— Сашка! — крикнула вслед Лиза. Она уже совсем оправилась, и я поудобнее взял булаву.
Дед подошел к моей дуре.
— Ни в одной поликлинике лечить не хотят. С утра еще не так, а к обеду уже вовсю сифонит. Ты мне порчу снять обещала. Ну-ка, вставай, вставай. Пациент пришел. Меня лечить надо. Я не хуже любого другого заплачу. Вставай, вставай, вставай…
— Я не умею, — жалобно сказала она. — Я вообще ничего не умею.
Я просто дура…
— Дура не дура — а жить как-то надо. С меня вот порчу снимешь, кому-то жениха приворожишь, так и будешь понемножку жить… Давай, вставай, пациент пришел… работать надо…
Бурый сел, потер лоб. Мои вечные постояльцы готовились к новой атаке на незримый сундучок. Ад, ад… но я справлюсь!.. Если бы у меня было сердце — оно разорвалось бы сейчас от ярости. Это мое золото! Я буду защищать его днем и ночьюДура же послушно встала, установила деда посреди салона и начала вокруг него ходить, выкликая заговор:
— Червяк в земле, камень в золе, лицо в зеркале! Яйцо в гнезде, крест на стене, порча не на мне, Божьей рабе Марье, не на рабе…
Клиент, как вас по имени?
— Вла-ди-лен. Владимир Ильич Ленин.
— Порча не на мне, рабе Владилене, не в его руках, не в его ногах, не в головах, не на груди, не спереди, не сзади. Не он отпет, не в нем сто бед, нет в нем лиха, у покойного в сердце тихо… у покойного в сердце тихо… у покойного в сердце тихо…
Дэвид Хилл. ТЯЖЕЛЫЙ СЛУЧАЙ ГРИППА
Когда я проснулся тем утром в своей квартире, меня на самом деле там не было. В тот момент я еще не знал этого, но меня не было нигде.
По утрам я всегда чувствую себя не слишком хорошо, поэтому не обратил внимания на то, что освещение не включилось, когда я выбрался из кровати.
В душе не оказалось воды, но меня и это не удивило. Я сонно сказал себе, что дело, наверное, в перепаде напряжения. Периферийные устройства в квартирах всегда сходили от этого с ума.
Я подошел к домашнему терминалу и собирался уже связаться с суперинтендантом здания, когда до меня вдруг дошло, что я проснулся не от сигнала будильника. Я запрограммировал его на концерт для виолончели Генделя, но вместо этого услышал уверенный голос, отсчитывавший секунды. К тому моменту, когда я осознал это, отсчет как раз дошел до нуля, и голос произнес:
— Теперь вы нарушаете статью 13842.736 гражданского права. Вы должны немедленно покинуть квартиру. Вы предупреждены, —
и включилась сирена. Это был стандартный полицейский прием, использовавшийся, чтобы утихомиривать буянов. Никто не мог долго выносить этот жуткий вой, не лишаясь при этом способности слышать и некоторого количества нервных клеток.
Я выскочил в коридор настолько стремительно, что даже не запомнил, как это произошло. Когда за мной захлопнулась дверь, я услышал щелчок замка. В тот же момент сирена смолкла.
Я перевел дух и приложил свой большой палец к сканеру рядом с дверной ручкой.
Ничего не произошло.
«Прекрасно», — подумал я.
Дело в том, что обычно я сплю голым. Так что теперь я оказался перед закрытой дверью собственной квартиры без малейшего намека на одежду, и всё из-за элементарной ошибки в программе. Это было довольно забавно, если посмотреть со стороны. Но я не могу сказать, что у меня было соответствующее настроение.
Я все еще не понимал смысла происходящего. Картина прояснялась по мере того, как утро сменялось днем.
Сначала на мой вызов не захотел приезжать лифт, так что пришлось спускаться до вестибюля по аварийной лестнице, всего-то воК семьдесят пять этажей. Затем терминал, предназначенный для гостей, отказал мне в доступе.
Люди, проходившие мимо, смотрели на меня с любопытством.
Дело было не в моей наготе — она, собственно, уже не столь удивительна в большом городе, — дело было в том, что я пытался разбить терминал. Раздражение взяло надо мной верх. Верх взяли и охранники, вызванные программой.
— Сэр, будьте благоразумны, — вежливо попросил сержант, когда его люди провели меня через главный вход и выбросили на мостовую.
— Умышленное уничтожение частной собственности является уголовным правонарушением класса А. Моя обязанность — сообщить об этом небольшом инциденте в полицию, однако я испытываю неприязнь к цифровой волоките. Просто не возвращайтесь сюда в ближайшее время, вот и все, — ободряюще закончил он.
— Но я здесь живу— В таком случае, уверен, дверь вас признает.
Но она не признала.
Не признали меня ни телефонная будка на углу, ни турникеты в метро, ни одно здание из тех, в которые я пытался войти.
В конце концов я оказался на скамейке в парке. Я не понимал, что происходит, и мне никак не удавалось сложить все эти события в единую картину.
Я бы еще мог понять, если бы произошел какой-нибудь местный сбой программы, но ведь мой отпечаток пальца не вызывал ни малейшей реакции вообще нигде. Как будто я попросту не существовал. Я даже начал задумываться, реально ли происходящее, и не снится ли мне вся эта история.
Полдень остался позади. Парк наводнили работники офисов, у которых начался обеденный перерыв, продавцы сосисок и мороженого, жулики, развозчики товаров, матери с детьми, влюбленные парочки.
Когда рядом со мной присел человек, я подвинулся и тут же наткнулся на еще одного человека. А затем почувствовал укол в левую ягодицу.
— Вам ввели яд, от которого вы умрете через пять минут, — радостно произнес первый из моих соседей. — Не шумите и выполняйте все, что я скажу, тогда мы дадим вам противоядие в течение четырех минут. Согласны?
Я кивнул:
— Чего вы хотите?
— Всего лишь большой палец вашей правой руки.
Пальцушники всегда работают быстро. Не прошло и тридцати секунд, как я получил еще один укол, на этот раз местной анестезии, и мою руку приготовили к операции.
Эти двое болтали друг с другом и улыбались, готовя меня к ампутации. Они вели себя как друзья на прогулке, так что никто не обратил внимания на их действия, если не считать одного любопытного карапуза, которого они прогнали обратно к нянечке.
Пальцушникам не было и восемнадцати. Первый, лениво насвистывая, достал из коробки пластиковый пакет со стерильным раствором и скальпель. Второй встал и как бы случайно заслонил происходящую операцию от глаз прохожих.
— Вам от этого лучше не будет, — в отчаянии прошептал я.
— Вот тут вы ошибаетесь, — бесстрастно ответил один из них. —
Знаете ли, вы довольно долго проспите после того, как мы закончим.
