Северная буря

острым, точно игла, концом. — Хороший выйдет из нее оберег, мой господин? — Мезаи восторженно улыбнулся. — «Прозрачная Акула» не пойдет ко дну, как «Туманный Голубь».

Несколько охотников принялись высвобождать тело своего друга из когтей мертвого дракона, а сами когти при этом отсекли, найдя их ценными для себя. Уголком глаза Кейда видел, как отряд воинов Чейзенов приступил к обрубанию кончика драконьего хвоста, стряхивая с него мух и жуков, которых убил внезапный холод. Другие, осмелев, взялись за веревки и с их помощью стали взбираться на бока чудовища, дабы погрузить свои ножи в раны, уже зиявшие в шкуре. Впадину меж горных гребней огласили поздравления, домыслы и крепкие шутки мужчин, готовых умереть не раньше, чем победить. Исступленный смех юного Риду ответил на какую-то глупую шутку. Кейда без слов улыбнулся и пошел прочь. Люди, бежавшие от жуткого тумана или позднее испугавшиеся губительного града, вышли из-за деревьев со стыдом на лицах. Некоторые с надеждой глядели на вождя, не разрешит ли взять их долю зубом или чешуйкой. Другие пали на колени, окунув лица в грязь, моля о прощении. Он даже не посмотрел на них.

— Мой господин? — Бейо приблизился к вождю со встревоженным выражением лица.

— А ты ничего не хочешь на память? — Кейда указал на обдираемое мертвое тело. — До того как достаточно потеплеет, чтобы пошла вонища?

— Людей погибло меньше, чем я боялся, — с гордостью произнес Бейо.

— И все же слишком много, чтобы этим утешаться, — Кейда нехотя замедлил шаг, видя, что управляющий сильно хромает.

Это создание умерло бы, даже если бы никто и не пролил его кровь. Не виновен ли я в бессмысленной смерти своих людей?

— Они сделали свой выбор, который привел их к такой участи, мой господин, — лицо Бейо исказили бурные чувства. — И вот она, наконец, победа Чейзенов над колдовством и зловредством.

— А победу, если она что-то будет значить хоть сколько-нибудь долго, покупают недешево. — Кейда попытался не допустить, чтобы отчаяние прозвучало в его голосе. Он оглядел землю, после чего поднял глаза к деревьям и к расчистившемуся над ними небу. — Пусть на этом берегу построят башню молчания, — решил он. — Две, если понадобится. Люди, которые погибли здесь, отдали жизнь за владение. Будем же надеяться, что это как-то поддержит их родных. А те, кто вышли живыми из этого боя, должны помнить своих товарищей, которых не стало. Павших надлежит восхвалять как героев по всем островам, вдаль и вширь. Позаботься об этом, Бейо.

Все еще терзаемый холодом, который не могло разогнать жаркое солнце, Кейда повернулся спиной к мертвому дракону и к тем, кто его рубил, и зашагал к берегу. Пустые ножны болтались на поясе. Он вдруг подумал, что даже не знает, его ли клинок или клинок Дева принес дракону смерть. И решил, что это, по большому счету, неважно.

Глава 22

Побережье Боала представляло собой длинную гряду светлого песка, увенчанного низкими спутанными ростками мидара. Лиловые цветы полыхали среди длинных блестящих листьев, раскинувшихся, приветствуя вождя. Неровные борозды в песке показывали, где морские черепахи выползали на берег под покровом ночи рыть гнезда и откладывать яйца.

Кейда медленно спустился к самой воде и пошел по влажному твердому песку. То и дело волна, подкатив, трогала пальцы его ног. Он поглядел на свои ступни, все еще в синяках там, где кто-то наступил ему на ноги во время неразберихи, возникшей в колдовском тумане. Лицо его все еще отмечали ушибы от градин.

Но любая рана исцеляется. И любой исцеляется. А семьям тех, кто погиб, положен почет, ибо их близкие пали за будущее Чейзенов.

Кейда оглядел длинную излучину берега до отдаленного мыса, где из пальмовой рощи поднималось нечто вроде одинокого обелиска из белого камня.

Наверно, имеет смысл, чтобы Итрак посетила именно эту башню молчания. На Боале на них впервые напали дикари со своим чародейством; напали на нее, Чейзена Сарила и Олкаи Чейзен. Хотел бы я знать, что явится ей во сне. Долетит ли до нее эхо прежних мирных дней, сулящее надежду на безмятежное будущее? Или любая поддержка из прошлого затеряется среди ужаса недавних событий? Не так-то много я могу сделать. Но я в состоянии избавить это владение от последней колдовской скверны.

Он шел в сторону Велиндре. Колдунья сидела на берегу, все еще одетая ученым заморином. Откинувшись назад, опираясь руками о песок и вытянув длинные ноги, она глядела в небо. На облака, мчащиеся с юга. Ветерок трепал ее чудесные светлые волосы. Они теперь несколько отросли, но не настолько, чтобы угрожать ей разоблачением. Складки на ее лице стали глубже прежнего. Лицо выгорело на солнце. Кожа обветрилась.

— Сегодня будет дождь, — Кейда поднялся чуть выше от воды, туда, где песок оставался сухим. Не упуская из виду резной ларец железного дерева, который нес, он присел рядом с чародейкой.

— В самом деле? — ее мысли блуждали где-то далеко.

— Ты скоро возвращаешься домой, и я принес тебе его, — Кейда бережно поставил ларчик ей на колени.

— Что? — Она оторвалась от созерцания небес и зажмурилась. — Что это? Мне нужно драконье яйцо…

— И ты его получишь, — резко оборвал ее вождь. — А это кое-что другое.

Велиндре подняла крышку. Внутри обнаружился ящичек из горного хрусталя. Радужная пыль в нем заискрилась на солнце. Велиндре прикоснулась ко второй крышке.

— Нет! — Вождь удержал ее руку. — Не открывай!

— Почему? — с подозрением спросила колдунья. — Что это?

— Все, что осталось от Дева. — Он поглядел вдаль, туда, где поверхность открытого океана становилась много темней, чем бирюзовые воды бухты, но размывалась, без ощутимой границы переходя в цепь грозных кучевых облаков, предвещающих новые ливни. — Я не хочу, чтобы его прах развеяло по берегу. Более того, ветер нынче с юга и может разнести его по всему Архипелагу.

— В чем не было бы ничего хорошего, — Велиндре поглядела на ящичек. — В любом случае.

— Вы у себя на материке сжигаете мертвых, как мне говорила Ризала, — продолжал вождь с сухой учтивостью. — Мы здесь так не поступаем и не знаем ваших обрядов. Но я собрал пепел, насколько мне удалось, на случай, если ты пожелаешь куда-то его доставить.

— Возможно, огонь и всеочищающее средство, но ты и теперь не желаешь, чтобы какие бы то ни было останки Дева участвовали в будущем Чейзенов, — в ее словах прозвучала горечь.

— Все доброе, что он совершил для владения, вошло в рассказы, которые ведутся у вечерних костров и завершаются его доблестной смертью, — медленно проговорил Кейда. — Этого вполне достаточно для его памяти.

Велиндре бережно подняла хрустальный ящичек и стала внимательнейшим образом изучать его содержимое.

— Драгоценные камни, рассыпавшиеся в пыль, перемешались с пеплом.

— Я не нашел способа их разделить, — и вождь пожал плечами. — Да и смысла в этом не увидел. Колдовство было во всем, что составляло его жизнь.

Велиндре нехотя улыбнулась:

— А те камни, что оказались в стенах пещеры? Вы извлекли их?

— Да. — Он позволил себе мимолетную горестную улыбку. — Вероятнее всего, они могут принести только несчастья, как говорил Дев, но мы держим их особо, и теперь они предназначены только для торговли с владениями вроде Уллы. Улла Сафар недавно замышлял недоброе против меня. Так что не вижу причин не послать ему как можно больше несчастий в обмен на то, что нужно Чейзенам для возрождения.

— А оно уже идет весьма ощутимо, и приходят корабли от Редигалов и Эдисов, и даже от Ритсемов и