Согласно всеобщему мнению, кузнецы, изготовляющие оружие и другие предметы из неподатливого железа, должны быть суровыми и немногословными, и Джон изо всех сил старался соответствовать этому образу. Кроме того, в его речи то и дело прорывался необычный и довольно подозрительный акцент; кузнец знал об этом и старался пореже открывать рот.
— Сдается мне, смерть твоего подмастерья мало тебя трогает, — с упреком заметил Джеральд.
— Мертвые мертвы, сэр. Живым нужно жить дальше. И исполнять свою работу.
— Мне нравится твой взгляд на вещи, хотя его и не назовешь чересчур жизнеутверждающим. Тебе бы рыцарем быть.
— Я был им.
Но Джеральду нелегко было постичь, как мог рыцарь оставить свое высокое положение и привилегии и стать простым ремесленником. Молча спешившись, он передал поводья вознице и вслед за Джоном вошел в амбар.
— А где Тордрал? Что-то я его не вижу, — сказал Джеральд, с беспокойством оглядываясь, так как, по словам кузнеца, в амбаре было небезопасно.
— Мастер Тордрал уехал на озеро измерять глубину.
— Зачем?
— Он не сказал.
Джеральд споткнулся о какой-то обломок и чуть не упал.
— Можно подумать, здесь поджаривали на вертеле железного дракона, который в конце концов взорвался, — сказал он, указывая на изломанные, скрученные полосы металла, загораживавшие проход.
— Испытания принесли результат, сэр, — ответил Джон. — Вот, взгляните сюда. Видите?..
И кузнец показал на стальной осколок, который застрял в толстых, грубо отесанных бревнах, из которых была сложена дальняя стена амбара. Джеральд потрясенно ахнул. Осколок длиной в руку пробил четырнадцатидюймовое бревно и вышел с другой стороны.
— Клянусь небом! — воскликнул рыцарь. — Как вы этого добились?
— С помощью пара, сэр.
— Значит, пар так же силен, как и порох?
— Еще сильнее, сэр. Мы провели несколько испытаний устройства, в котором вместо пороха взрывался пар, и убедились в этом.
— Да, я знаю об этих испытаниях, — кивнул рыцарь. — Думаю, все, кто живет в округе, тоже слышали взрывы.
— Взрывы бывают разные, сэр.
— Вот как? А на мой взгляд, грохот и есть грохот.
— Звук и вправду получается громкий, сэр, но что поделать: то котел взорвется, то труба... В последнее время я стал делать трубы тоньше. Сами понимаете — проще заменить лопнувшую трубу, чем склепать новый котел. А потом мастер Тордрал придумал, как сделать, чтобы трубы сами себя чинили. Все- таки голова у него отлично работает.
— Чтобы трубы сами себя чинили? — удивленно переспросил Джеральд. — Как это?
— Мастер Тордрал сверлит в трубе дыру, вставляет в нее притертую коническую пробку, а сверху прижимает длинными ясеневыми планками, привязанными у концов. Когда пару в трубе становится слишком тесно, он приподнимает пробку, и излишек вырывается наружу. Потом давление падает, пробка под действием планок возвращается на место, и труба снова как целая. Мастер Тордрал называет это «стравить пар».
— Все равно не понимаю, — признался рыцарь.
— Я тоже. Зато это работает. — Кузнец, в свою очередь, пожал плечами.
Джеральд почел за благо переменить тему.
— Пародувные мехи, когда взрываются, производят огромные разрушения, — заметил он, снова указывая на груду металлических обломков.
Джон коснулся засевшего в стене осколка.
— Мы сделали это намеренно, — объяснил он. — Хотели проверить, с какой силой можно метать металлические и стальные снаряды.
Джеральд покачал головой.
— Я вижу, но не понимаю. Скажи, как...
— При всем уважении к вам, сэр, думать и понимать я предоставляю мастеру Тордралу.
— И все-таки объясни... Паровая бомбарда, как говорил Тордрал, объединяет в себе все четыре стихии: воздух, воду, огонь и землю. Но ведь снаряды, которые мы собираемся метать с ее помощью — это не его игрушечная лодка! Они состоят только из одного элемента — земли. Как же тогда они преодолеют границу между мирами?
— Вы совершенно правы, милорд, — ответил кузнец, вовремя заметив, что рыцарь пытается заманить его в ловушку.
— Тогда почему Тордрал тратит твое время и мое золото на взрывы труб и котлов?
— Мастер Тордрал говорит, что чугунные ядра, если стрелять ими из паровой бомбарды, почти наверняка уничтожат врата между нашим миром и Страной Фейри.
— Уничтожат?
— Да.
— Не пролетят сквозь них, а уничтожат?
— Именно так, сэр.
— Но ведь он обещал мне нечто совсем другое!
— Так показали опыты. К несчастью, результаты испытаний не всегда совпадают с нашими расчетами.
Тордрал всегда оставлял Джона за главного, когда куда-то отлучался. Кузнец говорил мало, тщательно обдумывая каждое слово, поэтому любая ложь звучала в его устах на редкость солидно и правдоподобно.
— Пожалуй, уничтожить врата, ведущие в Страну Фейри, — это даже лучше, чем пытаться пройти сквозь них, — решил Джеральд. — Но когда же все будет готово?
— Трудно сказать, сэр. Ведь никто никогда не делал ничего подобного.
— Это верно, но... К сожалению, я не в состоянии оплачивать вашу работу бесконечно, как бы мне этого ни хотелось. Мои братья считают, что я расходую отцовское наследство на пустые прихоти, да и король недоволен, что мы плохо поддерживаем его в войне с французами.
— В таком случае, добрый сэр, вам остается только прибегнуть к старинным методам: заклинаниям, загадкам, проклятиям, оберегам, магическим амулетам, заколдованным камням и сумеречным бдениям.
— Хорошо, хорошо, я согласен, что смертные неспособны сражаться с фейри их оружием. И все-таки рано или поздно придет день, когда я больше не смогу обеспечивать вас всем необходимым.
— Мы понимаем, сэр. Именно поэтому мы работаем бесплатно.
— Поверь, Джон, я это знаю и высоко ценю вашу самоотверженность. Давай вернемся к повозке — я как раз привез одну вещь, которая может послужить знаком моего... благорасположения.
У повозки, которую охранял оруженосец Джеральда, уже собрались несколько мужчин и женщин. Джон заглянул в кузов, и брови его удивленно поползли вверх.
— Роза в горшке! — воскликнул он. — Роза, стебель которой закручен спиралью!
— Да, Джон. Это живой символ, который вполне достоин того, чтобы красоваться на знамени или на рыцарском гербе. Глядя на него, каждый из нас должен стараться подражать этим отважным растениям.
— Что же они символизируют?
— Они символизируют людей, которые еще в нежные годы были жестоко искалечены, но не погибли, а наоборот — стали крепкими и очень, очень колючими.
Кузнец медленно кивнул. Множество образов промелькнуло в эти мгновения перед его мысленным взором, но ни один из них не принадлежал миру людей.
— Прекрасные цветы растут на изуродованных стеблях, — сказал он, ни к кому в особенности не
