— Это не такая уж неразрешимая проблема, — сказал он жене. — У нас есть бумажные полотенца.
— Мы, — ответила Лин, — не должны бросать в унитаз ничего, кроме туалетной бумаги.
— Но мы можем, — не согласился Белл, — если придется.
Белл считал, что все дело в тратах. Свои доходы они считали. Если расходы тоже удастся проконтролировать, их финансовое положение придет в порядок и улучшится. Лин с этим не соглашалась.
— Дело в заработках, — говорила она. — Твоя работа должна приносить больше денег.
— Как и твоя, — Лин работала продавщицей в торговом центре.
В ее взгляде блеснул лед. Осколки кристаллов.
В мире Лин допускалось критиковать Белла сколько угодно. А вот он ее критиковать не мог — от этого ее мир становился неупорядоченным. Белл знал, что из двух спаривающихся животных одно всегда кусается сильнее другого. В их паре сильнее кусалась Лин.
В их мире, населенном всего лишь двумя млекопитающими, где царила постоянная, изматывающая бедность, Лин, кажется, кусалась не переставая.
Когда-то они договорились о том, что любить свою работу — очень важно. Важно заниматься именно тем, что тебе нравится.
— Я люблю свою работу, — он говорил это уже тысячу раз. Говорил и в прошлом месяце, когда они лежали в постели. Тогда они поссорились, и она поцарапала его так, что у него пошла кровь. Ему захотелось ударить ее, и он чуть этого не сделал.
Не сделал. Ведь от желания ударить женщину до воплощения этого желания — тысячи световых лет, а Белл не такой человек. Не такое животное.
А кстати, какое? Интересно, знала ли она ответ на этот вопрос? Прочла ли в его взгляде то намерение?
С тех пор он перестал распространяться о том, как ему нравится эта работа. Большинство знакомых ему работников зоопарка — женщины, чьи мужья зарабатывают хорошие деньги. Они могут себе позволить любить работу.
Лин тоже знала об этом.
— Муж Шелли Каприатти продает гитары, — сообщила она ему накануне. Лин, кажется, работала вместе с этой Шелли. — Товар высокого класса, для настоящих профессионалов. Если, скажем, Эрик Клэптон захочет купить новую гитару, он вполне может обратиться к нему. Ты тоже мог бы заняться чем- нибудь в этом роде. Ее муж зарабатывает кучу денег.
В такие минуты он в очередной раз почти готов был признать, что хотел бы остаться холостяком. Но потом жена усаживалась ему на колени, заслоняя старый, одиннадцатилетний телевизор, и на какое-то время добрела. И этого времени оказывалось вполне достаточно, чтобы он успел замести всю горькую истину под ковер. Снова. Потому что так проще.
Оплачивая стоянку, он думал о ее доброте. Она могла быть милой. Жизнь вообще оказывалась порой не такой уж плохой.
Иногда Лин вела себя предсказуемо — тогда ему, конечно, приходилось намного легче. Но готовиться следовало ко всему. Он думал об этом, подъезжая к трейлеру.
Павиан никогда ни на кого не бросался. А сегодня вот бросился. Все когда-нибудь происходит в первый раз.
— Ты симпатичный… — сказала Лин, сидя перед телевизором, — такой, знаешь, вроде добродушного пса.
Туалетная бумага заканчивается.
И все начинает разваливаться.
Проблема бедности проходила через всю жизнь Белла красной нитью. Даже зоопарк, в котором он работал, финансировался из рук вон плохо.
Иногда люди жаловались. Как-то раз одна женщина, увидев условия, в которых содержатся львы, здорово разозлилась. Люди ведь любят львов.
— Это клетка, — констатировала она.
Белл с ней согласился.
— Зоопарки должны быть… естественными, — продолжала она. — Они должны создавать для животных естественную среду, чтобы те даже не подозревали, что находятся в неволе.
Белл понимал. Сочувствовал. Он бывал в таких зоопарках, в других, не вымирающих городах.
— Думаете, они об этом не знают? — спросил он.
Она уставилась на него.
— Думаете, в других зоопарках животные не знают, что находятся под замком?
— Позор, — сказала дама и пошла прочь.
Когда речь заходила о кормлении животных, руководству, с учетом недостаточного финансирования, приходилось проявлять изобретательность. Запасы провизии, приобретаемые на открытом рынке, пополнялись благодаря договорам с местными продовольственными магазинами и мясниками. Каждый день к воротам приезжал грузовик, доверху набитый едой: подсохшими буханками хлеба, начавшими портиться кусками мяса, галлонами просроченного молока. Иногда привозили и мертвечину — например, оленя, сбитого на шоссе. Все это бесследно исчезало в ненасытном брюхе зоопарка.
Грузовики разворачивались, и их содержимое выгружали на кухню.
Хотя это помещение и называли кухней, таковой оно, в общем-то, не являлось — просто комната с несколькими огромными столами из нержавеющей стали, на которые сваливали еду. Затем ее делили и сортировали.
Белл направлялся к замку, но остановился, услышав из своей рации голос Люси:
— Белл, ты должен это увидеть.
Быстро добравшись до кухни, он прошел через заднюю дверь.
— Там жук, — сказала Люси, прижимая руки к груди.
— Какой жук? — поинтересовался он. Девушка пожала плечами.
— Жук, — она указала на перевернутую чашу, стоявшую на столешнице.
Белл поднял чашу. Затем опустил ее.
Вновь поднял чашу и быстро заглянул под нее.
— Хм… — произнес он, опуская чашу.
Все, кто работал на кухне, уже собрались вокруг стола.
— Ну что?
— Я работаю над этим, — ответил он и посмотрел вдаль. — Думаю, это какая-то личинка.
— Не знала, что личинки бывают такими большими, — заметила Люси.
— Я тоже, — признался Белл.
Он вновь заглянул под чашу. Огромная, мясистая, кроваво-красная личинка, сантиметров пятнадцать в длину.
— Откуда она взялась? — спросил Белл.
— Со стола, — Люси пожала плечами.
Белл оглядел стол. Там лежали арбузы, яблоки, хлеб и рассеченная оленья нога. В центре громоздилась гора почерневших бананов, а рядом с ними — куда более скромная кучка фруктов, привезенных бог знает откуда.
— Ее могли привезти откуда угодно, — сказала Люси. — Я увидела, как эта штука ползет по краю стола, — она вздрогнула. — И двигалась она быстро.
Белл достал из шкафа стеклянный сосуд и снял с него крышку, после чего смахнул в него странную личинку, протащив чашу до края стола. Выйдя из кухни, Белл нарвал немного травы и бросил ее внутрь сосуда, а затем закрыл крышку и проделал в ней дырочки.
Этот сосуд он пронес по зоопарку до самого замка, где поставил его на полку в задней комнате. Замком называлось здание, где содержались насекомые и пресмыкающиеся. Блочная конструкция, странные
