— Квантовая модель Вселенной исключает возможность существования того или иного объекта в двух экземплярах. Так как же объект может пройти сквозь точку сингулярности, если он там уже есть, хоть и в свернутом виде?
— Он и есть, и его нет. Квантовые состояния, в силу неопределенности, амбивалентны по определению. Что и открывает возможность доступа.
— А расстояния что же, не присутствуют в сингулярности потенциально, в свернутом виде?
— И присутствуют, и нет. Как посмотреть.
— Но можно ошибиться в импульсе. И объект, возвращаясь к условной поверхности, не достигнет заданной точки, а застрянет где-нибудь на середине радиуса. Что же с ним произойдет? Канет в небытие? А вдруг он вынырнет, когда и Земли-то еще не было? Э-э, постойте… Это… путешествие в прошлое?…
— Оно самое.
— А если переборщить с импульсом энергии и объект превысит ожидаемый радиус, то он попадет в будущее?
— Тех, кто платит нам, интересует возможность, зная результаты некоторых процессов, корректировать их на ранних стадиях — в наиболее выгодном направлении. Влиять на ход общественных событий, на ход истории…
— Такого нельзя допустить, нельзя.
— Думаете, генералов, политиков наши доводы остановят? А чем лучше путешествие в будущее? Вы считаете, что цель подобных экскурсий — посмотреть, насколько изменилась мода? Кто-то захочет позаимствовать технологии, оружие будущего ради своих односторонних преимуществ. Что будет с миром? Он далек от совершенства, но может стать еще хуже.
— При смещении какой вы можете взять с собой груз?
— Эквивалентный моему весу.
— То есть вам ничего не стоит захватить в будущее и человека, хоть бы и меня?
— Да.
— А почему заняться исправлением прошлого решили именно вы? — спросил я, беря нить беседы в свои руки. — У вас какая-то специальная подготовка?
— Нет. Просто я — один из авторов статьи. На мне лежит вина.
— А ваш соавтор?
— Он покончил с собой, когда понял,
— Мне кажется, вы слегка запутались, — сказал я и выразительно посмотрел на подчиненных. — Говорите, ничего менять в прошлом нельзя. А сами хотели взорвать коллайдер.
— Случай исключительный. Мир на распутье. Коллайдер — очень дорогая игрушка. Он стоит три миллиарда евро. Стоимость проекта в целом — шесть миллиардов. Если уничтожить коллайдер — никто больше не даст ученым денег на удовлетворение их опасного любопытства. И не будет этого кошмара…
— Но зачем взрывать
— Эффект был открыт здесь. Если исчезнет коллайдер в ЦЕРНе, другой исследовательский центр не появится вообще.
— А вдруг при взрыве погибнут сотни людей?
— Если не взорвать — умрут миллиарды.
Я улыбнулся:
— Ну-у, разочаровали вы меня. Такой пафос на протяжении всего разговора… И такой слабый, неоригинальный финал…
Герострата увели.
Надо было что-то решать. Через сутки придется отдать задержанного полиции. А мы так ничего и не выяснили.
Я обвел подчиненных строгим взглядом.
— Его мотив — забота о будущем? — спросил я для затравки. — Психиатрическая экспертиза не выявила отклонений. Все реакции нормальны. Однако этот бред о спасении человечества… Еще взрывчатка, ее происхождение устанавливается. Кто может стоять за ним?
Тарантул, конечно, высказался первым:
— Он дилетант! Профессионал не стал бы откровенничать. Ярко выраженный одиночка.
Я скептически посмотрел на зама.
— Для человека его типа важно мнение окружающих, важна мораль, — сказал я веско. — Наш Герострат хочет быть хорошим в глазах людей — вот и разговорился… Такими легко манипулировать.
— Если только он не маскируется.
— Ладно… — Я не стал предлагать для обсуждения версию о международной террористической группе. Размышляя, постучал ногтями о край стола. — Как он ведет себя в камере? Лежит, глядя в потолок? Отказывается от еды?
Зам воспрянул духом:
— Напротив, добавки просит. Делает гимнастику. Особенно часто — приседания, отжимания от пола. Он буквально изнуряет себя. Это при его-то суставах… К делу приобщены рентгеновские снимки. Взгляните. Стержни, амортизаторы… Как еще ползает? Мне кажется, у него комплекс неполноценности. Он зол на весь мир.
Заявление о комплексе неполноценности я оставил без внимания. А вот прочее…
Рассматривая снимки, я хмурился.
Расслабленный очкарик с цыплячьей мускулатурой, инвалид — и такая любовь к физическим упражнениям?…
— Гимнастика… — пробормотал я. — А зачем?
— Быть может, хочет сохранить форму? — Тарантул хмыкнул, пряча ехидную улыбку.
Тут я счел нужным одернуть подчиненного:
— Серьезнее, пожалуйста… Он сказал, аппаратура стала очень компактной. Я полагаю, когда нашего Герострата обыскивали…
— Господь с вами, шеф!.. — обиделся Тарантул. — Я лично проверил! И его в моем присутствии осматривали медики. Чисто. Кроме одежды, взрывчатки и пропуска — ничего.
Я примирительно кивнул.
Все же, отпустив своих подчиненных, я долго не мог избавиться от смутного ощущения, что мной упущена важная деталь. Какая?
Ночью меня разбудил звонок. Не реагируя на сонное ворчание жены, я взял трубку.
Сначала не понял. Затем понял, но не поверил. Когда уяснил, что это не дурацкий розыгрыш, стал одеваться.
По дороге я старался не думать о случившемся, дабы не создавать предвзятых мнений. Доехал с незамутненным сознанием.
Очкарик-инвалид с цыплячьей мускулатурой исчез из запертой комнаты изолятора.
Охранник клялся, что периодически заглядывал в глазок. И удивлялся, поскольку заключенный всю ночь делал гимнастику. Заглянув в очередной раз, охранник заключенного не увидел. Поднял тревогу.
Стоя посреди комнаты в окружении своих подчиненных я чувствовал, как у меня шевелятся волосы, те, что еще остались вокруг лысины.
И вздрогнул, когда мой зам вдруг заорал прямо над ухом:
— Я понял!.. Встроенная аппаратура!.. Металлические вставки в его коленях и локтях!.. Вот почему Герострат делал гимнастику! Он накапливал энергию!..
На моем лице против воли расплылась ухмылка.
Любой церновский физик на пальцах докажет вам, что это невозможно. В коллайдере используется магнитное поле с индукцией, которая в сто восемьдесят тысяч раз превышает индукцию магнитного поля Земли. Добились таких значений благодаря сверхпроводимости. В ЦЕРНе применяют сплав ниобия и титана, при сверхнизких температурах он утрачивает электрическое сопротивление.
