтобы поселиться на любом из них, нужны лишь купол и вакуумные организмы с рифа.
Она думала обо всем этом, работая на полях. Звездная Палата предоставила ей много времени для размышлений.
Арн покачал головой:
— В каждом из них затаился паразит. И любой вид с рифа сам может в него превратиться. Возможно, даже прокси.
— У нас еще недостаточно знаний. Я видела кое-что на дне рифта, прежде чем оборвалась связь с прокси. Какие-то большие структуры. И еще там есть аномальный температурный градиент. И причина его тоже должна находиться там же, внизу. Паразит может оказаться полезным — если мы сумеем его укротить. Ведь вирусы, вызывавшие иммунодефицит, теперь используются для генной терапии. А Опи Киндред побывал там, внизу. И скрывает то, что обнаружил.
— Знаешь, сейчас это не имеет значения. Синтез ингибитора метаболизма уже завершен. Шеф органиков — мой приятель. Вся аппаратура синтеза уже загружена. — Арн достал блокнот. — Он мне показал, как будут распылять ингибитор. Вот чем они занимаются в рифте — подготовкой, а не какими-то там исследованиями.
— Тогда нам нужно что-то сделать, и немедленно.
— Слишком поздно, Маргарет.
— Я хочу созвать собрание, Арн. У меня есть предложение.
На собрание пришли почти все ученые. Команда Опи Киндреда стала многозначительным исключением. Арн сказал, что у него скверное предчувствие.
— Не исключено, что они задумали всех нас подставить, — сказал он Маргарет.
— А я предпочитаю, чтобы все было в открытую. Но если тебя тревожат последствия, ты всегда можешь уйти.
— Я пришел, потому что хотел. Как и остальные. Мы все — ученые. И все желаем знать правду. — Арн взглянул на нее и улыбнулся.
— А тебе, по-моему, нужно нечто большее.
Собравшиеся наблюдали за ними, и Маргарет объявила:
— Пора начинать.
Арн открыл собрание. Сначала он сделал краткое сообщение о своих исследованиях по выживаемости спор вакуумных организмов и лишь затем перешел к главном вопросу. Почти у каждого оказалось свое мнение. Микрофоны перелетали по комнате, и временами сразу трое или четверо кричали друг на друга. Маргарет ждала, пока люди выпустят пар. Кто-то просто давал волю эмоциям, однако немногочисленное, но весьма значимое меньшинство встревожилось из-за потери премиальных, а то и зарплаты.
— Лучше потерять деньги, чем утратить доверие, — заявил один из техников Орли Хиггинса. — Это наш хлеб. Никто из нас больше не получит работу, если мы допустим, чтобы «Ганапати» стал чумным кораблем.
Одобрительные крики и свист.
Маргарет выждала, пока шум стих, и встала. Она находилась в центре расположенных подковой
