теория… э-э-э… технологической сингулярности…
— Что?
— Да, именно так. Технологическая сингулярность. Речь идет о том, что эволюция и прогресс непрерывно ускоряются. Скажем, на то, чтобы одноклеточные организмы стали многоклеточными, ушло два миллиарда лет. А на то, чтобы многоклеточные организмы выбрались из океана на сушу и завоевали ее, ушло всего триста миллионов лет… э-э-э… палеозойская эра. Позднее появился разум, и теперь эволюция понеслась вскачь. Нашему виду всего лишь около трех миллионов лет, но мы уже влияем на погоду, меняем очертания континентов, летаем в космос. А главное — мы запустили искусственную эволюцию, создав компьютеры и сети. И там тоже идет ускоряющийся процесс, который скоро завершится моментом сингулярности.
— Я этого не понимаю…
— Попытаюсь на пальцах. Если отложить периоды земной эволюции на графике от одного революционного скачка до другого, то получится функция, которая в двадцать первом веке стремится к бесконечности. Мы находимся на пороге нового революционного скачка, качественного перехода, сопоставимого по значимости с превращением одноклеточных существ в многоклеточные.
— Чем это грозит?
— Никто не знает. Возможно, новые революционные технологии сделают нас бессмертными. Возможно, убьют, и на наших костях появится какой-то новый вид… э-э-э… разумных существ. Одноклеточные не способны предсказать, как будет выглядеть мир многоклеточных. Но наш автор попытался. В фантастическом рассказе он уверял, что произойдет слияние биосферы и техносферы. Человек станет частью машины, а машина — частью человека. Это, конечно, будут костыли, но мы давно пользуемся костылями: автомобили, компьютеры, мобильники… Костыли будущего позволят нам окончательно расслабиться и получать удовольствие — всё неприятное, утомительное, скучное они возьмут на себя. И в этих условиях человечество неизбежно деградирует, ведь к развитию нас подталкивает именно дискомфорт. В том рассказе мальчик из будущего не умеет ни читать, ни писать, он даже изъясняется с трудом. А вот его костюм вполне готов к контакту… Практически наш случай…
— Какой костюм?! — повторила свой вопрос Людмила Сергеевна.
— Люда, ты же умная женщина. Неужели ты думаешь, что Ась сидел в спускаемом аппарате голым?
Людмила Сергеевна вспыхнула:
— Значит… вы мне лгали? Лгали всё это время? Есть костюм!
— Не лгал, — мягко сказал Архангельский. — Просто не донес некоторую часть… э-э-э… информации. Она могла помешать расследованию.
— Как она могла помешать?!
Архангельский пожал плечами.
— Ясно, — сказала Людмила Сергеевна. — И при чем тут «вертячки»?
Гражданский генерал показал ей листок с рисунком Ася, заложив пальцем маленького чертенка:
— Здесь Ась изобразил свой костюм.
Потом они еще долго спорили.
Когда шок миновал, Людмила Сергеевна начала соображать и сразу попыталась высмеять гипотезу Архангельского. Дескать, совсем спецслужбы до маразма дошли — верят сетевым фантастам! Но гражданского генерала было не пронять.
Тогда она потребовала показать ей костюм.
— Или он у вас там же, где спускаемый аппарат?
— Нет, он здесь. Точнее, не совсем здесь, а поблизости.
— Тогда идем!
Архангельский остался на диване.
— Видишь ли, Люда, у нас разные уровни допуска. Я в лабораторию костюма пройти могу, а ты, к сожалению, нет.
— Не морочьте мне голову! Вы здесь главный или кто?
— Надо мной есть и поглавнее.
— Понятно. Как он выглядит?
— Кто?
— Костюм, чёрт возьми!
— Ну как тебе сказать? Комбинезон с капюшоном. Ткань очень легкая и мягкая, не мнется. По цвету… э-э-э… металл с золотистым отливом. На заднице — клапан, как на некоторых детских комбинезонах. Костюм довольно тщательно изучают. Спецы его резали и жгли всякими химикатами, но волокна через некоторое время самостоятельно восстанавливаются. В общем, продукт технологий, до которых нам далеко… А на капюшоне у него рожки… Да, именно так. Два правильных конуса из очень твердого материала с кристаллической структурой.
— Есть гипотезы, что это такое?
— Есть. Возможно, это нечто вроде усилителя интеллектуальных способностей. То есть когда Ась надевает костюм, он становится нормальным человеком. Костыли для дауна.
— Какая ересь! Ась практически нормален. Если бы ему дали инклюзивное образование, он был бы не хуже нас с вами. Он и сейчас очень быстро учится. Зачем ему костыли?
— Я не могу отвечать за людей будущего. Может, они ничего не знают об этом… э-э-э… как ты сказала?..
— Ин-клю-зив-ное образование.
— Да! Возможно, они ничего не знают о нем. Или отказались по каким-то причинам.
— Еще большая ересь!
Архангельский развел руками:
— Всё, что могу.
— Вы пробовали надевать костюм на Ася? — Людмила Сергеевна сменила тему.
— Нет.
— Почему?
— Наверху сочли, что это преждевременно. Да и просто опасно.
— В чем вы видите опасность?
— А что, если Ась поведет себя агрессивно, когда станет самим собой? Что, если он использует какие-то нам неведомые приемы или… э-э-э… оружие? Что, если он вырвется на свободу? Вы смотрели фильм «Хищник»?
— Тоже, небось, фантастика? Нет, не смотрела. По-моему, это паранойя в чистом виде! Какие еще эксперименты вы проделывали с костюмом?
Архангельский не ответил, пряча глаза.
— Я слушаю! — настойчиво напомнила о себе Людмила Сергеевна. — Какие еще эксперименты проводились с костюмом?
— Мы надевали его на одного из наших… э-э-э… сотрудников. И не надо на меня так смотреть! Я не Берия! Он вызвался добровольно. Молодой ученый. Отчаянный. Он выжил!
— Понятно. Как это выглядело?
— Очень буднично выглядело. Надел и сразу упал. Не орал, не бился. Медики бросились. Зафиксировали потерю сознания. Привели в себя. Потом обнаружилось, что у него частичная амнезия: один год из своей жизни помнит, другой не помнит. Эксперты написали в заключении, что костюм имеет индивидуальную настройку. И решили больше не рисковать.
— И всё-таки надо попробовать! — Людмила Сергеевна почти умоляла. — Мы должны дать Асю шанс. Он просит об этом постоянно. К тому же вам нужна информация о будущем, разве нет?
— Я не могу принимать решения подобного уровня, — отрезал Архангельский.
— А как же «Атлантис»? Американцы летят к кораблю, получают стратегическое преимущество — ваши слова? — а вы сидите тут на задницах, как последние… трусы! Что за мужики пошли? Боитесь мальчика? Чертовски умно!
