древних богов и героев, к сонму которых когда-нибудь будет принадлежать и его оцифрованная душа.
Но потом звездный свет стал испытывать странные искажения. Кощей прищурил спектрометры — да это ж пылевое облако. Спектр отражения, характерный для нанопроцессоров. Но откуда здесь нано- кристаллическая пыль?
Напрягая свои знания по астрономии, Кощей определил, что облако движется из системы Сатурна. Ага, земляне-то давно построили базу на Титане — якобы из научных соображений. Хотя всем известно, что Сатурн — главный враг колдунов, ибо насыщает их желчью и меланхолией.
Пыль почувствовала наблюдение и отреагировала на потенциальную опасность. Преодолевая энтропийный барьер, стала сгущаться, закручиваться вихрем, конфигурироваться. Каждая кристаллическая пылинка была разумна сама по себе и открывалась в кластеры разумности, формировавшиеся на лету из множества пылинок.
Из пылевого вихря рождался колоссальный костяк, собирались ребра — шпангоуты, череп — навигационная рубка. Костяк обрастал плотью периферийных систем и толстой, но гибкой металлической шкурой. Получалось чудовище размером с половину Титана, пасть не меньше, чем Атлантический океан. Каких же масштабов колдовство могло породить такого монстра?
Зрелище завораживало, Кощей даже стал подпевать и подстукивать когтями в такт разыгрывавшейся перед ним космической симфонии.
И вдруг он понял, в чем дело.
От этого знания Кощей покрылся бы холодным потом, если бы мог, но у него лишь заиндевели некоторые гидроприводы.
Тэнго-Верлиока не просто убийца. Он предатель Ананты. Он работает на землян, им-то он и передал Кощеево ноу-хау. Как распадаться во прах, тонуть во мгле и вновь воскресать. Как побеждать демона энтропии, раскрывая систему в еще большую систему, где живет великая сила Буддхи.
А впрочем, к черту теорию, если точнее, к иблису (ад, вторая комната направо).
Нужно решать практический вопрос.
Дано: к Ананте движется чудовище, которого как бы и нет. Но, с другой стороны, оно есть. И способно в один прием разодрать беспечного Змея. Экипаж левиафана состоит из злобных теней, материальных отражений земных реваншистов, оставшихся в своем штабе, внутри земной горы Шайенн, штат Колорадо, на другом конце трансляционно-объектного канала.
Конечно, на великого Змея по большому счету плевать. Но там же Ванечка и Машенька, тысячи других ни в чем не повинных кощейчиков и бабок-ежек. Да и маленьких голубоглазых эльфов, растущих, как тюльпаны, на полях Хололандии, тоже жалко.
«Что же я могу, — пригорюнился Кощей, — я куча мусора, окруженная космическим мраком». Обреченное сознание опустилось в пустоту под стальным сердцем. И вдруг он ощутил, что может вдыхать и выдыхать звезды.
Сила Буддхи — всегда и везде!
Он и сейчас не изолирован, открыт в большую систему, во Вселенную, которая и есть великая духовная сила.
Звезды в ответ подмигнули ему: значит, он прав!
Как семеро из ларца, возникли могучие демоны-интерфейсы и склонились перед Кощеем.
От удивления у него даже ненадолго завис процессор. Вот так кикиморы! Вот так унтертехи! Они хоть и не учились в университетах, но своим тихим коллективным разумом и офшорным трудом приобщились к пониманию Силы.
Они тщательно изучили Кощеевы интерфейсы, спрятанные в Игле. Используя для обратной связи укусы в палец, они передали ему в помощь полностью совместимых дигитальных демонов.
Его руки стали большими, как космос, в голове загорелись звезды, он почувствовал вакуум, словно собственное тулово…
Через какое-то мгновение экипаж левиафана увидел, что из Солнца вылетела эскадрилья Симургов (каждая птица размером с Луну), что от Марса летит-торопится грозный бог войны Нергал, что пустота извергает демонов Абсу и Мумму.
Свистать всех наверх!
Начиналась великая битва, о которой будут сложены саги и эпосы. И Кощея в тех сагах назовут как- нибудь иначе. Но сейчас он думал не о славе и даже не о сражении, а о скором возвращении домой.
Сью Андерсон
Дерзание
Раздался громовой стук, за ним — чудовищный вой, от которого затряслись стены.
— Кто бы это мог быть, любовь моя? — сонно спросил Хендрат.
— А я почем знаю, — отозвалась Золушрамель, подбрасывая в очаг еще кучку навоза. — Времени погадать на птичьем помете у меня сегодня не было.
Над огнем, уносясь в трубу, заклубился черный дым, и Золушрамель напомнила себе, что навоз надо выбирать посуше. Новый стук, еще более устрашающий.
— Наверняка эти поганые карлики, — раздраженно буркнула Золушрамель. — Они всегда подгадывают к чаю и заводят Хранителя.
— А ты не посмотришь, моя сладкая? — Хендрат поглубже зарылся в подушки из крысиного сафьяна. — Я очень занят.
Он явно не собирался подниматься на ноги. Золушрамель вздохнула, надела шлепанцы из кожи дракона, покрепче запахнула халат из крысиного меха и прошаркала по продуваемому сквозняками коридору, стараясь не сбить пальцы ног о неровности пола. Свечи снова погасли; крысиное сало для освещения не годится, как бы ни рекламировали его карлики.
Смотровое окошечко было забрано доской. Посетители, каждый в свой черед, дубасили по нему черепами-набалдашниками тростей или дубинками, усаженными драконьими зубами, и привели кристалл в такое состояние, что он полностью сбился с настройки и вполне мог предложить смазанное изображение разносчика магических метелочек для смахивания пыли, который стучался в дверь еще неделю назад. Хранитель двери, уродливая тварь с шестью ногами и плоской головой, прыгал вверх-вниз, роняя из пасти клочки пены.
— Лежать, пес, — скомандовала Золушрамель. Она отодвинула ржавый засов и выглянула из-за края массивной деревянной двери. В лицо ей ударил ветер, и она прищурилась, чтобы хоть что-то разглядеть. Даже в этот ранний час ночь была темной и беззвездной, и фигура на крыльце представилась хозяйке бесформенным черным пятном. Впрочем, она заметила, что для карлика силуэт высоковат и что рядом никого нет.
Времени на вопросы не было. Неизвестный протиснулся мимо нее, мимоходом погладил пса по голове (тот ошеломленно смолк), а потом прошипел:
— Сейчас же заложи засов. Боюсь, за мной гонятся. Кругом полно дорков, а на дороге я видел по меньшей мере одного гелдорфа.
— Но кто…
— Поторопись!
Скорее всего, человек. Золушрамель последовала за ним по коридору, засовывая выбившуюся прядь под гребень из крысиных зубов. Неизвестный, казалось, знал дорогу и вопросов не задавал.
Он был одет в длинную голубую мантию, расшитую серебряными звездами и причудливо изогнутыми символами — вроде ногтей, состриженных с больших пальцев. Когда он стремительно ворвался в гостиную, его высокая остроконечная шляпа задела притолоку, чуть было не свалилась, но таинственным образом вновь приняла вертикальное положение. На миг под ней мелькнули две когтистые лапки. На Золушрамель это никакого впечатления не произвело: симбиоз одежды и животных уже давно успел выйти из моды.
