не увидит своего лица. Нарцисс случайно посмотрел в воду, увидел в ней собственное отражение и зачах от любви к себе. Дориан Грей влюблен в свое «второе я» — портрет. В конце романа Грей, не выдержав контраста физической красоты и душевной мерзости, которую показывает ему портрет, пытается его уничтожить — по сути, кончает с собой из-за любви к себе.
Второй миф, не менее распространенный и важный для западной культуры, рассказывает о сделке Фауста с дьяволом, о жажде вечной молодости. В роли Мефистофеля у Уайлда выступает лорд Генри Уоттон, который, впрочем, сам никаким порокам не предается и никаких преступлений не совершает. Отголоски Маргариты можно проследить в Сибилле Вэйн.
Но этим литературные связи уайлдовского романа не исчерпываются. Из написанного еще в 1820 году романа Ментьюрина «Мельмот-скиталец» Уайлд позаимствовал и идею портрета, и героя, которому позволено все. Есть нечто общее и с романом Бальзака «Шагреневая кожа». Через магический предмет, играющий роковую роль в судьбе героя — в данном случае портрет, — роман можно связать как с архетипом легенды о предмете-помощнике, так и с рядом романов современной фэнтези, которая эксплуатирует этот элемент сюжета. Историю Дориана Грея использовали и переосмысливали некоторые писатели XX века — самый известный среди них, пожалуй, Рэй Брэдбери (рассказ «Слава в вышних Дориану!»).
Сам уайлдовский персонаж настолько прочно укоренился в общественном сознании, что врачи уже выделяют отдельное психическое заболевание — так называемый синдром Дориана Грея, выражающийся в страхе перед физическим увяданием или старением. У больных этим недугом подобный страх компенсируется неоправданным использованием молодежной атрибутики, выбором одежды не по возрасту, ведет к злоупотреблению пластической хирургией и косметическими средствами. Иногда это душевное расстройство заканчивается депрессиями и попытками самоубийства.
Синдром Дориана Грея вообще свойствен и современному обществу в целом — оно как будто ужасно страшится старости. Разумеется, фильмы о стариках считаются политкорректными, вот только никто не хочет их смотреть, да и сами режиссеры не спешат снимать пожилых актеров, если только это не звезды первой величины, — мир актеров, как и мир спортсменов, неудержимо молодеет, достаточно посмотреть любой из сериалов или крупных чемпионатов. Процветает сложившийся еще в начале XX века культ здорового и юного тела, в рекламе фигурируют актеры, как правило, молодые, а если и появляются люди среднего либо пожилого возраста, то прославляют они товары для красоты и здоровья или услуги, позволяющие отсрочить увядание — ради того чтобы «брать от жизни все». Эту тенденцию и пытался, в частности, художественно осмыслить Оскар Уайлд в своем декадентско-философском романе «Портрет Дориана Грея», создавая атмосферу эстетства и гедонизма. «Новое эстетство», по Уайлду, есть постоянный поиск новых ощущений от жизни, не обязательно физических и физиологических.
Интересно отметить, что эстетство зачастую связано в массовом сознании с гомосексуализмом. Вопрос, был ли таковым сам Уайлд, имевший, кстати, жену и двух детей, остается открытым, хотя в тюрьму он попал, как известно, за содомию. Правда, поводом к тюремному заключению стало не само «преступление», а бурная ссора, разгоревшаяся между Уайлдом и маркизом Кинсбери, отцом близкого друга Уайлда — лорда Альфреда Дугласа. Судебный процесс и заключение привели к банкротству семьи Уайлдов и фактически к гибели самого писателя: два года исправительных работ подорвали его здоровье, большинство друзей от него отвернулись. Так что передергивают некоторые критики, утверждающие, что Уайлда погубил именно его роман.
В предисловии к этому произведению Уайлд защищал свою эстетическую позицию: художник не моралист, не стремится что-либо доказывать и волен изображать все, что ему заблагорассудится. Именно в предисловии содержится знаменитый афоризм Уайлда: «Нет книг нравственных или безнравственных. Есть книги хорошо написанные или написанные плохо. Вот и все». Атмосфера гедонизма, сентенции лорда Генри, порочность главного героя этого написанного всего за три недели романа вызвали после его выхода в свет в 1891 году такую шумиху, что некоторые даже требовали запрета произведения и ареста автора.
В целом истории Дориана Грея везло с экранизациями, их было около полутора десятков. Любопытно, что к сюжету романа кинематограф обратился достаточно рано и использовал его очень активно. Вероятно, сыграло свою роль то, что съемки предполагались в основном интерьерные, панорам и баталий не требующие, а потому фильм можно было снимать со сравнительно небольшим бюджетом.
Вслед за первой экранизацией в 1910 году в Дании режиссера Акселя Стрёма последовали три американские — в 1913, 1915, 1916 годах, затем немецкая в 1917-м и венгерская в 1918-м. Последняя интересна тем, что роль лорда Генри в ней сыграл Бела Лугоши. Затем сюжет надолго выпал из обоймы, а в период Великой депрессии гедонизм был не в ходу…
Вернулся роман на кисносцену лишь после Второй мировой. Уже в 1945 году появилась голливудская киноверсия, получившая премию «Оскар» за лучшую операторскую работу, а затем еще одна лента — в 1953-м. Затем наступила эпоха телеспектаклей и телесериалов: итальянский телеспектакль в 1958-м, затем в 1961-м новелла в английском телесериале «Armchair Theatre» и в гам же году в телесериале американском.
В 1968 году на телеэкраны вышла советская постановка Надежды Марусаловой, где Дориана играл Валерий Бабятинский и где снялись Юрий Яковлев (вполне предсказуемо, в роли лорда Генри Уоттона) и Александр Лазарев. В 1969-м снова сериал, причем мексиканский! Зато в 1970 году на экраны вышел уже кинофильм совместного производства ФРГ, Великобритании и Италии. Далее опять телепостановки: 1973-й — американская, 1976-й — английская, где Дориана Грея сыграл Питер Ферт. Кстати, Питер Ферт и Колин Ферт никакими родственными узами не связаны: жизнь выкидывает иногда неожиданные коленца, эти два английских актера однофамильцы.
Богатым на «Греев» был 1977 год, когда почти одновременно вышли французский кинофильм и испанский сериал. В 1983 году появилась голливудская лента «Грехи Дориана Грея», где Дориан Грей стал женщиной, а лорда Генри сыграл Энтони Перкинс. Еще одно довольно вольное и несколько неожиданное переложение, снятое в сюрреалистической манере Ульрике Оттингер, появилось в 1984 Году: тут Дориан Грей стал инструментом международного заговора.
Затем последовал почти двадцатилетний перерыв до начала нового, XXI века, и «Греи» хлынули потоком: в 2001-м — кинофильм с Малькольмом Макдауэллом в роли лорда Генри, в 2003-м — «Лига выдающихся джентльменов» Стивена Норрингтона, где Дориан оказался причислен к пантеону персонажей приключенческой литературы и кино, потом еще три экранизации — в 2004, 2006 и 2007 годах, причем в первой из них, снятой Дунканом Роем, женщиной оказался художник Бэзил Холлуорд. И наконец, целых два фильма в 2009 году — Джонатана Куртманша и разрекламированный фильм Оливера Паркера.
Последний поражает главным образом своей удивительной нескандальностью. С некоторой уверенностью можно даже говорить о его провале. Сборы сравнительно невелики — чуть больше 14 миллионов в мире и чуть меньше двух в России.
В своем — как раз таки скандальном — философском романе Уайлд рассказывал историю о добре и зле, но создается впечатление, что Оливер Паркер и съемочная группа, замахнувшись на сюжет, его попросту испугались. Испугались, что зритель заскучает от чрезмерной интеллектуальности, испугались, что их обвинят в неполиткорректности и провокационности, а потому убрали почти все парадоксы и сентенции лорда Генри, составлявшие главное обаяние романа. Испугались обвинений в порнографии, а потому сделали оргии натужно пресными. Вообще в самом романе ни один из пороков, каким предается главный герой, не назван прямо, исключение составляет лишь употребление опиума. Уайлд говорил: пусть читатели видят в Дориане собственные грехи и пороки, — и создатели последней экранизации навязали зрителю свои (либо те, которые усмотрели в персонаже). Вот только воображение у них оказалось не слишком богатым.
Адаптация литературного произведения, тем более известного, к нуждам кино с его набором изобразительных средств — труд тяжкий и неблагодарный. Тем более странно, что писать сценарий к фильму, которым (по утверждениям некоторых критиков) английское кино собиралось вернуться на мировую сцену, доверили Тоби Финлею — человеку, никогда прежде ничего подобного не делавшему.
От испуга и отсутствия внятного сценария Оливер Паркер и команда как будто не знали даже, что же снимать. Экшен высосать из пальца не удалось, интеллектуальная драма показалась слишком серьезной.
