громко…
— Видишь ли, — произнес он, — я не знаю, что это. Я хочу знать, но не знаю. Как ты… Может, ты?..
— Не знаю. Возможно. Наверное. Я не уверена. Слушай, мне жаль, что я тебе помешала. Давай в другой раз.
— Нет, постой. Зайди, — он отступил и зажег настольную лампу. — Пожалуйста.
Позднее Кристофер обнаружил, что не может точно вспомнить, о чем они говорили тем вечером. Он помнил, что Сара сидела в красном кресле, а он — на кровати. Помнил ее черные волосы с фиолетовыми прядками, все еще мокрые после плавания, убранные от лица.
Ее шерстяную кофту с протертыми рукавами, длинную черную юбку, обувь на тонкой подошве. Когда она сгибала пальцы ног, он видел, как под кожей двигаются ее тонкие кости.
Она курила. В итоге получилось так, что она попросила его рассказать о себе, и он рассказал, потому что устал от напряжения, потому что смутился и потому что она его слушала. Получилось путано: как он хотел стать музыкантом, а его родители желали, чтобы он сделал карьеру. Военные платили ему, чтобы он изучал электронику.
— Хорошие деньги, — говорил он. — Я никогда толком не задумывался, что будет потом — и вот я здесь.
Он рассказал, как слушал субмарины, как обнаружил прекрасные песни моря, как записал их на пленку. Украл записи.
— Бог знает, что заставило меня так поступить. Если они выяснят… Господи, это же шпионаж… это, наверное, измена…
— Но они же не знают, не так ли? — возразила она. — И не могут узнать.
— Я могу вернуть их. Или сжечь.
— Нет, — сказала она. — Не делай этого.
— Как бы то ни было, что это может быть? Оно должно быть органическим. Похоже на песни китов. Только китов мы слышим постоянно, и их песни звучат иначе. Ты сказала, что слышала это раньше?
— Ну, я думала, что это так. Возможно…
— Когда? Когда ты могла это слышать?
— Ну… — она выглядела удивленной. — Когда плавала. В заливе. Когда ныряла глубоко, я иногда… но я правда не знаю. Не стоило мне ничего говорить. Мне нужно послушать еще: я ведь слышала, только когда стояла внизу.
— Давай я поставлю, — он поднялся.
— Не сейчас. Мне нужно идти.
Она тоже встала. Неожиданно они поняли, что оказались очень близко друг к другу. Они колебались. Кристофер внимательно смотрел на нее, изучая. Он знал, что выражение его собственного лица легко прочитать. Его мысли, его желания, четкие и очевидные. Почти не понимая, что делает, он осторожно взял ее за руку.
— Сара, я…
Она поспешно отняла руку.
— Я лучше пойду, — сказала она.
В комнате остался запах ее сигарет. А потом в дом снова пришел тот мужчина. Кристофер поставил пластинку и слушал ее снова и снова. Когда он наконец забылся, ему приснились скользкие, свивающиеся в клубки монстры.
На следующее утро дождь все еще шел, и хотя Кристофер стоял у края скалы, изучая унылую серую воду под водянистым небом целых пятнадцать минут, никакой остров так и не появился.
По мере того как Кристофер подходил к базе, страх сдавливал его изнутри все сильнее и сильнее. Когда он подошел к воротам, то уже весь вспотел. Он знал, что охранники его арестуют, но те лишь машинально кивнули.
Никто не поднял головы, когда он вошел в комнату, но подносы с лентами стояли пустые.
— Эй, — обратился он к Стоуну, пытаясь придать голосу скучающую интонацию, — куда делись вчерашние ленты?
— Что? Ах, да. Специальный анализ. Кто-то проводит взаимный контроль с Рейкьявиком или что-то вроде того.
— Все ленты?
— Думаю, да.
— Кто же занимается синхронизацией посреди учений?
— Да какая разница? — Стоун пожал плечами. — Там что-то секретное, знаешь ли, вопросы задавать не положено.
— Не надо относиться ко мне свысока, Стоун. Я старший офицер, и я должен знать, что происходит.
— Конечно. Как скажете, лейтенант. Почему бы вам не спросить об этому у Пирретта?
Кристофер с головой погрузился в работу. Он не снимал наушники столько, сколько это возможно, но слушать оказалось нечего. Сконцентрироваться становилось все труднее и труднее. Он хотел вновь услышать песни моря. Хотел вернуться в коттедж и послушать записи. Сара уже должна быть там. Одна. Наверное.
К обеду над станцией наблюдения навис кризис. Советские подводные лодки остановились посреди океана. НАТО подняло уровень боеготовности до максимальной отметки. Никто в Мэрди уже не знал точно, является ли «Меткий Стрелок 83» лишь учениями. Лейтенант Кристофер Озгерби тихо отложил свою ручку, надел плащ и покинул базу.
Пальто Сары висело на своем обычном месте за дверью кухни. Он нащупал его и на мгновение зарылся в него лицом. Оно еще оставалось сырым и пахло пляжем.
Он встал у двери ее комнаты и прислушался. Ничего. Если она и находилась там, то одна. Если только они не спали. Кристофер постучал. Он никогда не делал этого раньше. И не видел, как выглядит ее комната.
Дверь открылась.
— А… — сказала она. Соседка выглядела озадаченной. — Я думала, ты на работе. Все в порядке?
Он протянул ей кассеты.
— Я принес тебе это. Вчера ты сказала, что хочешь послушать как следует. Ты можешь их проиграть? В смысле… не знаю, есть ли у тебя магнитофон.
— Я справлюсь. Спасибо. Я их послушаю.
Она начала закрывать дверь.
— Сара… Насчет вчерашнего…
— Кристофер, мне действительно очень жаль. Я поступила невежливо. Я правда… уйти так… мне следовало…
— Нет, — ответил он. — Все нормально.
— Я не думала… — ее лишенные белков карие глаза будто высматривали что-то на его лице. Он не мог разгадать этот взгляд — чужой, незнакомый. Кожа ее лица казалась холодной и бледной. В полутемной комнате она слабо светилась, словно от влаги.
— Не волнуйся из-за этого, — успокоил он. Слушай, я просто посмотрел, как мы тут живем, и подумал, что было бы, наверное, здорово, если мы… ну… выбрались бы куда-нибудь. На один вечер. Выпили чего- нибудь или…
— Крис, понимаешь, я… встречаюсь кое с кем. Ты ведь знаешь, не так ли?
Он почувствовал, что краснеет.
— Ну, я подумал… Ладно, в любом случае дай мне знать, что ты думаешь об этих пленках.
