— Поздравляю, — серьезно сказал Чан. — Ваши предки сумели приспособиться к местным условиям единственно возможным способом.
Эйкин недоуменно покосился на него, потом повернулся к Ксайе.
— Вы прошли долгий путь. Зачем?
— Я ищу Город Мертвых.
Эйкин пожал плечами.
— Если он существует, то только еще дальше, на севере, — сказала Ксайя. — Ты случайно не знаешь, как нам его найти?
— Не знаю. Я никогда не был на севере и не встречал того, кто был.
— Но Город существует?
— Не знаю.
— К северу от вашего стойбища живут другие люди? — поинтересовался Чан.
— Не могу сказать. Насколько я знаю — нет. На севере нельзя жить.
— А как ты считаешь, стоит нам идти дальше — искать этот Город Мертвых? — неожиданно спросил Тейф.
Прежде чем ответить, Эйкин улыбнулся своей странной улыбкой.
— Если решите идти, возвращайтесь этим же путем. Можно снова переночевать здесь. — Он протянул гостям миски с мясом. — Ешьте! Разве вы не голодны?
Путешественники поели, потом ополоснули лица и руки талой снеговой водой, которая тонкой струйкой текла из трубы в стене, и не без некоторой неловкости воспользовались дальним углом пещеры, который служил племени туалетом. К счастью, обитатели пещеры не докучали им чрезмерным вниманием, лишь какое-то время спустя дети принесли им еще мяса и вареные овощи.
Прошло еще около часа, потом Эйкин и его люди начали устраиваться на ночлег на постелях из мехов и охапок соломы. Путешественники тоже решили готовиться ко сну. Застелив соломенный тюфяк дорожным плащом, Ксайя со вздохом облегчения опустилась на него и, сбросив башмаки, стала растирать сбитые до волдырей ноги. Ноги немилосердно ныли, но, к счастью, следов обморожения она не заметила. Что ж, могло быть и хуже.
Вытянув ноги, она огляделась. Эйкин принес им одеяла из кроличьих шкурок, но они были такими грязными и так сильно воняли, что Ксайя не сумела преодолеть брезгливость. Соорудив постель из собственной одежды, она зарылась в нее, от души надеясь, что не замерзнет ночью.
Обитатели подземного жилища погружались в сон. Часть светильников погасили, и темнота наполнилась храпом, вздохами, возней и сытым попукиванием, отчего сходство пещеры со звериной норой еще усилилось. Стараясь дышать не слишком глубоко, Ксайя закрыла глаза. Она помнила предостережения Тейфа, но усталость после долгого пребывания на морозе взяла свое. Постепенно Ксайя задремала.
— Они ничем не лучше животных…
Тихий шепот, раздавшийся над самым ее ухом, заставил Ксайю проснуться. Сзади к ней прижалось чье-то упругое, теплое тело, и она потянулась рукой к кинжалу, который спрятала под свернутой курткой, служившей ей подушкой.
Теплая ладонь с твердыми бугорками мозолей легла на ее обнаженное плечо.
— Все в порядке, Ксайя. Это я.
— Мэнда? Какого дьявола?!..
— Я замерзла, а накрываться этими грязными мехами мне не хочется.
— Мне тоже… — Ксайя беззвучно рассмеялась. — Ладно, оставайся.
— Они просто животные, моя Госпожа. Как свиньи. Хуже свиней. Даже Тейф… Мы с тобой другие. И они нам не нужны… Даже Фом тебе больше не нужен, ведь у тебя есть Сфера, которую ты отняла у Ленга. Пятнадцатая Сфера, принадлежавшая самим Основателям, — такая же настоящая, как те четырнадцать, что болтаются на шее твоего супруга. И ты получила ее не по наследству, как Фом, ты добыла ее, рискуя собственной жизнью!
— И жизнью других, Мэнда.
— Какое тебе дело до других?!.. Тебе самой судьбой назначено править, повелевать. Все остальные должны лишь исполнять твои приказы. Нужно только пра… — Мэнда вдруг захрипела, словно поперхнувшись. Что-то горячее и липкое потекло по спине Ксайи, и она, втянув ноздрями воздух, ощутила знакомый железистый запах.
Нащупав среди вороха тряпок рукоять кинжала, Ксайя скатилась с соломенного тюфяка и, путаясь в одежде, вскочила на ноги. Свет по-прежнему едва горел, но вся пещера вдруг наполнилась движущимися тенями взрослых и детей. Краем глаза Ксайя заметила Чана, который прижался к стене, неловко выставив перед собой меч. Мэнда лежала у ее ног с перерезанным горлом. Глаза ее были широко открыты, но жизнь уже ушла из них. Над неподвижным телом, сгорбившись, стояла та самая девчушка с косичками, которая вчера так понравилась Ксайе. В руках она сжимала окровавленный нож.
У очага в центре пещеры Ксайя увидела Тейфа. Адмирал был ранен, но его могучая фигура выглядела так грозно, что Эйкин и его люди не осмеливались приблизиться. Вот Тейф взмахнул мечом, и отрубленная голова девочки с косичками покатилась по земляному полу, а обезглавленное тело повалилось на труп Мэнды, заливая его кровью из перерезанных артерий. Страшная расправа, однако, словно придала храбрости Эйкину и его сородичам. Взрослые и дети, вооруженные ножами и дубинками, перешли в наступление, и адмирал благоразумно отступил, встав рядом с Чаном.
Ксайя, отыскав среди вороха одежды многоствольный пистолет, открыла огонь. Выстрелы в замкнутом пространстве пещеры прозвучали оглушительно. Заряды скоро закончились, но Ксайе удалось повергнуть врагов в замешательство. Воспользовавшись этим, адмирал и Чан ринулись в контратаку, Ксайя тоже взялась за кинжал.
Железные клинки глубоко впивались в тела врагов. Каждый смертельный удар приносил Ксайе такое глубокое удовлетворение, что она даже забыла о своей больной руке. Адмирал тоже не обращал внимания на рану, хотя кровавое пятно у него на животе увеличивалось буквально на глазах. Чан азартно размахивал мечом, и хотя его военная подготовка оставляла желать лучшего, ему все же удалось зарубить троих врагов.
Бой продолжался недолго. Когда все закончилось, Тейф и Ксайя стали стаскивать трупы к центру пещеры. Земляной пол сделался скользким от крови и вывалившихся внутренностей, но они не прекращали работы, пока последнее тело не было свалено в общую кучу. Только после этого адмирал занялся своей раной, которая, несомненно, причиняла ему сильные страдания. Отвернувшись к стене, он приподнял камзол и стал неловко бинтовать себе живот. Ксайя попыталась ему помочь, но адмирал сказал, что справится, а настаивать она не стала. Ей даже не пришло в голову, что рана может оказаться опасной — гибель Мэнды потрясла ее настолько глубоко, что ни думать, ни говорить Ксайя была не в состоянии.
Из всех обитателей пещеры в живых остались только две женщины и несколько младших детей. Они в ужасе скрючились у дальней стены и, зарывшись в меха, со страхом следили за победителями.
— Я ведь предупреждал!.. — проворчал Тейф, когда Ксайя наконец пришла в себя.
— Предупреждал, — согласилась она. — Прости, я больше не буду сомневаться в твоих словах.
Чана била крупная дрожь. Казалось, он боится Тейфа и Ксайю едва ли не больше, чем недавних противников.
— Я… я никогда ничего подобного не видел, — пробормотал он, стуча зубами. — Их было в несколько раз больше, но вы убили всех…
— Ты нам помог, — хладнокровно заметил Тейф. — Или ты не заметил?.. Впрочем, я думаю, мы справились бы и без тебя, ведь мы воины, а они — мясники, и этим все сказано. Они обрекли себя, когда не сумели зарезать нас во сне.
Чан несколько раз кивнул.
— Да-да, мясники — правильное слово. Там, в углу, есть и человеческие кости. Я посмотрел: на некоторых видны следы оружия и зубов. Похоже, эти дикари не только подстерегают мигрирующих животных и выкапывают из нор впавших в зимнюю спячку грызунов, но не брезгуют и проходящими мимо путешественниками. Не удивительно, что изгнанники, которых Ленг отправил из Рифтауна на север, так и не вернулись домой… — Он посмотрел на скорчившихся под стеной детей. — Я не исключаю, что в голодные годы, когда нет никакой другой добычи, эти дикари едят слабейших — детей и стариков. Неприкосновенный
