прямой трансформации, получая таким образом непрерывность своего опыта, и жизнь таких людей становится настолько необычной и настолько насыщенной удивительными переживаниями и приключениями духа, что говорить об этом со мной сейчас бессмысленно. Суть этой практики заключается в том, что ты можешь научиться менять одни восприятия на другие по своему желанию и закреплять эти изменения, и если в жизни обычного человека смена восприятий происходит автоматически, без его сознательного участия, то человек, занимающийся этой практикой, может полностью контролировать этот процесс. Когда я думаю об этом, дух захватывает — это же какой может стать моя жизнь, если я смогу чувствовать то, что мне нравится, думать лишь о том, о чем я хочу думать, и даже хотеть именно то, что на самом деле хочу! Да и идея такого путешествия сознания сама по себе захватывающа.
— А как зовут основателя этой практики, или как они его называют — патриарха, главного Ламу? Где он сейчас? Как можно найти других монахов из этой школы? Как сделать так, чтобы перестать испытывать негативные эмоции, ведь если это «школа», то наверняка есть какие-то отработанные методики? А что будет, если я прекращу их испытывать — не превращусь ли я в бесчувственное бревно, или какие-то новые восприятия придут им на смену? Придут они сами, или тоже надо применять какую-то практику… — ты спрашивал об этом?
Вопросы так и сыпались из меня, так что я не сразу заметила улыбку Дэни.
— Майя, ну конечно я тоже попытался завалить Лобсанга вопросами, но в отличие от бесконечной ночи, висящей на нами сейчас, время моей с ним встречи подходило к концу, поскольку в шесть начиналась религиозная церемония, на которой Лобсанг должен был присутствовать. Он предложил мне сосредоточиться на одном-двух вопросах, право выбора которых предоставил мне, после чего расстаться. Каждый раз, вспоминая тот момент, я испытываю страх, поскольку любопытство могло пересилить, и я спросил бы какую-нибудь ерунду, так и не получив возможность узнать самое существенное.
— А может это был тоже своего рода экзамен? Ведь если бы ты после всего услышанного стал бы спрашивать «а могут ли монахи летать», наверное это бы и означало, что ты самый обычный тупица?
— Очень даже может быть. Я задал два вопроса. Первый — как зовут основателя этой школы и воплощен ли он сейчас, можно ли его найти. Лобсанг назвал мне ничего не значащее имя и сказал, что он сейчас воплощен, то есть прямо сейчас где-то живет, что искать его бесполезно, но к нему можно обращаться.
— Что значит «ничего не значащее имя»?
— Он сказал, что этого человека зовут Бодхи, но «бодхи» на тибетском означает что-то вроде «просветленное сознание», так что это получается никакое не имя, и я не представляю, как можно по этому имени искать человека — спрашивать «не знаете — есть ли тут где-нибудь просветленное сознание»?:)
— А что значит «к нему можно обращаться»?
— Понятия не имею, я как-то пропустил эту фразу мимо ушей.
— Ну а дальше?
— Я попросил его рассказать, что именно нужно делать, чтобы полностью прекратить испытывать негативные эмоции. Я ожидал чего угодно — что он сейчас покажет какую-то йогическую позу, или расскажет как надо дышать, или прошепчет на ухо какую-то мантру, или вовсе что-то чудесное сотворит — но и тут он меня удивил, сказав следующее (надеюсь, я ничего не перепутал): есть три причины, по которым люди испытывают негативные эмоции. Первая — они хотят их испытывать. Вторая — ложное умозаключение. Третье — привычка. (
— Да… ты мне вот что скажи — ведь еще Фрейд писал о том, что подавленные негативные эмоции вылезают боком, и каким боком! Это стрессы, неврозы… и я по себе прекрасно это знаю — что такое подавлять эмоции, уж лучше их выплеснуть и хоть так освободиться от них. Хотя нет, не лучше… одна хрень. Японцы в своих фирмах ставят чучела начальников, чтобы подчиненные могли бить их кулаками, ногами, сковородками, выпуская пар. Японцы ведь не дураки, и если они это придумали, значит тщательно исследовали этот вопрос.
— Ну да, я согласен, и когда я услышал все это от Лобсанга, мне снова показалось, что я напрасно теряю время. Я вспомнил одного знакомого по университету, который, узнав, что я интересуюсь тибетским буддизмом, презрительно спросил: «И чему же, интересно, можно научиться у неумытых скотоводов? Да они до сих пор коровьим дерьмом костры топят, и в этом же дерьме и живут. Ты совсем свихнулся, Дэни, сравнил эти шаманские прибамбасы и КУЛЬТУРУ! Гете, Шопенгауэр, Кант, Руссо… — это значит все не то, а вот пойду-ка я с вонючими скотоводами пообщаюсь… только вымойся хорошенько, когда вернешься, а то всю мебель дома испачкаешь».
Лобсанг с полуслова понял мой вопрос и ответил, что подавление и устранение — это два совершенно разных процесса. При подавлении эмоции ты продолжаешь испытывать ее, или начинаешь чувствовать какую-то другую негативную эмоцию, а при устранении ты именно совершенно перестаешь ее испытывать — ее просто нет, нечего скрывать, ты словно «впрыгиваешь» в состояние свободы, в котором негативной эмоции нет вовсе, вспоминаешь себя, испытывающего радость или нежность, в этот момент уже нечего подавлять, и если ты сделал все правильно, то сразу же после устранения ты испытываешь особую тихую радость. Он сказал, что сложнее всего преодолеть многолетнюю привычку испытывать негативную эмоцию, это трудно, и даже может показаться нереальным, но все-таки это возможно, и после этого перед тобой открывается Путь… Ну теперь скажи, что ты думаешь по поводу этой истории.
— Звучит красиво… а что на практике? Ты попробовал сделать это?
— Пробовал, конечно… много раз пытался, но пока что мне так и не удалось пережить то, что Лобсанг назвал «тихой радостью». Он сказал, что когда это переживание возникнет, я ни с чем его не перепутаю, и что тихая радость — это не поэтический оборот, а точное описание восприятия. У меня же в лучшем случае получалось придти к состоянию, в котором ничего не происходит — нет ничего негативного и ничего позитивного, но и это мне нравится, все-таки это лучше, чем быть агрессивным или разочарованным.
— Так почему тогда ты так уверен, что это вообще возможно? Прошел целый год с тех пор, как ты узнал об этой практике, и в твоей жизни до сих пор ничего не изменилось…
— Это не так. Я же сказал, что кое-что изменилось. Я стал чувствовать себя несколько более свободным, гораздо реже стал впадать в состояния безнадежности, апатии. Стал гораздо чаще замечать свои негативные эмоции в тех ситуациях, когда раньше они проскакивали как само собой разумеющееся — теперь я словно спотыкаюсь о них.
— Ну… откровенно говоря это какие-то общие фразы, которыми люди так любят обманывать себя… Я и сама могу убедить себя в чем угодно, а потом все равно рано или поздно наступит отрезвление, ведь нафантазировать свое «просветление» можно лишь до известной степени, а правда все равно вылезет. У меня так было не раз — начинаешь читать какую-нибудь книжку по йоге… ну ты и сам хорошо понимаешь, как это бывает.
— Отрезвление? Что ты имеешь в виду?
— Ну читаешь, мечтаешь, воображаешь себя просветленной, радостной, могучей, ходишь
