Семён надавил ладонью на мягкую тулью. Сначала осторожно, затем сильнее. Примяв ее до самой земли, Семён поднял шляпу. Сликола под ней не оказалось.
Как ни странно, это почти не удивило Мясникова. Видимо, подспудно он ожидал чего-то подобного. Отряхнув шляпу, Семён положил ее на колено, сел поудобнее, посмотрел на часы и приготовился ждать. Торопиться ему было некуда.
В лесу никогда не бывает тихо. В джунглях – тем более. Со всех сторон доносятся звуки, похожие на стоны, вздохи, влажные, приглушенные хлопки. Лишенные голосового аппарата беспозвоночные обитатели Туэньи издают звуки с помощью различных частей тела. Вот стон корнет-горна, попавшего в руки варвара. Это похожий на сухопутного кальмара гиллепиус дисси гоняет воздух через свернутый трубкой внешний край мантии. Если он сделает это резко, то переместится, скользя по траве, на несколько метров вперед. Но тогда звук будет другой, более короткий и пронзительный. Сейчас же гиллепиус просто пел. Может быть, искал партнера для спаривания. А может, выражал таким образом свое отношение к окружающему миру. Помимо звуков, издаваемых животными, из джунглей постоянно доносилось громкое потрескивание и поскрипывание, временами переходящее в тяжелый, протяжный охающий звук. Это деревья стонали и кряхтели под тяжестью облепивших их паразитов, теряли обломившиеся ветки, а то и падали, не выдержав непосильной тяжести. Помимо всего прочего, сырые, промокшие насквозь джунгли были наполнены звуками текущей и капающей воды, чавкающей и чмокающей жидкой грязи и влажно шлепающей листвы.
Мясников сидел неподвижно, прислушиваясь к звукам леса, и неотрывно следил взглядом за тем местом, гае таинственным образом пропал сликол. Настоящий профессионал знает, что на охоте главное не умение быстро и точно стрелять. Не физическая выносливость. И даже не знание повадок зверя, которого ты выслеживаешь. Умение ждать – вот без чего охотнику не обойтись. Для того чтобы добыть редкого зверя, порой приходится часами сидеть неподвижно, не моргая и даже почти не дыша. Нужно научиться становиться частью окружающего ландшафта. Превращаться в камень, вросший в землю. В полузасохший колючий куст. Птица должна садиться тебе на плечо, как на сук. Полевая мышь – без страха взбегать на колено, чтобы осмотреться и убедиться, что поблизости нет врагов.
Умение Семена ждать было почти совершенным. И вскоре его терпение было вознаграждено. Точно в том месте, где исчез накрытый шляпой сликол, из травы выскочил другой.
Или тот же самый?
Долго не раздумывая, Семён и этого прихлопнул шляпой. Пытаясь вырваться, сликол три-четыре раза дернулся под тульей. И исчез.
Семён посмотрел на часы. С момента первого исчезновения прошло чуть больше десяти минут.
Теперь Мясников был готов к тому, что должно произойти. И когда, спустя десять минут, сликол выпрыгнул из травы, Семён вновь накрыл его шляпой.
Как и следовало ожидать, убедившись в том, что выскочить из-под шляпы не удастся, сликол исчез.
Семён довольно улыбнулся, отряхнул шляпу и надел ее. Продолжать ловить сликола он не собирался. Ему и без того уже была ясна суть происходящего.
Прошло десять минут. Сликол показался из травы. Попрыгал на месте, словно дразня Семёна. И, убедившись в том, что Мясников не желает продолжать заведомо проигрышную игру, разочарованно поскакал прочь. Должно быть, искать нового партнера для игр.
А Семён остался сидеть на краю поляны.
Он уже в который раз получил наглядный урок того, что природа неистощима на выдумки. Более того, порой она оказывается феноменально непредсказуемой. Она готова идти на любые хитрости для того, чтобы помочь выжить порожденным ею существам. Замечательные туэньские сликолы – маленькие, безобидные зверьки, питающиеся комочками мучнистой слизи, скапливающейся в основании черенков широких листьев деревьев с округлыми, бочкообразными стволами, – изобрели свой, весьма оригинальный способ противостоять вездесущим хищникам, пусть беспозвоночным, но от этого не менее опасным, чем любой другой голодный зверь. А заодно и прочим жизненным невзгодам. В случае опасности, когда ни спрятаться, ни убежать невозможно, сликолы совершают прыжок во времени. Всего на десять минут вперед. Но этого достаточно, чтобы сохранить себе жизнь. И кто знает, быть может, благодаря своему уникальному умению, когда-нибудь сликолы станут на Туэнье доминирующим видом.
Конечно, пока это была всего лишь гипотеза, призванная объяснить исчезновение посадочного антиграва. Но объяснение, надо сказать, получалось весьма красивым и в целом непротиворечивым.
Семён встал, чтобы уступить дорогу ползущему по своим делам садукаму, похожему на гигантского слизня, обросшего зеленоватой бахромой. Садукам был сухопутным китом туэньских джунглей. Он не спеша, можно даже сказать, лениво, с чувством собственного достоинства переползал с места на место, собирая всяческую мелкую живность, копошащуюся в травяной подстилке. Благодаря огромным размерам садукам не имел естественных врагов. Он полз вперед, не обращая внимания на препятствия, которые оказывались у него на пути. Слишком большие он обтекал, как морская волна оглаживает во время прилива прибрежные скалы; те, что поменьше, подминал под себя. Поэтому самое разумное – уйти с его пути. Так поступали все местные твари. Так поступил и Мясников. Глядя вслед неспешно удаляющемуся исполину, Семён только порадовался, что работодатели не заказали садукама. А может быть, выделенных на экспедицию денег не хватило. Как бы там ни было, Мясников облегченно вздыхал всякий раз, когда видел ползущего сквозь джунгли гиганта.
Отойдя в сторону от оставленной садукамом широкой слизистой полосы, источающей отнюдь не благовонный, резкий аммиачный запах, Семён присел на траву.
Итак, он поймал две дюжины сликолов. Как ему это удалось? По всей видимости, сликолы не сразу видели в его сачке опасность (тот зверек, которого он ловил шляпой, тоже сначала пытался вырваться). Оказавшись в стазис-контейнере, сликолы впадали в оцепенение. Позже, очнувшись непонятно где, сликолы пришли в ужас и все разом рванули в будущее. Прихватив с собой посадочный модуль вместе со всем его грузом. Если бы в этот момент Семён находился в антиграве, он, быть может, и не заметил бы ничего. Или не понял бы, что случилось.
Поскольку посадочный модуль все еше не появился, хотя Семён уже больше часа глазел на опустевшую поляну, оставалось сделать вывод, что, когда группа сликолов одновременно задействует свои феноменальные способности, эффект на выходе получается суммарный. И если один сликол способен прыгнуть на десять минут вперед, то две дюжины страшно напуганных зверьков могли утащить антиграв аж на четыре часа в будущее.
Мясников невольно улыбнулся, представив, как в бессильной ярости станут обгрызать ногти ученые, прознавшие о способности сликолов совершать прыжки во времени. Им ведь непременно захочется добраться до органа, который отвечает за это необыкновенное умение, и разобраться, как он функционирует. Но защитники природы никогда, ни за что, ни на каких условиях не позволят им даже кончиком скальпеля коснуться хотя бы одного из сликолов. Более того, они непременно начнут кампанию за то, чтобы объявить Туэнью закрытой планетой. Дабы уникальный местный эволюционный процесс не свернул бы вдруг не в то русло. Хотя какое именно русло «то», а какое – «это», никто, естественно, понятия не имел. Но тут уж речь пойдет не о понятиях, а о принципах.
Ждать появления антиграва – если, конечно, предположения и выводы, сделанные Мясниковым, соответствовали действительному положению дел – оставалось не так уж долго. Чуть более двух часов. У Семёна имелся музмеморик, значит, было чем заняться. И все бы ничего, да вот только надвигались сумерки. А ночь или даже поздний вечер в джунглях – не самое лучшее время суток. Особенно, если джунгли эти населены беспозвоночными, аморфными тварями, которые воспринимают окружающий мир, обходясь без органов зрения. Ночью гигантские слизняки ориентируются в своих мокрых джунглях ничуть не хуже, чем при свете дня. А вот Семён, не собиравшийся задерживаться на Туэнье до темноты, оставил свой никтоскоп в антиграве. И никакого оружия он с собой тоже не прихватил.
Семён прошелся по краю поляны. Отмахнулся от надоедливого зелюка, так и норовившего прилепиться ко лбу, сложил руки за спиной и озабоченно поцокал языком.
А почему, собственно, он решил, что сликолы перемещаются только в будущее? А вдруг они умеют совершать прыжки и в обратном направлении? Если так, то он рискует никогда больше не увидеть свой посадочный модуль – запертые в тесном яшике, перепуганные до смерти зверьки будут перебрасывать его то вперед, то назад во времени, пытаясь найти выход из ситуации, из которой выхода нет.
