извлечь информацию. Безрезультатно, впрочем, носитель не соответствовал требованиям, данные не читались. Но говорят, последний эксперимент прошёл успешно. Была разработана уникальная модель кибер-мозга, совместимая с инопланетным архивом. Часть данных извлекли сразу, но доступ к остальной части пока закрыт — очевидно, еще не выполнены все условия, необходимые для разархивирования. Объект эксперимента, конечно, всё это время находился под Конторским наблюдением, из-под которого он все-таки вырвался. И сейчас он перед нами.
— Это не так! — резко ответил Марсианин, и руки в кулаки сжал. — Я никогда не был объектом эксперимента! Это было соглашение о сотрудничестве! Я добровольно стал частью добровольно предоставленного мне мозга. Не кибер-мозга, а естественного, потому что только он является единственным подходящим носителем для нас! Поэтому мне удалось сохранить воспоминания — естественный мозг нельзя перепрошить!
«Добровольно», значит?! «Оно говорит плохое… Чу не хочет! Оно ненавидит Чу! Чу не хочет, чтоб оно было!» И хлобысь, хлобысь о стенку, разбивая руки в кровь… Если это — «добровольно», то что тогда «по принуждению»?! И я не выдержал.
— Слушай, ты, морда марсианская! Я поверю! Я всему поверю, вот только скажи честно — ты считаешь, что это было «добровольно»? Ты считаешь, что это правильно, когда Сохранённые существуют за счёт другой личности? Это — убийство!
— Нет! Ты не понимаешь… — Марсианин, белый как моль, отступил на шаг назад, к окну, и врезался спиной прямо в Дракулу, который помог ему удержаться на ногах.
— Джокер, а ты действительно считаешь, что разум, способный жить, должен навсегда отказаться от этого права? Это тоже — убийство, — сказал вампирский лидер, помогая Марсианину устроиться на подоконнике.
— А чем личность высокоразумного существа лучше личности мальчика-идиота? Вот скажи, Дракула, если бы речь шла о тебе — ты согласился бы пожертвовать своей личностью, чтоб мозгом с чужой информационной копией поделиться?
— Кто знает… — протянул Дракула свою любимую присказку, перевёл взгляд с меня на Марсианина, потом снова на меня посмотрел. — Я вот о чём думаю… Джокер, ты уверен, что мальчик страдает именно потому, что с ним в симбиозе находится другая личность? Или дело в том, как эта другая личность к нему относится? В том, что они не могут друг друга принять? Марсианин, а ты как думаешь?
Марсианин голову так вскинул, что она у него чуть не отвалилась. Диким взглядом прямо на меня уставился. А я на него.
«Чу хороший! Ты придёшь ещё поиграть?»
«Он — это всё-таки я. Иногда даже больше, чем бы мне хотелось…»
— Спасибо… — тихо сказал Марсианин. — Теперь я понял, в чём проблемы постоянных сбоев нашего симбиоза… Джокер… Чу не будет больше плакать… Я обещаю.
— Угу, — ответил я. А сам смотрел на Дракулу. Так вот, значит, как получается, да? Один из кусочков мозаики с треском шлёпнулся на своё место.
— Это всё, конечно, очень мило, — произнесла Трынделка ледяным голосом, властно тряхнув грудью. — Но меня гораздо больше интересуют сохранённые данные, чем страдания несчастного носителя. Почему Сохранённые представляют такую ценность? Говорите! Не забывайте — я спасла вам жизнь. Вы мои должники по праву собственности, и я хочу знать, чем вы можете мне отплатить? Что вы дадите Бренцкой зоне и роду Горгон?
— Горгона Меланж! — Кэш повернулся к своей спутнице. — Я не думаю, что здесь действуют «права на собственность», принятые в Бренцкой зоне…
— Извините, — прервал его Марсианин. — Я и сам рад вам помочь — чем могу. Но… Я еще не полностью восстановил свою память… Да, моя личность прописана в естественный мозг, но в моём кибер- мозге хранились практически все архивы, содержащие информацию технического характера. Я постепенно могу их восстановить, используя резервы моего естественного мозга, но я не знаю, как скоро всё это произойдёт. Кроме того, вы не правы, считая, что мои данные были найдены на Земле. Я — Марсианин! Как мы с вами сможем найти общий язык и помочь друг другу, если вы игнорируете самую важную часть моей биографии?!
— Кэш… Джокер… Я ему верю… Я верю в жизнь на Марсе! — Зубастик сказал это таким тоном, словно боялся, что мы ему подзатыльник отвесим. Правильно боялся — не будь Кэша рядом, я бы точно отвесил. И не потому, что он в жизнь на Марсе верит, а именно за этот тон извиняющийся.
— А я — н-нет! М-мои данные не врут! — пропищал Лич, высунувшись из-за двери по лысую макушку. И тут же засунулся обратно.
— Марс — не Марс, мне вообще плевать. Если у него есть ценная информация, то какая вообще разница, откуда он взялся! Да хоть из другой галактики! — радостно сообщила Трынделка.
— А для меня есть разница, — сказал Кэш, внимательно наблюдая за Марсианином. — И даже не потому, что слово «Марс» — ключ к моему прошлому. Это ключ и к прошлому Земли. Мы погрязли во лжи, в фальсификации того, что было, в сокрытии того, что есть. Даже мы, руководство Канала, настолько привыкли манипулировать информацией, что сами в ней запутались. И если марсианская цивилизация действительно существует, мы сможем получить объективные данные из независимого источника. Как это ни смешно, но с Марса виднее, что из себя Земля представляет. И потом — их опыт построения новой общественной модели может и нам пригодиться.
— Ты шутишь, Кэш! — Я перевёл взгляд с Зубастикова опекуна на Марсианина, а потом — обратно. — Весь их опыт — песня-сказка, каких в жизни не бывает. Утопия.
— Наша социальная модель — не утопия, — тут же отчеканил Марсианин, возвращаясь к роли информационного справочника. Впрочем, может, мне и показалось, но сейчас его голос стал звучать несколько живей. — Мы пытаемся построить мир, который сумеет удержаться на грани между самоуничтожением и стагнацией… Мир, где во главе стоит всестороннее и гармоничное развитие личности. Где каждый может реализовать свой потенциал.
— Ага, каждый. Кроме тех, кто в ваши гармоничные рамки не уложился… И где гарантия, что ваша новая цивилизация не загнётся той же загибулькой, как и старая?
— Сейчас все наши усилия направлены на то, чтоб этого не случилось! Тогда наша цивилизация почему-то исчерпала свои возможности развития. И мы хотим понять, как нам избежать повторения этой судьбы. Мы с помощью вас, людей, ищем ответ на самый главный вопрос — в чём смысл существования Разума.
— Какой бред! — только и сказал я. — Смысл существования разума в том, что он существует! Кого тут ещё искать?
— Нет, Джокер, это не бред. Пожалуй, это самое разумное, что я сегодня слышал, — Кэш опять шрам в улыбке скривил. — Разве мы не тем же занимаемся? И Подполье, и Бренцкая зона, и нежить. И даже Контора. Все мы думаем о смысле существования Разума. О пути, по которому пойдёт человечество. А ты, Джокер? Что для тебя значит Мировая Революция? Уничтожить Канал? Устранить виртуальные блага и насильно всем материальные всучить? Если мы действительно сделаем такую революцию, то лишь ускорим кончину человечества! Это не игра. И прежде, чем действовать, надо подумать. Создать модель нового общества — такого, которое не зачахнет, не остановится в развитии через сотню-другую лет. А к этому мы и идем! Сейчас жизнь на Земле — это благополучный застой. Тихо, спокойно, нет войн, голода, преступности… Ну, за исключением молодых амбициозных сверхсистемников, удовлетворяющих мелкими хулиганствами свою потребность в бунте. Но вам это разрешено, поскольку в нашем прекрасном дивном мире каждый может делать то, что хочет. Это мы строим утопию, а не марсиане. Нет, мы ее уже построили. Да спроси у любого СИ: «Счастлив ли ты?» И услышишь в ответ: «Да, счастлив, ничего другого и не надо!» А мы хотим разрушить счастье миллионов людей — ради чего? Что мы можем предложить им взамен? Развитие? Какое? Куда? Мы должны понять это до того, как начнём действовать. Без этого всё, что мы делаем, не более чем игра.
Голос Кэша звучал воодушевлённо, как всегда, когда он начинал говорить о нашей Революции. Обычно в такие моменты я его слушал, забыв рот закрыть. Но сейчас…
— Игра… Кэш, а разве все эти разговоры, которые вы кучу лет долдоните, — это не игра тоже? Что для тебя Мировая Революция? Просто построение модели? Но, если мы не начнём двигаться, то мы никуда и
