— Может быть. Хотя теперь рогатый скот так просто в городе не встретишь. Но бык мог вырваться с одной из ферм по соседству, должно быть, удрал с пастбища.
— Правда, папа?
— Да, если он с разбегу налетит на грузовик… Вот это будет цирк!
— Точно!
Мужчина и мальчик еще раз посмотрели на уходящую влево улицу и старательно прислушались. Ничего. Лишь обычные мирные вечерние звуки, говорящие о тихих радостях и уюте домашнего очага. Никакого намека на то, что в городе могло произойти нечто неладное.
Отец задумчиво покачал головой. «Будь я здесь один, то наверняка решил бы, что это галлюцинация».
Наконец отец и сын молча оседлали свои велосипеды и заторопились домой. Улица стала круто взбираться по склону холма, так что им пришлось еще раз остановиться для отдыха.
Старый город остался внизу у них за спиной. Мужчина и мальчик обернулись посмотреть, но нигде не увидели ничего необычного. Ни огромной тени, ни вздымающейся пыли, и земля под ногами больше не дрожала.
— Папа, а хвост ты разглядел? — вдруг спросил сын.
— М-м… что такое?
— Разве ты не заметил? Он какой-то странный, приплюснутый!
Наконец велосипедисты доехали до вершины холма, миновали редкую рощицу, и теперь перед ними открылась широкая панорама их новенького пригорода.
Все дома здесь были недавно отстроенные и красивые, и все окна в них весело светились. Но сверху они выглядели слишком приземистыми, словно сгорбились, пытаясь припасть к земле. Наверное, так казалось из-за резкого сияния развешенных на улицах тут и там голубоватых ртутных ламп.
Мать уже приготовила ужин.
— Да что вы говорите? — Ее рука застыла на полпути к тарелке. — Это было животное? Такого размера? — Она подозрительно поглядела сперва на отца, потом на сына.
— Да, мама! Такое большое, что я сразу подумал про носорога!
— Носорог? Но это ужасно. Должно быть, весь старый город взбудоражен.
— Представь себе, там все спокойно. Даже шума больше не слышно, он прекратился буквально в одно мгновение.
— Правда-правда! Как будто мы до этого вообще ничего не видели и не слышали.
— Но так ведь не бывает. А, теперь я поняла! Вот почему вы наперегонки помчались к телевизору. И что, сообщили о вашем чудище в новостях?
— Ни единого слова. Но, вероятно, еще рано, слишком мало времени прошло.
— Ох, папа, оно непременно должно попасть в теленовости! Семь-восемь метров в длину и высотой по крайней мере три метра!
— По-моему, ты сильно преувеличиваешь, — сказала сыну мать. — Разве ты когда-нибудь видел корову подобного размера? Или хотя бы слышал о такой? Нет, это просто ваши дурацкие шуточки! Вы оба меня разыгрываете, да?
— Вовсе нет, мама. Мы все видели собственными глазами, ведь правда, папа?
— Правда. И разве плохо, если это окажется корова? Из нее можно будет нарезать бифштексов на пятьсот человек или даже больше.
— Ох, прекрати! Повеселились и хватит, я уже все поняла.
Женщина громко, заливисто расхохоталась. Отец и сын переглянулись. Когда мать перестала смеяться, отец издал короткий и резкий смешок.
— Ну, в общем, вряд ли это имеет значение. Наверное, сперва случился подземный толчок, а после эта штука вдруг проскочила мимо нас. Мы оба были в шоке, разумеется. Понятно, это была не собака и не свинья, а животное довольно крупного размера, но оно показалось нам гораздо больше из-за тени, которую отбрасывало под фонарем. Логично?
— Да, папа.
Сын кивнул, хотя не был удовлетворен таким объяснением, уткнулся в тарелку и прилежно заработал палочками.
По телевизору стали показывать варьете. Скудно одетая девушка-евразийка, размахивая руками и ногами, пела гнусавым, напряженным, завывающим голосом. Глядя на экран, мать вновь пронзительно расхохоталась.
— Что-то смешное?
— Эта певица! Она только что прочистила свой нос!
— И что же это означает?
— Ты вчера мне сам говорил или нет? Ты сказал, что эта певица так дудит в свой нос, что ей надо почаще его продувать. Я подумала, что не слышала от тебя ничего глупее, а сейчас… Ведь она действительно высморкалась, это так смешно!..
Женщина снова покатилась со смеху, а мужчина и мальчик вежливо улыбнулись и опустили глаза.
Отец просидел в гостиной полночи, неспешно прикладываясь к бутылке. Жена и сын давно отправились спать, а на него отчего-то напала бессоница. Он устроился в кресле поудобнее, положил ноги на электрический камин и лениво попивал виски, время от времени подливая себе в стакан. Наконец по телевизору начались последние новости, однако, как он и предполагал, там ничего не сказали про гигантскую тень, бегающую по городу.
«Неужели и вправду почудилось? Сразу двоим?»
Алкоголь впитывался в каждую клеточку ноющих мышц, окутывал теплом его усталое тело. И в какую-то минуту, сам того не заметив, отец задремал.
Кто-то начал продувать свой нос. С постоянно растущим напором, все громче и громче, пока этот нос не запел с грубым хрипом, на манер басовой трубы. «Это уже не шутки! Ни одна певица не стала бы так сморкаться. Все это мне снится, разумеется…» Его мозг продолжал колыхаться между сном и бодрствованием, однако теперь к трубному гласу добавился утробный стон, словно долетевший из пещеры. «Ну нет, это вовсе не голос певицы… Что происходит?»
Он резко открыл глаза.
Стон.
Хрип.
Стон.
Хрип.
И снова.
И снова.
Отец взглянул на экран: станция уже прекратила работу, и там крутился электронный смерч из светлых и темных песчинок. Он выключил телевизор и прислушался.
Звуки доносились снаружи.
Тогда он слегка раздвинул занавески и глянул в щель.
Странные, растрепанные растения заполонили их крошечный садик, размером чуть больше кошачьей подстилки. А дальше, за его оградой, смутно проступала гигантская черная тень, и огромный глаз таинственно мерцал в темноте, невероятно живой и пронзительный.
Это существо действительно немного походило на носорога.
Но только рог у него на носу был гораздо острее, а челюсти под рогом загибались книзу, образуя нечто вроде клюва большой хищной птицы. Изо рта в холодный ночной воздух клубами вырывалось мерное могучее дыхание, что ужасно напоминало паровой локомотив.
Массивная голова, смахивающая на буйволиную, составляла добрую треть тела и венчалась парой длинных острых рогов, копьевидно нацеленных вперед. Шея, горло и грудь были прикрыты шлемовидным костяным щитом. Такого ему еще никогда не доводилось видеть ни у какого другого животного.
За спиной у отца отворилась дверь.
