выбритым лицом.
— И зачем вам понадобился старина Дин? — спросил он почти весело. — Совесть замучила? Решили умереть героем? Бросьте. Если жизнь надоела, так и скажите. Мы вас прикончим совершенно безболезненно, чик — и готово.
Всадник молча смотрел на бритого. Тот вдруг засмущался и отвел взгляд.
— Ладно, ладно! Давайте слезайте, поговорим. У вас, похоже, серьезное дело, а мы уважаем правила.
— Да он все равно теперь не жилец, — буркнул один из мечников. — Это же Эгберт. Тот самый. Спрашивается, зачем добру пропадать?
Всадник и на него посмотрел. Спокойно, изучающе.
— Тихо! — прикрикнул бритый. — Нашелся тоже… Философ. Эй, сударь, вы-то чего расселись? Парни, коня примите. Осторожно, не напугайте его. Скотина не деревенская, боевая, голову откусит.
— Коня не трогать, — сухо распорядился всадник, и тянущиеся к поводьям руки послушно отдернулись.
— Тоже правильно, — легко согласился бритый, глядя, как всадник спешивается. — Нам бояться совершенно нечего, вам бояться уже нечего, все довольны, жизнь прекрасна… Так, друзья мои, я попросил бы вас разойтись по местам, а мы с сударем прогуляемся и немного посекретничаем. Кому что не ясно? Я выслушал пять слов нашего э-э… гостя и принял решение сначала поговорить. Кто там рыло скособочил? Ну-ка, дай ему подзатыльника! Совсем распустились… Пойдемте, сударь.
Шайка, недовольно ворча, полезла обратно за деревья. Бритый разбойник зашагал по дороге в глубь леса. Всадник двинулся за ним, ведя коня в поводу.
— Вы ведь другой Эгберт, правда? — спросил разбойник, не оборачиваясь.
Всадник промолчал.
— Ага, — разбойник сам себе кивнул. — Значит, вы — сын. Простите, не сразу догадался. Мы тут, в лесу, видите ли, слегка одичали. Не следим за перестановками при дворе. Да и новости доходят с большим опозданием.
Всадник остановился.
Разбойник тоже встал и повернулся к всаднику лицом.
— Вы плохо выглядите, — сказал он. — Настолько плохо, что я едва не принял вас за вашего героического папашу. Который, судя по всему, избавил королевство и мир от своего геройского присутствия.
Всадник на мгновение закрыл глаза. Потом открыл.
— Понимаю, — кивнул разбойник. — Но и вы меня поймите. Окажись тут ваш отец, мне было бы трудно соблюсти «правило пяти слов». Вам повезло, что я засомневался: тот — не тот… Того Эгберта я бы, наверное, приказал убить на месте… Слушайте, а сколько вам лет?
Всадник закусил губу. Его конь тяжело переступил с ноги на ногу.
— Чего вы так на меня уставились оба? — насторожился разбойник.
— Время уходит, — процедил всадник.
— Вам не терпится увидеть Дина и сдохнуть?
— Мне надо поговорить с ним как можно скорее.
— Да что у вас стряслось?!
— Младший при смерти. Белая лихорадка.
— И… — разбойник нахмурился. — А вы-то тут при чем? Какое вам дело до сына этого чудовища, нашего драгоценного короля?
Всадник тяжело вздохнул.
— Да, король — чудовище! — гордо провозгласил разбойник. — Да, я это утверждаю. Теперь казните меня, негодяя. Вам, господину, положено. Указ такой. Ага?! Нет, это что за безобразие — вы требуете от простого грабителя соблюдения «правила пяти слов», придуманного непонятно кем в незапамятные времена! А я вот настаиваю, чтобы в отношении меня господин исполнил свеженький указ! Королем подписанный, оглашенный на всех площадях — и?…
— Ты где учился? — спросил всадник тоскливо. — Метрополия, Острова?
— У меня три университета, — гордо сказал разбойник.
— А дурак… — всадник покачал головой. — Я под «пятью словами» и обязан с тобой говорить, но мое терпение кончается. Истекает время Младшего. Хватит ерничать. Пропусти меня к Диннерану. Пока я сам не прошел к нему.
— Детишки нынче мрут от болезней, как мухи, — отчеканил разбойник. — Потому что лечить их некому. Драгоценный наш постарался. И вы явились просить за его наследника?
— Значит, так надо. Для блага королевства. Всего королевства, и твоего в том числе. Ясно? Теперь уходи. Ты мне больше не нужен. Дорога прямая, доберусь сам.
— Между прочим, как вы ее нашли? — заинтересовался разбойник. — Здесь чужие не ездят. Мы эту дорогу называем «вход для прислуги».
— Вот ты и ответил. Прислуга всегда болтлива.
— Разбере-емся… — протянул разбойник. — Получается, вы ехали так… Потом так… Потом через перевал… Свернули… Неделя пути. Знаете, Эгберт, а больной-то ваш уже того.
— Сам ты того. Я выехал третьего дня утром. Спустился по реке на плотах.
— По реке? Через пороги?! — разбойник вытаращил глаза.
— Для плотогонов это всего лишь работа. А мое золото сделало их смелее, и река потекла очень быстро.
— Но… С конем?!
— Он тоже военный, как и я. Ему не привыкать к шуму и брызгам.
— Ну и ну! Уму непостижимо. Ладно, опишите больного. Когда вы его видели?
— Ты разбираешься в целительстве?
— Что за слова! — почти вскричал разбойник. — Какие мы знаем слова! Целительство! Вы при дворе тоже кидаетесь такими словечками?! Наверное, нет. А то бы наш драгоценный вам устроил! Исцеление!
Всадник закинул поводья коню на шею и огляделся по сторонам. Дорога была узкой щелью в вековой чаще, зелень росла стеной.
— Четверо пошли за нами? — спросил всадник без выражения. — Или все-таки трое?
— Вы мне тут не угрожайте!
— Уйди, — попросил всадник неожиданно мягко. — Мальчику осталось совсем немного. Надо успеть.
Разбойник опустил глаза и ссутулился.
— Вы безумец, Эгберт, — пробормотал он. — Допустим, я вас ненавижу, но вы не обязаны расплачиваться жизнью за ошибки своего отца. А за безумства короля тем более.
— Главное, мне есть, чем платить, — сказал всадник. — Остальное не твое дело.
Разбойник сунул руку под накидку и шумно почесался.
— Простите, — сказал он с вызовом. — Блохи!
— Надеюсь, они не попрыгали с тебя на моего коня.
— Конь станет моим еще до захода солнца.
— Хорошая новость, — всадник посмотрел на солнце, висящее над узкой щелью дороги. — Значит, я успею добраться к Диннерану.
Разбойник тоже бросил на солнце короткий взгляд.
— Никто еще ничего не решил.
— Дурак, — сказал всадник. — Смешной дурак, ты хоть понимаешь, что я мог убить всех твоих людей еще на входе в лес?
— Ну вот, начинается… — протянул разбойник недовольно.
— Дурак! — голос всадника зазвучал странно, глухо, будто сквозь толстое одеяло. Воздух над дорогой помутнел. Разбойник замотал головой. Всадник раскинул руки и слегка присел. Свободные рукава обнажили браслеты, собранные из широких пластин. На въезде в лес одного такого браслета оказалось достаточно, чтобы сильно обеспокоить мечников.
