Витрансель, Келларин
15-е поствесны
— Если хочешь выпить чего-то другого, нам придется совершить набег на твой погреб. — Я бухнула на стол перед Хэлис бутылку эля.
Она принесла из буфета глиняные кубки.
— С чего ты взяла, что у меня осталось вино?
— А то я тебя не знаю!
В переднюю дверь постучали, и я удивилась, кто это так официален. Мы сидели в главной комнате, слишком маленькой, чтобы называться залом, несмотря на то что этот дом мог похвастаться отдельной кухней.
— Войдите.
Дверь открылась, и появился Тедин, внук Зигриды.
— Бабуля передает поклон и хлеб на обед командиру корпуса.
— Скажи ей спасибо. — Хэлис улыбнулась мальчонке, который едва дорос до пряжки на ее поясе. — А ты нынче был молодцом. Не потерял головы и бежал быстро.
Тедин потупился, довольно улыбаясь щербатым ртом, затем положил каравай на стол и убежал.
— У твоего мужчины что-нибудь имеется в кладовой? — спросила подруга, когда за мальчишкой закрылась дверь.
Я пошла взглянуть. Хорошо зная, что мне нельзя доверить даже стручки гороха, Райшед отвечал за всю нашу кухню и съестные припасы.
— Есть свежий сыр. — Я осторожно понюхала влажный муслиновый мешочек, висевший на крючке. — Пирог с бараниной и луком и соленые грибы.
Должно быть, Райшед оказал кому-то огромную услугу, раз получил такие драгоценные остатки зимних запасов какой-то хозяйки. Я с сомнением всмотрелась в ярлычок на каменной баночке, закрытой вощеной тканью и завязанной бечевкой.
— Маринованные каперсы?
— Я их с детства не видала. — Хэлис отнесла еду на стол. — Наши старухи делали их для подношения усыпальнице Дрианон.
Я пожала плечами и начала резать хлеб.
— Райшед не поставил бы их в кладовую, если бы их нельзя было есть.
Хэлис открыла банку, попробовала один каперс, одобрительно кивнула и положила себе еще.
— Что будет делать шайка Пейта у Минейра, чтобы заслужить свою корку хлеба? — спросила я, взяв большой кусок вкусного пирога с бараниной.
Подруга ухмыльнулась.
— Ставить сети в реке. Полдня в холодной воде остудят их пыл.
Я попробовала каперс. Он оказался слабо ароматным, с горчинкой, довольно приятный.
— Что ты собираешься делать с Пейтом?
Хэлис намазала на горбушку мягкий белый сыр.
— Отправлю его в Эдисгессет. — Пытаясь говорить с набитым ртом, она запнулась на названии, которое колонисты дали рудному поселку в горах выше по течению. — Пусть сезон-другой поносит уголь для топок.
— У них хватит руды для летней плавки? — усомнилась я.
— Они открыли добычу задолго до Равноденствия, — ответила подруга. — И чем скорее у нас будет металл, тем лучше для торговли. Отправлять в Тормалин мех и древесину — это, конечно, хорошо, но такой груз занимает страшно много места для своей цены.
— Это смотря какие меха. Некоторые стоят дороже золота, как и красивые перья для вееров тормалинских дам.
Побывав дома прошлым летом, Райшед задался целью ловить птиц с ярким хвостом.
— Хм-м. — Глотая, Хэлис жестикулировала ножом. — Лично я хочу найти тех гусениц, что делают шелк. Если бы Келларин смог разрушить алдабрешскую монополию, мы были бы обеспечены на всю жизнь.
— Если бы вонь была ветчиной, нищие ходили бы сытые. — Я медленно выпила эль. — Я полагаю, можно попытать счастья в винной торговле. Как ты думаешь, Каролейя заинтересуется? Она по-прежнему будет в Релшазе?
— Она там зимовала. — Моя подруга налегла на еду. — Но я не знаю, на какую весеннюю ярмарку она собиралась заглянуть, в Коле или Пеорле, и она не говорила, куда направится после этого.
— Будем надеяться, что получим от нее весточку с первым же кораблем.
Наверняка Каролейя очаровывает сейчас путешественников, едущих домой через все страны, что когда-то составляли Тормалинскую империю. И облегчает их кошельки, набитые на ярмарках Равноденствия больших городов. Я с легкой тоской подумала об азартных играх, которые прошли без меня.
Мысли Хэлис по-прежнему были в Келларине.
— Ты хочешь открыть свою лавку или только брать заказы и комиссионные за их выполнение?
— Я еще не думала. — Я взяла яблоко из миски.
— Тогда подумай и поставь свои фигуры на доску, пока еще кому-то в голову не пришла та же мысль, — твердо заявила Хэлис. — Это слишком хорошая идея, чтобы ее упустить. В моем погребе так же сухо, как утром во рту у пьяницы. Кстати о пьяницах. Пейт действительно ухлестывал за Катрис?
— Понятия не имею, где она махала юбками до Солнцестояния. — Я очистила яблоко, сморщенное от долгого хранения и мягкое под жесткой кожицей, но сладкое — память о солнце прошлого лета. — Она встречается с Деглейном с начала предвесны. За это я могу ручаться.
Кроме слежки за соседями, зимой было очень мало развлечений.
Подруга задумалась.
— Тогда это его ребенок.
— Если Пейт не зажал ее в темном углу. — Я протянула Хэлис пол-яблока.
Наемница покачала головой:
— Он весь такой елейный, но рисковать бы не стал. Бежать здесь некуда, кругом один лес. А этот мерзавец знает, что за изнасилование я выпорю любого так, что у него ребра будут видны. — Она отрезала своим ножом еще один кусок пирога. — Кто ударил первым?
— Деглейн, — неохотно сообщила я. — Но это Пейт нарывался на драку. Дег просто хотел отоспаться после пьянки.
— Весы Рэпонина не отличают золото от свинца. — Хэлис скривилась. — Закон наемников гласит: кто начал драку, тот получает более тяжелое наказание. Пусть хоть на пенни, но тяжелее.
— Ты отправишь Дега в Эдисгессет? — Я полагала, что нам следует подбросить гирьку на весы бога правосудия. — Он все еще наемник? Он ведь с прошлого года занимается ремеслом.
Хэлис почесала голову.
— Я исполосую задницу Пейта, если я подцепила его вшей, — пробормотала она. — Это хороший вопрос. Если Дег окончательно связал свою судьбу с колонией, тогда он будет проблемой Д'Алсеннена.
— Очень скоро он будет связан с колонистской семьей, если матери Катрис есть что сказать на этот счет, — заметила я.
Наемница хихикнула.
— Вот уж не думала увидеть Деглейна в ярме.
— К Солнцестоянию он будет не один такой, — высказала я свое мнение.
Хэлис кивнула на рыжие волосы, задевающие мой воротник.
— Отращиваешь свадебную косу, чтобы положить на алтарь Дрианон?
Я издевательски фыркнула.
— А ты что думаешь?
— Что думает Райшед? — парировала она, глядя на меня в упор. Как близкая подруга, Хэлис могла позволить себе такие вольности.
— Не суй свой нос, куда не просят, — отрезала я. — Лучше вот о чем подумай. С каждым браком и с каждым проходящим сезоном граница между наемниками и колонистами будет все больше стираться. И пока
