Колорадо половина двенадцатого. Вечера. Она ухмыльнулась. Скорее всего Монти Пирс уже лег спать.
Она позвонила ему, как только они вырулили от особняка на трассу.
— Я нашла сейф, Монти, вот только не знаю, как бы к нему подобраться.
— Уверен, что уж кому-кому, а тебе это проблемы не составит, — спросонок ответил шеф ОЭН. — Отлично сработано. Скажи Ночному Ястребу, что хочу, чтобы он вернулся в течение двух суток. Мне нужно его подготовить еще для одной работенки. Думаю, с этим ты сама разберешься.
— Ты хочешь сказать, мне тут остаться в гордом одиночестве, ни глаз, ни ушей снаружи, да?
— Уверен, что ты справишься.
— А у меня есть выбор?
Ганс Гофман планировал приехать в особняк ван дер Ягтов раньше, чем нанятый им рабочий, чтобы осмотреться и понять, за что браться в первую очередь. Подъехав в дому и остановившись на дорожке, посыпанной гравием, он очень удивился, когда увидел женщину, которая шла в том же направлении. По потертым джинсам, толстовке с капюшоном и бейсболке он догадался, что она американка. Он проехал еще немного, заглянув ей в лицо. По виду старше, чем обычные амстердамские студенты-туристы. Ей было около тридцати. Ганс припарковался напротив дома и выйдя из машины, с грустью смотрел на один из удивительных шедевров голландского зодчества семнадцатого века, сейчас являвший собой лишь бледную тень своего былого великолепия. Ему не верилось, что Ян мог довести дом до такого состояния. Других машин не было, значит, Крис еще не приехала из Венеции.
Женщина, которую он видел, приветливо с ним поздоровалась.
— В городе мне сказали, что у вас тут можно взять лошадь. И недорого, — проговорила она, когда Гансу удалось выдавить скомканное приветствие. — Я по адресу?
— Хозяева держали лошадей, но никогда не… не сдавали в аренду. — Ганс мысленно порадовался тому, что правильно понял, она американка: произношение выдавало ее.
— То есть, лошади не ваши?
— Нет, моих близких друзей.
— Может, мне их спросить?
Аллегро сделала пару шагов в сторону дома. Она знала, что старик — и есть Ганс Гофман. В записке, которую он оставил внутри, говорилось, что сегодня он приедет, да и внешность отвечала всему, что ей удалось о нем узнать. Он воевал во Второй мировой, а значит, ему за восемьдесят, и нем был старомодный костюм, какие обычно носят юристы, большой нос и отсутствие резко очерченной линии скул говорили о том, что он голландец.
— Но это невозможно, к сожалению. Мой друг скончался месяц назад. — Гофман снова посмотрел на особняк. — И дом теперь принадлежит его дочери. Она должна сегодня приехать.
Аллегро стояла у него за спиной, оба они теперь смотрели на здание. Очевидно, когда-то он, действительно был очень близок с владельцем этого особняка. Боль и тоска читались в выражении лица старика и в том, как он втянул голову в плечи.
— Мои соболезнования вашей потере, — проговорила она. — Дом такой красивый.
— Был когда-то. А теперь разваливается на части. Она просто не может себе его позволить, а, прежде чем про тут так много нужно сделать.
Последнюю фразу он произнес, скорее, для себя.
— А что дом продают?
— Ну, да, но она едва ли может заплатить необходимый ремонт, чтобы поднять цену.
— Знаете, у нас в Америке работают такие дешевые бригады — их позовешь, они тебе все чудно сделают. Может, ей тоже к таким обратиться? — предположила Аллегро.
— В Голландии с этим не так просто. Официально, нанимать кого-то без лицензии запрещено.
— А неофициально?
Гофман улыбнулся ее доброму настрою.
— Если бы не знал наперед, я бы подумал, что вы, юная леди, ищете работу.
— Годы опыта вас не обманывают. — Аллегро пустила в ход свою самую очаровательную улыбку. — Я приехала в Амстердам месяц назад. Думала у меня все получится, понимаете? Как бы там ни было, я тут еще на месяц, и свои наличные я бы потратила на что-нибудь поинтереснее отеля.
— Понимаю.
— И… если я все правильно поняла, то вам нужна помощь, а я как раз могу ее оказать. Я называю это «интуитивной прозорливостью». — Она выставила вперед руку. — А зовут меня Анджелина Уитман. Можно просто Энджи.
— Ганс Гофман. Что ж, Энджи, выглядите вы сильной и достаточно крепкой. А какие навыки?
— Разные: по столярке, малярке, слесарке, кровле, электричеству, немного в саду тоже умею. Вы скажите, что, а я сделаю.
Он улыбнулся шире.
— И не говорите.
— А в плане оплаты я много не попрошу. Мне бы комнату — где разместиться и еду пару раз в день, все. Ну, по рукам? — ее пожатие было энергичным. — В смысле, можете в любой момент меня прогнать, если что не так.
— Тогда решено. Если вам нужно на чем-то добираться, возьмите велосипед Яна — он в конюшне. — Гофман достал из кармана ключи. — Давайте зайдем внутрь? Скажете, что вы об этом думаете.
Не успели они сойти с места, как к дому подъехал микроавтобус с большим логотипом на боку. Водитель, крепкий блондин лет тридцати, вышел и поприветствовал адвоката.
— Знакомьтесь, Энджи, это Джерон, — сказал Гофман, пожимая руку мужчины. — С ним вы будете работать.
Глава шестая
Крис неимоверно устала, и морально, и физически. Взглянув на себя в зеркало заднего вида, она поняла, что выглядит она соответствующе — глаза припухли, под ними обозначились темные круги. Последних гостей карнавальной вечеринки пришлось выпроваживать, пока не приехали грузчики и монтажники, а уборка после праздника выжала из Крис все силы, которые ей с трудом удалось собрать для этого.
Возвращаться в Харлем ей вовсе не хотелось. Слишком свежи были воспоминания о ее последнем приезде туда, это было сразу после похорон отца, теперь же Крис с ужасом думала обо всех работах, которые требуются дому ее детства перед продажей. Но утомление было куда сильнее этих тревог. Крис ни о чем думать не могла, кроме как о том, чтобы упасть замертво в свою постель и выспаться, наконец.
Она была за рулем Рено «Клио». Не машина, а жалкий отголосок того, что отец любил роскошные автомобили во времена, когда мог себе их позволить. Она постоянно вспоминала, как проделывала этот путь вместе с отцом — на заднем сидении его Ягуара, как она терпела резь в глазах от дыма дорогих сигар. Крис машинально открыла окно. Когда они с родителями куда-либо ездили, в дороге обычно не было произнесено ни слова. Отец терпеть не мог, когда ему мешали получать удовольствие от вождения новой спортивной машины. И, хотя его слух был так тонок, что по шуму двигателя он мог мгновенно определить, все ли с машиной в порядке, к тому, что хотели сказать его жена и дочь, он никогда не прислушивался.
Крис въехала на стоянку перед домом и припарковалась. Словно предчувствуя скорый отдых, ее тело стало ватным, едва она вышла из машины. С собой у нее были только два больших чемодана с одеждой — остальные вещи она отправила из Венеции морем. Собрав остатки сил, Кристин отнесла чемоданы в дом. Зайдя в гостиную, Крис даже не заметила, в силу своей усталости, что вся мебель была сдвинута к одной стене, а пол был покрыт толстым слоем белесой пыли и забросан кусками какого-то материала. Она все еще пыталась понять, что там делает строительный мусор, когда ее толкнули в бок. Крис потеряла равновесие и, выпустив из рук сумки, приземлилась на какие-то доски. Сила удара была такой, что у Крис перехватило дыхание, а от боли, пронзившей руку от локтя до плеча, посыпались искры из глаз.
