— Вряд ли, Скорее, Гоголь, Булгаков. Я, конечно, читал Кафку, но не могу сказать, что он меня сильно впечатлил. Если же взять классиков кино, то наибольшее воздействие — как при съемках 'Города Зеро', так и в целом — на меня оказало творчество Бунюэля.
— Вам не кажется странным, что ваши сугубо реалистические картины — более 'народные', а ленты гротескные, фантасмагорические больше пользуются популярностью у интеллектуалов?
— И те, и другие — зрители. Просто каждый ищет что-то свое. Есть зритель, который не ждет от кино сверхсмысла, решений каких-то вопросов и относится к кинематографу как к возможности провести время. Такой зритель любит, когда все просто и ясно, и нравятся ему картины очевидные. Эти фильмы, кстати, могут быть очень хорошими, и сделать их на самом деле очень сложно. С другой стороны, такие фильмы, как 'Город Зеро', 'Яды', 'Цареубийца' — это картины, которые я пытался наполнить неким вторым смыслом, метафорами, фантастическими приемами, И, безусловно, они интересны публике, которая ищет в кинематографе чего-то большего, чем изложение сюжета.
Для меня это аксиоматично. Более того, я прекрасно понимал, когда делал, например, 'Город Зеро', что у этого фильма не будет такого количества зрителей, как у 'Курьера'. В то время у 'Курьера' было около пятидесяти миллионов зрителей, В то же время по моим подсчетам 'Город Зеро' посмотрели около десяти миллионов, что очень неплохо для такой ленты. Надо понимать, что у каждой картины — свой зритель. И не надо этого бояться — вставать в позу, воевать со зрителем. Раз ты делаешь такое кино и тебе интересно, ты будешь разговаривать с той частью публики, которая тебя понимает.
— 'День полнолуния' — вроде бы реалистическая картина. Тем не менее воспринимается она совершенно мистически. Когда вы ее снимали, у вас не было подсознательного ощущения, что взаимосвязь показанных событий — мистическая, а не реальная?
— Мистическая и есть. Я вообще считаю, что 'День полнолуния' — самая фантастическая моя картина. Несмотря на то, что она, вы правы, состоит из очень реалистических кусков, Но все сочетание событий, конечно, сделано отнюдь не по законам классического реализма.
— Вопрос уже не к режиссеру, а к генеральному директору 'Мосфильма', которым вы являетесь. В последнее время на нашем рынке вроде бы появился спрос на кинофантастику, причем высокобюджетную. Тот же 'Ночной Дозор' показал, что в фантастику можно вкладывать деньги и получать кассовые, окупаемые фильмы. Вы видите перспективы у высокобюджетного кино?
— Перспективы, конечно, есть. Но я все-таки не верю, что серьезный поворот произойдет в ближайшее время. Потому что нет у нас для этого финансовых возможностей. Пример одной картины еще не может говорить о серьезных подвижках в индустрии. В том же Голливуде снимаются десятки картин с бюджетами, каждый из которых в пять-шесть раз превышает общий бюджет всей российской кинематографии. Кстати, в этом смысле Голливуд уникален по отношению к любой стране, к любой кинематографии мира. Все-таки главный вектор нашего кинематографа несколько иной.
Чем было интересно наше кино? Тем, что у него было свое лицо, Тарковский делал фантастику совершенно по-своему, и, как ни странно, эта фантастика переигрывала гигантские голливудские постановки. Я хочу сказать, что там, где мы делаем фильмы в традициях русской культуры — ставя во главу мысль, пристальное внимание к человеку и так далее, — мы можем добиться многого и без больших денег. Мне кажется, что наша кинофантастика должна двигаться именно в этом направлении. Одну-две дорогих постановки мы еще можем осилить, однако нет пока предпосылок к тому, что все сейчас ринутся вкладывать колоссальные деньги в кинематограф. И я очень рад, что такие попытки все же случаются — потому что это новые технологии, это опыт.
— Тем не менее наши продюсеры принялись покупать у писателей-фантастов права на экранизации.
— Сейчас очевидно, что кинематограф — а особенно, если можно так выразиться, телекинематограф — испытывает кризис идей и скупает все подряд. Однако он не обладает достаточными возможностями, чтобы все эти идеи запустить, Закупают 'на всякий случай'. Хотя что-то, конечно, делается. Например, фэнтези 'Волкодав', Но это ведь по нашим меркам фильм высокобюджетный, а для Голливуда такой бюджет — мизер. Подобных картин он одновременно делает штук тридцать. И при этом, хочу сказать, что мы в состоянии — по технологиям, по кадрам — делать не хуже. Вопрос в финансировании. Хотя проблема денег — всегда проблема временная: сегодня их нет, завтра они есть.
— А на 'Мосфильме' сейчас что-нибудь снимается из фантастики?
— Да тот же 'Волкодав', Сейчас многие кинокомпании снимают у нас. И телекомпании тоже. Вообще, в данный момент на базе киноконцерна 'Мосфильм' снимается около 150 фильмов, среди которых есть и фантастика. О том, что в работе, можно посмотреть на www.mosfilm.ru.
— Тот факт, что сейчас наибольшие сборы в мировом кино делают именно фантастические фильмы, вы связываете лишь с развитием технологий? Или все-таки зритель изменился и все больше требует зрелищ?
— И то, и то. И зритель изменился, и возможности кинематографа с внедрением компьютерной технологии заметно возросли. Я по своим детям вижу. Конечно, они любят фантастику, как и все, что связано с компьютерами. Это другое поколение, с другими устремлениями. При этом им интересно и серьезное кино. Вот такая история, например. Я включил телевизор, а там по спутниковому каналу идет 'Сталкер'. И сыновья рядом крутились — им 9 и 12 лет. Признаюсь, это не самая моя любимая картина Тарковского, я посмотрел минут пять и решил переключить. А старший: 'Слушай, можно мы это посмотрим?'. Я спрашиваю: 'Вы что, действительно будете это смотреть?' — 'Да, нам интересно!' Ладно. Оставил им фильм, ушел по делам. Вернулся минут через сорок, думаю: переключились на мультики или нашли что-то еще. Нет, сидят, смотрят, Досмотрели до конца, и более того — старший сын потом спросил, а нет ли у меня этого фильма на кассете? Кассета у меня нашлась. Так они еще раз посмотрели. Спрашиваю: 'А что вам понравилось?'. Они говорят: кино не такое, как все, что они видели… Молодого зрителя тоже может интересовать серьезное кино, Но при этом они все равно обожают 'Человека-Паука' и тому подобное… Кстати, из моих картин у Вани любимая — 'Город Зеро'.
— Может быть, новое поколение не смотрит серьезное кино из-за отсутствия должной 'раскрутки' этих фильмов?
— А может быть, по-настоящему серьезное кино они как раз и смотрят? Они, может, псевдосерьезное не смотрят? И то, что молодежь любит картины с массой компьютерных эффектов, отнюдь не делает их идиотами. Самое главное, у них совсем другое восприятие, другие мозги, если угодно. Они понимают гораздо больше нашего. Я вот до сих пор в мобильнике не могу разобраться до конца, а они способны это сделать в течение двух минут. Меня это поражает, Это действительно другой зритель.
— При такой продвинутости они и фильмы хотят видеть 'высокотехнологичные'. А у нас с этим всегда были проблемы.
— Мы сегодня оснащены на самом современном уровне. Мы сумели произвести модернизацию 'Мосфильма', и хочу заверить, что в последние шесть лет наша студия не уступает никому — ни в Европе, ни в мире. А может, и превосходит, потому что мы все делали в очень сжатые сроки, В Европе подобные модернизации длились по 15–20 лет, а это значит, что многое из техники у них уже устарело. А мы сделали за три-четыре года.
С точки зрения технологической, мы способны решить сейчас любую проблему. Вопрос в деньгах — и в необходимости это делать. Тот же Голливуд давно не занимается решением технологических проблем у себя дома. Лукасу для 'Звездных войн' 80 стран мира делали графику.
— Вы согласны с теми, кто делит все кино на две категории: коммерческое и фестивальное?
— Такое разделение сейчас происходит, к сожалению. И пропасть все шире. Кино фестивальное все больше удаляется от зрителя, его все труднее воспринимать. Даже мне, профессионалу, бывает сложно. Это какая-то каста, живущая в своем особом мире. На мой взгляд, подобное очень опасно. Со зрителем должна быть связь, И я считаю, что самые выдающиеся картины — те, в которых есть глубокие чувства, глубокие мысли, но при этом они волнуют самого широкого зрителя. Фильм рождается не тогда, когда режиссер его заканчивает, а когда его увидит зритель.
— Когда появился кинематограф, все испугались, что умрет театр. Питер Гринуэй утверждал, что кинематограф почил в момент изобретения пульта дистанционного управления телевизором. Как приход
