— Мои картины, – прошептал он. – Вам известно, что я художник? Янтарный дракон очень серьезно кивнул. Капитан отшатнулся:
— Картины! – он широко раскрыл глаза. – Этот мир – картина?! Тау вздохнула.
— Зачем людям живопись? – спросила она негромко. – Ведь есть фотография, кино, голограммы…
— Нет! – крикнул Огрин. – Я не верю! Изумленный Яускас облизнул губы.
— Къен… – прошептал биолог. – Им знакомы эмоции?
— Радость, горе, любовь, все это известно и животным, – глухо произнес Бьорн. – Раз мы унаследовали их от предыдущей ступени…
— …то и следующая унаследует от нас, – закончил Яускас. – Невероятно!
Огрин попятился, упрямо качая головой.
— Нет. Нет! Так не может быть! Это нонсенс!
— Все логично, – сухо заметила Хельга. – Мы, люди, рисуем картины. Творчество дарит нам наслаждение. Почему бы ИМ не рисовать миры?
— Но Вселенная не холст! – в отчаянии крикнул Огрин. Перламутровая драконесса с легким удивлением склонила голову набок.
— Почему? – спросила она просто.
— Потому что мы живые! – рявкнул капитан. – Мы разумны, у нас есть свобода воли и собственный путь!
Серебряный дракон моргнул.
— Так ведь никто их не отбирает, – заметил он коротко. Янтарный с хлопком расправил над поляной гигантские прозрачные крылья.
— Мы вовсе не собирались оставаться, когда обнаружили Дуагею тысячи лет назад, – произнес он сурово. – Но первый къен испугал нас сильнее, чем любая опасность в космосе, с которой драконы сталкивались ранее. Здесь мы ощутили… гармонию. Къен не навязывает, не лишает воли – он демонстрирует. Великий художник открывает вам неоконченное полотно и одним лишь взглядом дает понять, сколь идеально, прекрасно и… правильно… в него вписался бы ваш образ. Оглянитесь, – янтарный обвел крылом горизонт. – Вы ведь и сами видите, как подошли этому миру драконы. Недостающий штрих, последний мазок, завершающий сказку.
— Королевский зверинец, куда наконец-то привезли тигров, – мрачно отозвалась Хельга.
— Нет, – улыбнулась Ичивака. – Скворечник. Огрин вздрогнул от яркости аналогии.
— Точно, – прошептал он. – Скворечник. Красивое и уютное гнездышко.
— Как может птица устоять? – горько улыбнулась драконесса. Потрясенный Яускас сгреб ладонями волосы.
— Мольберт. Он смешивал краски на Земле, экспериментируя с цветами, а добившись нужного – наносил мазок. Что будет, если слить зеленый и желтый? Кобылицу и девушку?
Ичивака звонко рассмеялась.
— Среди нас и жеребцы есть, – заметила она лукаво. Яускас ахнул и широко раскрыл глаза.
— Естественный отбор! – прошептал он. – Вы не способны его пройти, вы погибнете без присмотра. Вот почему на Земле вас больше нет!
— Нас никогда и не было много, – объяснила кентаврица. – Две-три сотни, пока шло творение. Земля всегда оставалась мольбертом, черновиком будущего шедевра. Жить мы должны были здесь.
— В саду Эдема, – выдавила Хельга сквозь зубы. – А люди, выходит, сырье? Нас и в реальности прогнали из рая?
Ичивака недоуменно моргнула.
— Но вы и есть творцы, – отозвалась она с удивлением. – Дуагею и всех нас создал человек следующей вехи.
Глава 6
Слова кентаврицы буквально заморозили космонавтов. Оцепеневший Огрин переводил взгляд с драконов на Ичиваку и обратно, у Яус-каса отвисла челюсть. Легче всех с шоком справился Бьорн, поскольку тишину прервал именно его голос.
— Как? – только и спросил физик. Янтарный дракон усмехнулся.
— Вы еше не понимаете, – заметил он негромко, – однако каждая следующая ступень эволюции привносит качественные, а не количественные изменения. Автор этой планеты, – дракон провел лапой по траве, – родится, вероятно, лишь через много миллионов лет. Однако его существование не ограничено только пространством – он не «сверхчеловек», поймите, это нечто совсем, абсолютно иное. Назовем его «послеразумом».
— Животное не владеет понятием времени, – продолжила Тау. – Звери живут текущим моментом, подчиняясь сложнейшим инстинктивным моделям поведения, рожденным эволюцией за мириады веков. Разум действует совершенно иначе.
— Мы способны осознать любую, даже НЕ СУЩЕСТВУЮЩУЮ В ПРИРОДЕ концепцию, – очень серьезно сказал серебряный. – Нам не требуется, чтобы предки хоть раз сталкивались с нею прежде. Не нужны генетическая память и инстинкты. Здесь, – он коснулся когтем своего изящного, украшенного перламутровыми шипами лба, – можно уместить Вселенную, даже ту ее часть, которую никто никогда не увидит, а главное – мы умеем ПРИДУМЫВАТЬ вселенные! Вот могущество разума!
— А разве всемогущий организм может эволюционировать? – коротко спросила Тау.
Яускас медленно покачал головой.
— Если и может, – произнес он медленно, – то лишь в новом направлении.
— Именно, – отозвался янтарный.
— Но время? – Бьорн развел руками. – Как можно мыслить вне ВРЕМЕНИ, но в ПРОСТРАНСТВЕ? Ведь они едины!
Тау грациозно пожала крыльями.
— Мы не знаем. Это как раз та область, где наши способности заканчиваются и начинается послеразум.
— Где пасует смертный и начинается бог… – прошептал Огрин.
— Нет! – жестко возразил янтарный дракон, даже дернув хвостом от гнева. – Разум никогда не сдается. Пусть не сейчас, не мы – но наши потомки уже совершили этот скачок в далеком будущем, и драконы все равно раскроют тайну. Познание Вселенной нельзя остановить! – Он встопорщил гребень шипов и привстал, хишно изогнув спину.
— Пусть хоть кто-то станет на нашем пути, – прорычал янтарный. – Пусть попробует только!
Офин внезапно отшатнулся и даже сделал пару шагов назад. В его глазах отразилось невероятное изумление, но крылатые восприняли реакцию человека по-своему.
— Не бойтесь, мы не кусаемся! – Тау, рассмеявшись, нежно лизнула янтарного дракона в нос, тот фыркнул и опустил шипы. Драконица с легким смущением обернулась к людям. – Всем нам было непросто смириться с къен, – вздохнула она. – В драконах еще силен конфликт между разумом и врожденной гордостью, мешаюшей объективно воспринимать реальность.
— Видите ли, – в разговор вступил серебряный, – мы не привыкли… чтобы о нас заботились. Скорее уж, наоборот, одним из главных приоритетов драконьего звездного флота является защита и эвакуация любой жизни из опасных районов космоса.
— Так и есть, – неожиданно сказал Огрин. – Все правильно. Серебряный запнулся.
— Правильно? – переспросил он с легким удивлением.
Офин резко кивнул и ко всеобщему изумлению обернулся к янтарному дракону.
— Скай? – спросил он негромко, глядя прямо в зеленые глаза крылатого существа. – Ведь твое имя Скай, правда?
Дракон заметно вздрогнул.
— Что-что?! – Под зеркальной чешуей напряглись мышцы, гребень шипов встопорщился. Огрин, нервно сглотнув, обратил глаза к Тау.
