можем положиться на Тадриола, он распустит надлежащий слух. Главное, что они проиграли.
— Но что это за наказание? И как насчет вдовы? — Темар не собирался успокаиваться, и не было места в коляске, чтобы заткнуть его осторожным пинком. — Она была такой радушной, так нам улыбалась, дабы войти к нам в доверие, а сама все это время плела сети, как какая-то жирная старая паучиха в центре паутины. Где справедливость? Она причинила нам столько вреда, а мы не можем отомстить!
— Месть слишком переоценивается. У нас с тобой есть по половине яйца, а все, с чем осталась Тор Безимар, это пустая скорлупа. — Голос мессира стал проникновенным. — Обрати свои помыслы к будущему. У тебя впереди очень много работы, молодой человек, у тебя и у барышни Тор Арриал.
— Я это хорошо осознаю, — серьезно сказал Темар.
— Но не сегодня вечером. — Камарл помахал в ответ на веселое приветствие группы бражников. — С кем ты танцевал, Темар?
Разговор был переведен на безобидные темы. А коляска тем временем медленно продвигалась через праздничное столпотворение нижнего города. Как всегда, народ гулял напропалую, в полное свое удовольствие. В конце концов, завтра наступит первый день постлета, который спозаранок призовет их обратно в мастерские и на службу. Я посмотрел за спину мессира. Аллин хихикала, слушая музыканта, искусно правившего своей норовистой серой лошадью. Прохожие приветствовали нас радостными криками, одни — из верности, другие — за компанию, поскольку так напились, что уже не соображали, кто сидит в коляске.
Когда мы выехали через Южные ворота старого города на Главную улицу, толпы заметно поредели. Все требования праздника были удовлетворены, и над аристократическим районом повисла атмосфера расслабленности. Мягкий свет раннего вечера золотил город, теплый ветерок одинаково ласкал и знатных, и простолюдинов. Слуги вставляли факелы в скобы по обеим сторонам дверных проемов, чтобы осветить улицу, когда Халкарион закутает солнце в мягкую пелену сумерек. Несмотря на жару, некоторые торговцы уже выставляли жаровни, чтобы потчевать деликатесами проходящих мимо гуляк, готовых потратить оставшиеся праздничные пенни.
Мы свернули на улицу Благолепия и внезапно остановились.
— В чем дело? — крикнул сьер.
— Там маскарад, мессир. — Возница повернулся на козлах. — Акробаты и жонглеры.
Лакей, сидевший рядом с ним, тоже оглянулся.
— Прогнать их, мессир?
— Мы не особенно торопимся, — беззаботно молвил Д'Олбриот.
— Каз говорил, что маскарады — развлечение, недостойное родовитых особ, — заметил Темар.
Я собирался высказать свое мнение о снобизме мага, как вдруг заметил наверху какое-то движение. Мы остановились у здания Ден Брадайла. Его обновляемый фасад стоял в деревянных лесах, на которых высились груды шифера и тяжелого камня в ожидании каменщиков, — те должны были появиться здесь утром.
Темная фигура в верхнем окне дернулась назад. Я едва успел понять, что этот неизвестный уперся шестом в леса, как они покачнулись. Шифер и мрамор полетели вниз, за ними последовало тяжелое дерево.
— Прыгайте!
Я бросился к сьеру. Камарл наклонился вбок, чтобы увидеть акробатов, и я не мог до него дотянуться. Темар тоже смотрел на них, повернувшись ко мне спиной. Я вытолкнул его на дорогу, где он и растянулся, застигнутый врасплох моим зверским толчком, пока я вытаскивал сьера из-под смертоносного града.
Мы тяжело плюхнулись на вымощенную булыжниками мостовую. Треск рушащихся лесов на минуту заглушил крики ужаса со всех сторон. В туче пыли, которая щипала глаза и забивала горло, я вскарабкался на ноги. Темар споткнулся и упал на меня. Схватившись друг за друга, мы кое-как устояли на ногах и помогли встать сьеру.
— Камарл? — Мессир ошеломленно огляделся, не обращая внимания на кровоточащую щеку.
Вечерний ветер развеял пыль, и мы увидели то, что осталось от задней части дорогого экипажа Юстиана. Эсквайр Камарл лежал среди обломков, оглушенный, истекающий кровью под шифером и камнями.
Перепуганные лошади ржали, кучер с трудом удерживал их. Коляска, лишившись обоих задних колес, накренилась и затем тяжело рухнула на заднюю ось. Оглобли задрались вверх, упряжь жестоко вдавилась в животных, постромки болтались в опасной близости от их лихорадочно бьющих копыт. Разбитый экипаж дернулся вперед, заскрежетав по камням, и Камарл закричал от боли.
Мессир отделался поцарапанной щекой да несколькими синяками, поэтому я сунул его в руки Темара. Пыхтя от напряжения, я снял с ноги Камарла самый большой камень. Под ним открылся ужасный перелом: рваная рана и белеющие в ней осколки кости.
— Какое-то время я не буду танцевать, — слабым голосом прошептал эсквайр, его лицо приобрело белизну мрамора, а по ноге медленно текла черная кровь.
— Держись. — Закинув его руку себе за шею, я с трудом поднял безвольное тело.
— Помогите, сюда, скорее! — заорал Темар, оглядывая улицу.
На крик прибежал жонглер, за ним — несколько актеров маскарада. Жонглер поднял руку и — я не поверил собственным глазам — бросил тяжелую дубину, которая попала нашему кучеру прямо в лоб. Несчастный рухнул на спину, как зарезанная свинья. Лакей уже почти добрался до лошадиных уздечек, но, охваченные новой паникой, животные замотали головами, не даваясь ему в руки.
— Берегись, сзади! — отчаянно закричал я, видя яркий блеск стали в руке приближавшегося актера. Вытаскивая эсквайра из обломков кузова, я ничего не мог поделать, лишь в ужасе смотрел, как актер прокалывает насквозь беспомощного лакея. Невзирая на мучительные вопли Камарла, я вынужден был свалить его в ближайшем дверном проеме.
— Темар! Они нападают на нас! — Подобрав дубину вероломного жонглера, я толкнул мессира к двери, в скудное укрытие косяков, и заслонил обоих своей спиной.
Темар уже оценил наше положение. Схватив сломанный шест от лесов, он ударил им по ногам другого актера, который несся на него с вполне предсказуемой целью. Еще один бросился на меня, живая сталь просвечивала сквозь краску, покрывавшую меч. Я едва избежал обманного клинка, но, уклоняясь от удара, сам врезал окованной металлом дубиной прямо по лицу злодея. Удар оказался достаточно сильным, чтобы расколоть пополам его тонкую деревянную маску. Актер отступил, зажимая разбитый нос, но кровь неудержимо лилась меж его пальцев. Я вырвал у него меч и нанес ему смертельный удар в живот, затем, толкнув в бедро, швырнул негодяя на землю.
Темар тоже откопал где-то меч. Низко держа клинок, он попятился ко мне. В этот момент Халкарион решила подбросить нам немного удачи, и сплоченная атака убийц из маскарада оказалась рассеянной лошадьми, которые неслись во весь опор вниз по улице Благолепия. Позади них бешено мотались из стороны в сторону остатки экипажа. Испуганные прохожие бросились бежать, пригибая головы, чтобы их не задело деревянными обломками. Один несчастный выбрал не то направление и, шагнув на мостовую, исчез под лошадиными копытами. Отчаянные крики его спутницы присоединились к нарастающему гвалту.
Я резко повернулся кругом, когда за нами приоткрылась дверь. В щель выглянуло испуганное лицо.
— Впустите, у нас раненый! От имени Д'Олбриота! — закричал я.
Дверь захлопнулась, и мы услышали, как кто-то в панике до отказа задвигает засовы.
— Я не могу остановить кровотечение. — Малиновые пятна расплывались по кружеву на манжетах мессира, но его руки и голос оставались твердыми. Он успокаивающе улыбнулся Камарлу, который дрожал, как нищий в середине зимы.
Если бы лопнул один из больших кровеносных сосудов, эсквайру уже ничем нельзя было бы помочь. Но пока он был жив, меня больше заботили те, кто горел желанием закончить свою грязную работу. Актеры маскарада перегруппировались, но теперь им мешала ничего не понимающая толпа. Из чайного дома напротив выскочили люди, спрашивая друг у друга, что происходит. Таверна выше по улице тоже пустела. Тут и там начали вспыхивать драки, только добавляя сумятицы, ибо одни набросились на акробатов, а другие — на невинных прохожих, приняв их по ошибке за злоумышленников, которые все это устроили.
Человек в буйволиных бриджах и простой рубахе наемного слуги торопливо направлялся к нам.
