научно-исследовательского отдела его корпорации была обнаружена в лаборатории нанотехнологий, одетая лишь в… короче, камеры службы безопасности записали все. Кадры получились шокирующие! Но одно доброе дело они, по крайней мере, сделали: теперь, когда записи показали по национальному телевидению, никто уже не верит в старую байку о том, что ученые — это сухари, лишенные сексуальных желаний.
Тем временем в нашей с Сарой лаборатории дела идут прекрасно. Мы уже запатентовали новую основу для нанесения косметики на базе нанотехнологий, которая меняет тон, подстраиваясь под выражение лица дамы. Отчеты о пробном маркетинге выглядят хорошо, и мы готовы начать производство.
Разумеется, бюджет у нашей лаборатории скромный, и нам приходится экономить. Поэтому мы с Сарой живем в одной квартире. Отношения у нас сложились замечательные: счета мы оплачиваем пополам, а по рабочим дням легкую домашнюю работу Сара берет на себя. Я возглавляю лабораторию, поэтому домашней работой не занимаюсь совсем.
По выходным Сара заставляет меня надеть парик и костюм горничной. Госпожа Таша ныне понижена в должности — со «строгой госпожи» до личной прислуги Сары. Поэтому на Ташу возлагается вся уборка, стряпня и поднятие тяжестей, и еще Сара учит Ташу делать педикюр и массаж ног.
Да, все мы очень счастливы.
Перевел с английского Андрей НОВИКОВ
© F. Gwynplaine MacIntyre. Smart Fashions. 2008. Публикуется с разрешения автора.
Валерий Гвоздей
Соседняя комната
Тряхнув головой, я восстановил ясность мысли.
В моем кабинете, разглядывая задержанного, сидели я, зам и двое рядовых в форме — они произвели задержание.
Как он проник на территорию ЦЕРНа, Европейского исследовательского центра физики элементарных частиц? Как он миновал ограждение, весьма надежную охрану? С некоторых пор здесь введена строгая пропускная система. И она периодически ужесточается — накануне, а также во время ответственных экспериментов.
Охрану возглавлял я. В ее эффективности можно было не сомневаться.
До нынешнего утра.
Необходимо узнать все, чтобы исключить подобные эксцессы в будущем.
Как несправедливо…
Благословенный край. Одно из красивейших мест на планете. Женевское озеро в двух шагах, уютные деревушки. Заснеженные горы на северо-западе и сияющий Монблан на юго-востоке… Хотя ангароподобные здания среди полей, на границе Швейцарии и Франции, наверное, портят вид окрестностей.
Штаб-квартира ЦЕРНа — в Женеве, а его главный инструмент — Большой адронный коллайдер — здесь, на территории Франции. Элементы комплекса расположились по обе стороны границы. Международный проект — в подготовке участвовали две тысячи специалистов из полусотни стран.
Кое-что о проекте мне было известно в деталях, по долгу службы.
Сам Большой адронный коллайдер размещен глубоко под землей, в двадцатисемикилометровом кольцевом туннеле. В газетах его называют «генератором миниатюрных черных дыр». Чудики в нем разгоняют и сталкивают ядра атомов водорода, атомов свинца. Я не первый год занимаю свой кабинет. Но до сих пор отношусь к этим играм с некоторой опаской. Я обыватель. По мне, чем меньше дыр — тем лучше.
Иногда меня охватывает недоумение. Ведь я бывал внизу. От циклопических размеров оборудования замирает дух. Обывателю трудно представить себе напичканный сенсорами детектор сорока шести метров длиной и двадцати пяти — высотой. Ну а весит махина двенадцать с половиной тысяч, не килограммов — тонн. В коллайдере четыре детектора, они функционируют на разных принципах, однако все — огромные. Это сколько ушло металла, электроэнергии, труда…
А теперь еще несанкционированное проникновение.
Типичный очкарик. Немолодой, уже основательно потрепанный жизнью. С брюшком, правда, не таким солидным, как у меня. С унылым и в то же время наивным выражением лица. Одинокий, судя по всему. В мятом синем комбинезоне, белой футболке, синей куртке… На комбинезоне — знак ЦЕРНа, две хвостатые окружности, наложенные друг на друга. Это похоже на кусок трубы. Или на индукционную катушку в стадии намотки.
Сидит на стуле и виновато хлопает глазами.
Из когорты высоколобых чудиков. Не от мира сего. Я тут много видел таких. Не за их работой, в которой я ничего не понимаю. Чаще — в кафетерии ЦЕРНа, или, как здесь говорят, в кантине. Высоколобые чудики, небрежно одетые и вечно углубленные в размышления о тайнах мироздания, пьют свой утренний кофе с круассаном, вряд ли замечая вкус и того, и другого. На обед съедают фирменные блюда с названиями, далековатыми от кулинарии, но близкими к физике, к науке вообще, ласкающими слух ядерщика. Вечером иногда выпивают по кружке пива. Или грезят о прорывах в неизведанное, стоя на террасе кантины и глядя на белый от снега Монблан…
Неподалеку от Сасси, в чистом поле можно увидеть огромный павильон, очень похожий на летный ангар. Там один из входов в подземелье и оборудован лифт. Перед спуском выдают цветные пластмассовые каски, на случай аварии — кислородные маски. Внизу бетонные искусственные гроты, коридоры. Длинные ряды полок, заставленные непрерывно работающими компьютерами. Объединенные в общую систему, компьютеры ведут обработку информации, полученной в ходе экспериментов. Металлическая лестница. Узкий, освещенными лампами дневного света проход. Нужно идти, минуя поворот за поворотом. И вот павильон размером с футбольное поле, до потолка — двадцать семь метров. Сплошные кабели, трубы, котлы, насосы, детекторы, высотой с многоэтажный дом. А еще камеры, всюду камеры.
Неужели чудик надеялся пройти незамеченным?
Где он, кстати, мог остановиться? В отеле ЦЕРНа все номера на месяцы вперед наглухо забронированы.
И кто перед нами? Откуда?
Ни в одной доступной базе данных это лицо не встретилось. Отпечатки пальцев тоже не решили проблемы. Наоборот, только запутали. В его пропуске, в виде карточки с микрочипом, значилось — Мирко Стефанович, постоянный сотрудник ЦЕРНа. А этого не могло быть, несмотря на отдаленное внешнее сходство.
Мирко Стефанович лет на двадцать моложе его, стройнее. Волос куда больше. На лысину и намека даже нет — в отличие от некоторых. У задержанного обнаружились шрамы на ногах, в области колен, на руках, в локтевых суставах. Последствия аварии?… У Стефановича их не было.
Кроме того, Мирко Стефанович находился в отпуске.
Удостоверение оказалось, разумеется, поддельным. К сожалению, этого не скажешь о мощной взрывчатке, найденной при обыске. Наш специалист опознать ее не сумел. Никогда не видел ничего подобного, даже не слышал. И я заподозрил очкарика в принадлежности к международной террористической организации.
Пока задержанный считался инкогнито. Мы окрестили его Геростратом — в традициях отдела. У нас все имеют, так сказать, оперативные псевдонимы, хотя и неофициально. Это помогает снизить до предела утечку информации — если она кого-то интересует, конечно.
Есть прозвище и у вашего покорного слуги. В глаза меня тут называют шефом, а за глаза — Бегемотом, в соответствии с комплекцией. Донесли верные подхалимы. Я не обижаюсь. На мой взгляд, такие вещи укрепляют корпоративный дух и способствуют единению коллектива. Оперативный псевдоним моего
