– Не успеют. Что творится на санитарном посту… -…зато здесь мы точняк подхватим! За шесть месяцев! Останемся тут с мертвяками…
– Что ты паникуешь? - Руслан узнал голос коменданта. - Что ты паникуешь, как баба? Сколько их, ты знаешь? Может, один всего или два? Запремся, пересидим…
– Идиот! - рявкнул надтреснутый тенор, кажется, врача. - «Пересидим»! Если мертвяки захотят войти - они войдут, ты же не знаешь, придурок, что это такое!
– А ты знаешь? А хоть кто-то знает?!
Послушалось глухое сопение. Возня. Неразборчивые реплики. Резкий голос бросил: «Хватит!».
– Поднимать всех и уматывать…
– Ночью через перевал? Уж лучше сразу вниз головой…
– Водители пускай спят. Как только развиднеется…
– Заткнитесь оба! Надо думать, как остаться. Спалить их можно? Слить солярку… -…иди, зажигай! Спалил один такой… -…а не драпать в первую же… -…дорога закроется!
– Не паникуй. Не паникуй! Есть шансы…
Теперь они удалялись, продолжая говорить. Руслан перестал разбирать слова.
Его все еще трясло: он не мог понять, от холода или предчувствия. Где-то снова хлопнула дверь, прошел по коридору кто-то тяжелый, сонный. Руслан выбрался из комнаты- склада и пошел, ведя рукой по стене, ему вдруг захотелось оказаться рядом с людьми.
В четверть накала горели лампы под потолком. За дверью женского санузла светилось ярко, весело. Щелкнула ручка, на линолеум упала полоска света. В коридор вышла девочка лет двенадцати, в домашнем махровом халате поверх пижамы. Руслан остановился - его поразил этот халат посреди казенной обстановки.
– Ты чего? - спросила она с опаской.
– Ничего. - Он отступил, чтобы ее не пугать. - Просто иду.
– У тебя губы синие, - сказала она, присмотревшись. - Ты замерз?
– Нет.
– У меня брат похож на тебя. - Она потерла нос указательным пальцем. - Был. Или есть. В карантине. У него губы синие, когда он мерзнет.
– Я уже согрелся, - соврал Руслан.
– Холодно, - она поежилась. - Идем к нам в комнату. Там тепло.
– Нельзя, - пробормотал он.
– Почему? Идем…
И она уверенно пошла по коридору. Он, поколебавшись, последовал за ней. Она была очень наивна для своих лет. Совершенно домашняя, какая-то нездешняя девочка. Глупая. А может, немножко святая. Надо быть святой, чтобы разгуливать вот так спокойно по этому корпусу, где существует Джек.
Руслан вдруг подумал, что огромное мужество заключается в этом ее халате, и пижаме, и готовности быть такой, как обычно, посреди сиротского быта, куда ее ни с того ни с сего забросила судьба. Посреди того, что творится с человечеством. Быть собой в спокойной уверенности, что если мир можно обустроить в отдельно взятой комнате, то и в глобальных масштабах все как-нибудь образуется.
– Только тихо. Все спят.
Она уверенно пригласила его внутрь. Как дома, наверное, позвала бы к себе в комнату - посмотреть книжки, или альбомы, или еще что-то. Руслан вошел, не смея отказаться. Комната была типовая, такая же, как у парней, и на пяти кроватях спали, натянув одеяла до ушей, неразличимые в темноте девчонки. Шестая койка пустовала.
Здесь было тепло, даже душно. Гораздо теплее, чем в коридоре, и несравнимо теплее, чем в комнате-складе. Щели в раме были забиты тряпками и заклеены газетными полосками.
Девочка указала ему на стул. Руслан сел, зажав холодные ладони между коленей. Девочка опустилась на кровать, и сетка скрипнула.
– Что-то случилось? - спросила она еле слышно. Он подумал. Потом кивнул:
– Мы, наверное, уедем отсюда.
– Мы же только приехали!
– Кажется, - он заколебался, на этот раз не желая пугать ее, - кажется, кто-то из старших видел… здесь, за перевалом…
Он замолчал.
– Кого? - она явно не хотела сама додумывать худшее.
– Мертвяков, - признался Руслан.
– Не может быть, - она судорожно сжала край одеяла. - Здесь же никого не было… Только здоровые…
– Значит, кто-то был. Или пришел. Или приехал. Короче, их видели. А поскольку перевал вот-вот закроется, то…
Она поднесла ладонь к губам. Кто-то из спящих застонал и повернулся во сне.
– Но мы успеем, - сказал он, чтобы ее успокоить.
– Мы попадем в карантин, - сказала она безнадежно.
– Не обязательно. Но если мы останемся здесь, то наверняка попадем в карантин, само это место станет карантином, да и вообще…
– Я бы ни за что не осталась здесь с мертвяками, - ее передернуло.
Корпус понемногу наполнялся звуками. Где-то текла вода в жестяной поддон. На кухне включилась газовая колонка. Все чаще хлопали двери.
– Как тебя зовут?
– Зоя.
– Ты поаккуратнее с парнями. Здесь есть такие, что…
– Я знаю, - сказала она просто. - Думаешь, я не разбираюсь в людях?
– Не разбираешься, - сказал он грустно. Она упрямо помотала головой:
– Разбираюсь… Ты, например…
Она не успела закончить фразу. В коридоре чихнул и затрещал динамик.
– Подъем! - рявкнул бессонный злой голос. - Подъем, всем вставать! В программе произошли изменения, мы уезжаем!
В столовой всем выдали сухой паек: пачку печенья, сырок и пару вареных яиц. Яйца, по-видимому, сварили еще вчера - они были холодными и тяжелыми, как булыжники.
Водители разогревали двигатели автобусов. Было еще темно, выхлопные хвосты сизо мотались в свете фонарей.
