Северная буря

Дракон сделал еще несколько шагов вперед. Внимание его раздваивалось меж ларцами, которые упали запертыми, и тем, из которого рассыпались по белому песку яркие цветные камушки. Кейда начал медленно пятиться, стараясь избегать обломков дерева и трупов, чтобы не запнуться. Дракон словно забыл о нем, низко присев и высунув язык, дабы пробежаться им по россыпи самоцветов. Кейда осмелился бросить взгляд через плечо, поворачивая к цепочке деревьев. Еще несколько Чейзенов выбралось из воды и заковыляло по песку. Вождь опять обернулся: нет, дракону до них не было дела, чудовище приближалось к двум неоткрытым ларчикам.

Теперь Кейда оказался на полпути между водой и деревьями. И полностью отбросил осторожность, когда зловещая тварь резким ударом когтя взломала ларчик. Вождь припустил к лесу, но не стал догонять гребцов, а повернул к уничтоженным пожаром зарослям тандры, где покинул Дева. Сердце ухало у него в груди, он пытался вспомнить, какую же дорогу выбрал волшебник. И вдруг, проехавшись ногами по земле, остановился. Ибо увидел черные обугленные следы в сухой листве. Подавив желание выкрикнуть во все горло имя северянина, вождь пустился по следу через спутанные кусты. Рев дракона на берегу смягчился до нежного курлыканья.

Дев далеко не ушел. Кейда наткнулся на него за выступом, там и сям оживленным зеленью. Колдун валялся в тени скалы, крепко сомкнув глаза, обхватив себя руками и бурно дрожа. Кейда рухнул на колени.

— Дев, — нетерпеливо прошептал он и потряс чародея. И тут же отдернул руку. Грубые волоски на предплечье волшебника скользнули в пыль из-под обожженных пальцев. Из-за жара колдун делался безволосым.

Позади на пляже дракон взревел с внезапной яростью. Затем послышался оглушительный хлопок крыльев. Вождь поглядел на колдуна. Раздумывать было некогда. Кейда подхватил камень размером с кулак. И, прицелившись, ударил Дева в висок. Волшебник простонал и обмяк. Кейда нырнул, когда чудовище пролетело у него над головой, листва зашелестела от ветра, возбуждаемого крыльями. Когда тень чудовища пропала, Кейда попытался отволочь Дева во впадину за скалой и там бережными пальцами ощупал рану, которую нанес.

Кажется, ты не повредил ему череп. Хорошо. Или повредил? Никто и глазом не моргнет, если ты воротишься без своего неловкого раба, которого тогда можно будет восхвалять как героя за то, что пожертвовал жизнью, служа тебе. Нет, мы повторяемся. Я не убил его тогда, не убью и теперь. Не раньше, чем это окажется единственным способом спастись от дракона. Слишком многим я ему обязан. А он заслужил от нашего владения более достойную смерть, если до нее дойдет. Его кровь может сделать куда больше, чтобы смыть пятно, которое он принес на эти острова.

Кейда в упор глядел на бесчувственного Дева, пока шарил под одеждой и доставал запечатанный воском ящичек. С треском открыв туго пригнанную крышку, он обнаружил, что пестрый порошок внутри еще почти сух. С силой раздвинув челюсти волшебника, Кейда положил щепоть хрустящей смеси тому на язык. И опять рухнул, ибо дракон снова пролетел над ними.

Возвращается к берегу. Значит, нам в другую сторону.

Заставив себя выпрямиться, Кейда поволок Дева за плечи, проламывая дорогу в подлеске, прочь, прочь от этого страшного пляжа.

Глава 15

Сидя в кресле с высокой спинкой, затянутом в тонкой работы вышитый чехол, Велиндре позволила себе на миг насладиться светом солнца, льющимся сквозь окно с распахнутыми ставнями. Затем открыла свежий календарь, лежавший на коленях поверх лавандового платья, и пометила двадцать девятый день Послевесня. Осторожно положила перо на восьмигранный стол рядом с собой и подула на чернила, чтобы высохли, после чего закрыла книжку. И поджала тонкие губы так, что они почти исчезли. Уже тридцать дней она здесь, а к решению не приблизилась.

Она выглянула на мощеную площадь за окном, на разбитый на ней садик, на бьющий посередине фонтан. Подметальщик неспешно занимался своим делом: смахивая пыль с плит, одновременно напуская на себя неприступный вид, чтобы нищий сброд не совался на площадь. Няня, одетая в желтое, вывела стайку возбужденных детишек из пристойного на вид дома с белеными стенами и порыжелой черепичной крышей. Пока малыши мчались к саду, в границах которого ждала свобода, некий безымянный юнец с ручной тележкой остановился, чтобы поговорить с няней. Бросив взгляд на завешенные окна, няня что-то вложила ему в руку, прежде чем поспешить за своими подопечными. Одна из двух маленьких девочек в чем-то обвиняла бойкого мальчонку, подбоченясь, меж тем как он раскачивался на зеленых крашеных перилах. Велиндре, утратив любопытство к жизни площади, поглядела на стремительно плывущие облака в чистом голубом небе. Достаточно мало мощи, чтобы возник соблазн. Релшаз слишком далеко на юге, чтобы найти ту высокую ленту воздуха, которую она накинула на озеро Азазира, и слишком далеко на севере, чтобы добраться до противостоящей, пересекающей небо над Хадрумале.

Пока что ничто не тронуто бурями, несущимися с залива, чтобы разразиться над Лескаром и Каладрией, меж тем как с широких равнин уходит летняя жара. Она ощущала далеко за горизонтом широкую дугу земли Торемала, где горы препятствуют продвижению буйных ветров с открытого океана.

Мощи довольно мало, не хватает, чтобы поискать подпитки. Капли пота стекали между лопатками и между грудей, несмотря на то, что здесь отнюдь не жарко. С новообретенными умениями она вполне могла бы еще раз призвать дракона, даже полагаясь хотя бы на эти рассеянные ветерки в мирных небесах. И тут же поправила себя: другого дракона. Первый погиб в схватке с детищем Азазира. Тот, как и его противник, был не настоящим драконом, а лишь подобием, сооруженным силой волшебства не очень надолго. И все же, то было создание, способное ликовать, паря в стихии, которая завораживала и саму волшебницу. Создание, осужденное угаснуть, едва ли успев понять, что оно такое и где находится. Если только не бросить его немедленно в жестокий бой, насмерть против столь же несвободного порождения другого колдуна.

Пот выступил на лбу. Велиндре внезапно почувствовала тошноту. Осторожно встав, она подошла к буфету и налила себе вина. И стояла неподвижно с рюмкой в руке. Но тут стук в дверь всполошил ее, и она разлила вино по искусно вышитой льняной скатерке, покрывавшей блестящее дерево.

— У тебя гость, милочка, — дружелюбная вдова, сдававшая ей эти две уютных комнатки, так и просияла, отворив дверь. — А ты говорила, у тебя нет знакомых в Релшазе, — упрекнула она.

— Нет, — резко отрезала Велиндре и передвинулась, чтобы загородить пролитое вино.

— Милочка, а она говорит, что твоя подруга, — улыбка вдовы дрогнула, и хозяйка поправила игривое кружево, свисавшее с черепахового гребня, поддерживавшего сложную прическу. — Говорит, она госпожа Эстерлин. Провести ее сюда?

— Нет надобности, — кто-то непринужденно рассмеялся в прихожей. — Велиндре, моя дорогая, неудивительно, что ты так стройна, если каждый день взбираешься по этим лестницам.

Внушительная на вид особа в изящном наряде нефритового шелка возникла в дверях, обмахиваясь собранным на серебряный костяк веером зеленых перьев. Вдова чуть посторонилась, давая гостье возможность проплыть мимо себя.

— Не стану вам мешать.

— Спасибо, — Велиндре уделила хозяйке дома короткий кивок. Вдова закрыла дверь с силой, свидетельствовавшей о ее негодовании.

Посетительница выразительно поморщилась, положив легкий шерстяной сверток и веер на старомодный столик атласного дерева.

— Не думаю, что она принесет нам медовые лепешки.

— Да уж вряд ли. — Велиндре сложила руки. — Какое неожиданное удовольствие видеть тебя, Мелита.

— Неожиданное, что правда, то правда. — Теперь гостья рассмеялась не без жесткости, чувствуя себя уверенно за закрытой дверью. Проницательные серые глаза не упустили ничего в комнате, задержавшись на столе у нарядного изразцового камина. На столе ровными стопками стояли двадцать или более переплетенных в кожу книг. Толстая пачка дорогой тростниковой бумаги с заметками лежала между