— Как вы начали работать с Малкольмом Викари?
— Как-то во время службы он услышал чьи-то слова, что я сильна в математике. Я действительно изучала бухгалтерский учет в колледже нашего поселения. Он решил дать мне шанс, хотя платить много не мог.
— Как же…
— Всё произошло?
— Да.
— Однажды вечером, — продолжила Хелена, — я оставалась допоздна. Уже смеркалось, но мистер Викари сказал, что подвезет меня. Я позвонила отцу, и он был против, что в такое позднее время меня не будет дома, но мистер Викари поговорил с ним и… сказал, что позаботится о моей безопасности.
— Как далеко находится его дом?
Хелена указала вверх и вправо, на противоположную сторону своего изученного вдоль и поперек мирка.
— Сразу на другой стороне реки Гумбольдта. Видите красный сарай с белой крышей?
— Не так уж и далеко. А я-то считала эту деревеньку гораздо более безопасным местом, чем многие другие поселения.
— Мне не с чем сравнивать. Я никогда не бывала в других местах. — Хелена снова опустила глаза.
Чтобы девушка не успела захлопнуться в своей раковине, Керри быстро спросила:
— Что же случилось потом?
— Он вошел в свой кабинет, где я работала днем. На улице тем временем уже совсем стемнело, и горел лишь один огонек. Когда я подняла на него глаза, то чуть не подскочила от ужаса, потому что по его лицу словно ползали страшные тени.
«Что почувствовала Адриана, когда взглянула на него в первый раз?» — подумала Керри. Она подавила эту мысль и спросила:
— И что ты сделала?
— Просто… сидела. Он извинился, что напугал меня. Потом он… вы уверены, что хотите это услышать?
«Чего я только в этой жизни не слышала…» — подумала Керри и ответила:
— Мне необходимо это узнать. Это моя работа.
Сплетенные пальцы Хелены сжались до дрожи в руках. Слеза упала на запястье, и, посмотрев на лицо Хелены, Керри поняла значительно больше, чем из рассказа.
— Простите, что я вас обозвала, — прошептала Хелена. — Ну, когда я назвала вас…
— Ты можешь не повторять этого.
— Ага. Думаю, не стоит. Значит, мистер Викари подошел ко мне. Он больше ничего не сказал. Он… дотронулся до моего лица. И сквозь меня как будто пробежал электрический импульс.
— И что ты сделала?
— Я очень удивилась. Я быстро встала, и у меня закружилась голова. Он велел мне быть осторожной и схватил за плечи. До этого он никогда не прикасался ко мне. Его руки оказались такими сильными, как, помнится, были у моего отца, когда он поднимал меня-малышку и подбрасывал к небу. И я слышала его запах, я имею в виду мистера Викари. Не дурной запах, просто… я не знаю.
— Ты просто не привыкла находиться так близко к нему.
— Он держал мою руку в своей, а другой рукой снова прикоснулся к лицу. Я была словно парализована, только… я не была.
— Ты имеешь в виду — не физически.
Хелена повернулась к Керри — слезы обильными ручьями лились из ее глаз, образуя светлые полосы на запыленном лице.
— Это было… словно я не могу заставить себя двигаться. Словно он… получил какую-то власть надо мной, безбожную и злую.
— Технологии, — вздохнула Керри. — Ничего сверхъестественного.
Хелена сверкнула на Керри гневным взглядом:
— Я не считаю, что пришедшая мне в тот момент мысль о зле, да и вообще само зло является чем-то «сверхъестественным». Будто в реальности его нет.
— Я лишь хочу сказать, что он человек, как любой другой. Он нанес тебе удар при помощи какой-то технологии. Это не делает его менее… приверженным злу.
Хелена посмотрела на дорогу, и Керри поняла: девушка убедилась в том, что Джейкоб по-прежнему достаточно далеко.
— Я даже матери не рассказывала всего.
— Мы не хотим, чтобы Викари продолжал творить свои дела. Он нападал на других женщин, оставлял их пустыми, бездушными оболочками. Он мог тебя погубить.
Хелена потерла глаза, словно пытаясь стереть слишком ужасающий образ.
— Как я уже говорила, меня словно парализовало. Что-то же он сделал. Я так и не смогла этого понять, старалась, но было очень тяжело и… неприятно.
Керри ждала. Хелена смотрела по сторонам, будто кто-то мог незаметно подкрасться и подслушать их разговор.
— Он украл у меня чувства. Я христианка, и мне положено думать хорошо о каждом, даже о тех, кто согрешил. Но я так больше не могу. Особенно о таких, как Малкольм Викари.
— Из-за способа, каким он воздействовал на тебя.
— Нет, он это сделал этой… как ее… мало-технологией?
— Нанотехнологией.
— Да, точно. Он украл у меня именно это чувство, забрал его себе. Но ему было нужно другое. Что-то для удовольствия… ну, вы знаете… сексуального. Или просто чего-то доброго и радостного, имеющегося в мозгу, которое заставляет вас чувствовать себя хорошо.
— Как тебе удалось выбраться?
— Он просто прекратил это делать. Извинился, сказал, что никогда бы не поступил так со мной. Потом ушел — и я убежала.
Керри коснулась руки Хелены:
— Ты храбрая девушка. Ты все сделала правильно.
Хелена встала.
— Спасибо, — сказала она. Потом наклонилась ближе и добавила очень тихо: — Если вам придется убить ублюдка или оторвать ему яйца, пусть в этот момент он думает обо мне.
Девушка схватила вилы и быстро зашагала обратно через поле, оставив Керри с широко раскрытыми от изумления глазами. «Проклятье, — подумала она. — Вот тебе и следи за языком».
Но при мысли об Адриане не смогла сдержать слез, которые тут же сами собой полились из глаз.
Подобравшись к высокому берегу владения Малкольма Викари, Керри бесшумно проплыла к пристани, стараясь грести как можно тише и контролируя каждый всплеск, каждый свой вздох. Тогда она еще не могла знать, насколько Викари близок к побегу.
Когда она поднялась на доски пристани, ее сердечный ритм замедлился, легкие сократились, и она снова почувствовала мурашки по всему телу: это разгладились ее кожные микроскладки. Как бы сейчас пригодился хоть какой-нибудь коммуникатор, даже чертов сотовый, хоть что-то для связи с Джейкобом!
«Держу пари, это та самая глупость, о которой он меня предупреждал, — подумала она. — Викари откупился на Шоше. Среди всех набожных жителей Нового Ланкастера нужно найти всего-то одного таможенного инспектора с жадно бегающими глазками, который поможет ему снова сбежать. Если он умен — а он умен, — то наверняка уже „прикормил“ такого…»
Керри сочла, что подниматься по лестнице слишком рискованно — если Викари или кто-то из его слуг начнет спускаться, то ей будет негде спрятаться. Вместо этого она решила залезть наверх по каменистому склону, стеная от боли всякий раз, как наступала на острое. «Проклятье! — мысленно ворчала она. — Я водяное существо, а не наземное! Мои ступни слишком нежны для этой горы. Двадцать метров! Вроде бы
