– Не злись, – понял меня Буассар. – Я под тебя не копаю. Просто мне говорил о тебе один парень. Он был итальянец и работал на крупную газету, хотя ходили слухи, что работает он не на газету, а на Интерпол. В конце концов для него это кончилось плохо. А ведь он, Усташ, умудрился взять интервью у самого майора Мюллера.
– Майор не родственник нашему капралу?
– С чего ты взял?
– Не знаю, – усмехнулся я. – Зачем макароннику понадобилось брать интервью у майора Мюллера?
– Чтобы рассказать миру правду про нас. Это его собственные слова. Кое-кто якобы еще не знает про нас всей правды, а им якобы этого хочется. В кармане макаронника, Усташ, мы нашли список. Довольно подробный, со всякими деталями. Там среди имен было твое. Этот макаронник и меня, кстати, спрашивал: не встречался ли я с парнем по кличке Усташ? Я, понятно, отнекивался. Да и откуда мне знать парня с такой кличкой, правда? – Буассар заржал. – Но если честно, Усташ, этот макаронник кое-что знал о тебе. Он утверждал, что натыкался на твой след в Аргентине, а потом в Испании. Не знаю. Может, врал.
– Чего он хотел?
– Подробностей. Любых подробностей о нашем быте. Капрал этого не допустил. Но несколько лет назад настырный макаронник сумел добраться до испанского поселка Бенинганим, лежащем рядом с Каркахенте. Ну, а кое-кто знает, что именно в Каркахенте находится военный лагерь усташей, давным-давно проигравших свою войну. Я потому и спрашиваю, Усташ, что никак не могу понять: ну, если нет такого самостоятельного государства Хорватия, если сама партия усташей давно объявлена вне закона, то как могут существовать, да еще в Испании, военные лагеря усташей?
– Это ошибка, – неохотно ответил я. – Там, наверное, есть ребята из Хорватии, но они иммигранты, и их немного. Думаю, это просто спортивный лагерь.
Буассар затрясся от смеха:
– Конечно, спортивный, о чем я и говорю! Макаронник утверждал, что там проходили подготовку очень спортивные ребята. Броде тебя. Ты не злись, Усташ, я тоже занимался в похожем лагере. Видишь эти шрамы? Я заработал их на тренировках.
– Отстань, Буассар. Хочешь поболтать, иди к бабинге.
Но в принципе француз был прав: все мы прошли через «спортивные» лагеря.
– Ладно, – Буассар запустил пустую пивную банку в траву. – Я не собираюсь копаться в твоей биографии. Да и макаронник к тебе больше не пристанет. Он утонул в озере Альберт. Несчастный случай. Рядом с макаронником тогда плыл ван Деерт. Потом я сам видел – майор Мюллер одобрительно похлопал голландца по плечу. – Буассар ухмыльнулся: – Он много чего нам порассказал, этот макаронник. Например, об усташах. Этот человек, который основал вашу партию… Ну, как его?.. Ох уж эти мне славянские имена… Ага, вспомнил!.. Анте Павелич… Он, правда, приказывал вырывать глаза у своих политических противников?..
– Если бы он это делал планомерно, мы не проиграли бы войну и не шлялись бы сейчас по всяким там черным Конго, – неохотно сказал я. – Заткнись и отстань от меня, Буассар. Настоящие усташи не воюют в дфрике. Хефер, Илич, Любурич, Бранчич, Ровер – что ты о них знаешь? Да и не надо тебе знать о них. И ко мне не приставай с такими вопросами. Я здесь потому, что мне нужны деньги. Бот все, что могу тебе сказать.
Он кивнул.
Он сам думал так же.
В наши годы не тешат себя иллюзиями.
– Бабинга! – заорал я. – Принеси пива! Буассар вскрыл принесенные банки и первую подал мне.
Мы еще немного поговорили.
О Конго, о заработках.
Никто не упирал на то, что мы – малиновые береты, синие гуси, рейнджеры, ну и это там, белые великаны.
И нам совсем было хорошо, когда в невидимом, закрытом зеленью непроницаемой духотой небе раздался дальний гул, постепенно перешедший в странный свист, и мы невольно привстали, пытаясь понять, чей это самолет выпевает в небе свою прощальную лебединую песнь?
А потом до нас дошел приглушенный грохот взрыва.
– Кто-то из верхних, – ткнул в небо Буассар. – Я никогда не завидовал верхним. Гляди!
Из палатки выкатился Ящик.
Круглые вытаращенные глаза были полны ужаса.
Он был весь серый, как пепел перегоревшего костра.
Трус, невольно подумал я. Что с того, что он умеет владеть пулеметом? Он все равно трус.
И еще раз решил – держаться надо ближе к французу.
– В машину! – рявкнул, выскакивая из палатки, капрал.
Через пять минут все мы, кроме Ящика, оставленного с бабингой охранять лагерь, тряслись в джипе.
Что мы получим от этой вылазки?
Держу пари, этот вопрос интересовал всех.
Если мы найдем разбившийся самолет, можно будет не торопясь порыться в обломках. Это живые не любят делиться своим добром, а мертвым, как правило, на все наплевать. Если что-то при них остается, они никогда не оспаривают вашего права на эти вещи.
Глава вторая
Оборотень
Морщась от тряски, капрал спросил:
– Зачем тебе малокалиберка?
Голландец нежно провел рукой по вишневому прикладу:
– Пригодится…
Когда он щурился, щеки его, неестественно красные и тугие, выпирали над буйной растительностью, и тогда голова голландца начинала напоминать подкрашенный волосатый кокос.
Капрал понимающе усмехнулся.
Милях в шести от лагеря дорогу нам преградило огромное, опасно нависшее над тропой дерево.
– Оно насквозь прогнило, – сказал Буассар. – Если мы въедем под него, оно рухнет.
Капрал недоверчиво фыркнул, но остановил джип.
Вытянув шеи, мы пытались рассмотреть – что там, в глубине зарослей? Мне даже показалось, что там что-то мерцает в душном темном переплетении бесчисленных ветвей.
– Там что-то есть, – подтвердил немец Шлесс.
Раздвигая стволом автомата ветви, он нырнул в гущу зарослей.
Немец был новичком, ему следовало утверждаться. Он правильно делал, беря на себя инициативу, но на его месте я бы не полез вот так сразу неизвестно куда. Закурив, мы молча ожидали его, прикидывая, с какой силой должна была врубиться в землю дюралевая сигара самолета, если отсветы взрыва, казалось, и сейчас еще разгуливали в душной полутьме джунглей. Впрочем, у тех, которые вверху, все обычно кончается сразу, а вот сержант Андерсон, попавший в капкан, выставленный на тропе каким-то хитроумным симбу, отстреливался от черных почти три часа, отлично зная, что никто ему не поможет. Он тогда попал в самый настоящий капкан, выставленный на крупного зверя, и левая нога, чуть ниже щиколотки, была у него раздроблена.
Наконец мы услышали:
– Капрал! Я нашел негра.
Буассар заржал.
Неожиданной находку Шлесса мы назвать не могли.
Капрал крикнул:
– Убей его!
– Подожди, Шлесс! – Голландец торопливо спрыгнул на землю. – Не торопись! Я покажу тебе, как это делается.
Через минуту мы услышали выстрел, но ни немец, ни голландец на дороге не появились.
