— Снято! — крикнул режиссер. — Вы отлично поработали. Десять минут перерыв. Нил, на минутку.
Процессия карабкающихся женщин распалась, и поодиночке они направились к трейлеру с горячими напитками. Лекси, увидев, что Пэм и ее мать стоят бок о бок, подбежала к ним. РоЛейн расправила серебристое одеяло. Пока она укутывала в него дочь, Лекси сказала:
— Сумеешь зашить, мам? Я наступила на подол, и он порвался. — Девочка обеими руками подняла подол застиранного платьишка.
РоЛейн внимательно его осмотрела.
— Наверное, смогу. Пойдем поищем иголку с ниткой.
Обняв Лекси за плечи, она поставила ее лицом к трейлеру с реквизитом. На Пэм она подчеркнуто не глядела. А вот Лекси извернулась под рукой матери и оглянулась на старшую подругу.
— Мы скоро закончим. Я ведь еду к вам, да?
— Да. Я подожду, спешки нет никакой.
— Хамфри еще отдыхает?
— Ага. Обедать сегодня будем вдвоем, но я все равно достала лишний ягодный пирог.
Лекси просияла (она знала, что смородиновый пирог — любимое земное блюдо хефна Хамфри) и отвернулась. Напряженная спина Ро-Лейн говорила сама за себя. Но что Пэм могла поделать? Она испытала укол сочувствия. Впрочем, только укол. Больше всего на свете Пэм презирала родителей, готовых защищать себя и свою веру в ущерб благополучию собственного ребенка.
Если забыть РоЛейн, Пэм любила навещать Лекси во время съемок. Ее живо интересовала история церкви эфраимитов. Основанная визионером и десятилетия возглавляемая почти гениальным бизнесменом, церковь пророка Эфраима была чисто американским феноменом. Гонения на ранней стадии, кульминацией которых стало мученичество, сплотили эфраимитов и превратили их в самостоятельную силу. Они создали свое царство в пустыне, и оно расцвело. Лишения? Нашествие саранчи? Военная оккупация? Массовые аресты и тюремные заключения? Они одерживали верх надо всем, их одержимость шла рука об руку с их страданиями. Упрямое стремление преодолеть превратности судьбы, казалось, было частью коллективной души эфраимитов. Как община они были крепче гвоздей, и эта крепость сохранилась до современности. Чем больше Пэм о них узнавала, тем больше ими восхищалась.
Однако совращение малолетних уже давно стало серьезной проблемой в среде эфраимитов, и (как в случае с католической церковью) могущественная, патриархальная и защищающая себя верхушка позволила проблеме разрастись. Община эфраимитов строилась вокруг семьи с большим числом детей и множеством занятий, которые для них придумывали. Многочисленным отрядам скаутов требовались вожатые. Если педофил был богобоязненным эфраимитом, то без труда находил себе жертв в собственной семье или за ее пределами, и, по сути, ничто не препятствовало его намерениям. По достижении восемнадцати лет каждый мужчина-эфраимит посвящался в сан. Детям, воспитанным в вере, что священники обладают богоданной властью над ними, ослушаться было непросто. То, что сделала Лекси, заявив на своего деда, потребовало храбрости большей, чем мог себе представить кто-либо, не знакомый с обычаями ее общины.
Эфраимитская церковь в таких случаях проповедовала покаяние и прощение, а матерям и женам советовала заботиться о целостности семьи и сохранении отца для детей. Каноник общины, к которой принадлежал нарушитель, тогда объяснял (и искренне верил), что педофилия — проблема этическая, излечить ее можно молитвой и добрым советом.
Предложенное хефнами решение — передать все дела по насилию над детьми гайяистам — давало лучшие результаты, чем молитва и покаяние. Но, возможно, не стоило бы ожидать особой благодарности от глав эфраимитской церкви, которых оно лишало власти над некоторыми их подопечными.
2
Прибыв на Землю, могущественные и загадочные хефны ужаснулись, увидев, как разумная раса упорно уничтожает собственную биосферу. Взяв ситуацию под контроль, они сразу же принялись устранять ущерб. Они ввели широкомасштабные реформы сельского хозяйства, транспорта и производства. Они установили Запрет на детей, путем гипнотического воздействия добившись массового бесплодия. А еще один хефн по имени Хамфри создал Бюро темпоральной физики, где мальчиков и девочек, способных интуитивно постигать математику, посвящали в Подмастерья и учили обращаться с инопланетными устройствами. Устройства эти позволяли обнаруживать в далекой истории человечества те редкие периоды, когда люди жили в гармонии с окружающей средой. Находки Бюро дали толчок движению гайяистов, целью которого стали попытки заново внедрить ценности, способные со временем исцелить Землю и позволить отмену Запрета на детей. Новообращенные выбирали участок земли в качестве личного Сада и понемногу воспитывали в себе тесное с ним родство — сам процесс именовался «вживанием в землю». Эта часть учения бесконечно привлекала Лекси, именно она подтолкнула девочку искать убежище в гайяистской миссии Солт-Лейк чуть больше трех месяцев назад.
Теперь Лекси со своей старшей подругой сидели на ступеньках задней веранды дома Пэм и кормили юных малиновок, которых хозяйка переселила сюда из птичьего питомника. Пэм объясняла девочке, что гайяисты решили изменить стратегию.
— То есть надо думать о семье? — с сомнением спросила Лекси.
— Важно, откуда пришли семьи, где живут теперь. Например, эф-раимиты поселились в Большом Бассейне, и пустыня расцвела, как роза.
Пэм разломила большой комок размоченного корма и по крошке скормила потрепанному птенцу, которого окрестила Хромоножкой. Тут же за своей долей спорхнул с ветки Летун.
— Вот как…
— Твоя семья ведь тоже участвовала в освоении здешних земель? Сюда, жадина. — Пэм затолкала комочек в клюв Летуну, который тут же его проглотил. За оградой сада в пластмассовом прудике плескались и крякали несколько молодых уточек.
— С отцовской стороны. Родные матери приплыли из Дании позже. Мой пра… — уж не знаю, сколько «пра» — дедушка пришел с караваном повозок. У нас дома есть книга, где все записано.
Вот уж точно. Генеалогические архивы эфраимитов считались лучшими в мире.
— Но они уже долгое время живут в Юте.
— Ага. По большей части. Так когда ты вернешься из поездки? Пэм подавила вздох.
— Это всего лишь на выходные, дорогая. Я вернусь в понедельник. — Она уже несколько раз повторяла это Лекси, но встревоженная девочка все равно переспрашивала: ей не хотелось, чтобы Пэм уезжала из Солт-Лейк. — А ехать надо непременно. Приказ Хамфри. Еще много неясного с Родной Землей, — это у нас такой новый термин. Но ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь.
Лекси рассеянно мяла в пальцах раскисший комок корма.
— Сегодня на съемках я подумала, что играть в «Тысяче миль» — прекрасный повод сосредоточиться на земле, которая так много значит для тебя и твоей семьи, — весело сказала Пэм. — Я говорю о твоей семье, Лекси, не считая деда. Вы с Нилом доподлинно знаете, сколь высокую цену пришлось заплатить первым поселенцам, чтобы попасть сюда, и сколь важна эта земля для их потомков. Это же их Родная Земля, понимаешь?
Корм таял на глазах. Надоеда прыгнул Лекси на колени: девочка, просияв от радости, покормила его сама. Она недостаточно глубоко запихала кусочек ему в горло, но, запрокинув голову, птенец все равно сумел проглотить еду.
— Молодец! — похвалила Пэм. — Старайся заталкивать чуть глубже, вот так.
— Жаль, что они меняют стратегию. Хамфри говорит, что она собирает слишком мало последователей, — не по годам серьезно сказала девочка, — но прежняя линия мне нравится больше.
Малиновки, наевшись, улетели. Пэм со щелчком закрыла крышку контейнера, которым служило ведерко из-под маргарина, и улыбнулась Лекси.
