Пойдемте.
Джебедайя выступил вперед и закрыл собой Хэрриет, на случай если дело выйдет из-под контроля.
— Это ваше последнее слово?
— Так и есть.
— Вы глупец, Габриэль Мола, — проговорил он. — Я был лучшего мнения о вас.
— Нам всем приходится мириться с разочарованиями, — съязвил я.
— Нет, — твердо сказал он. — Только некоторым из нас.
И вдруг высокий мужчина исчез, а передо мной оказалась моя точная копия. Я сильно зажмурился и снова открыл глаза, но ничего не изменилось. Кроме того, что в комнате присутствовали два Джебедайи и две Хэрриет Микер.
Я не знал, метаморфы они или практикуют какой-то метод контроля сознания, но это неважно. Они оказались еще опаснее, чем я думал.
— Гейб, — неуверенно произнес один из Джебедайев. — Что мне делать?
— Помоги мне, Гейб! — сказал другой точно таким же голосом. — Тебя двое!
— Если не можешь точно определиться, застрели нас обоих, — разрешил я. — Теперь, когда мы знаем, на что они способны, мы не можем позволить им уйти!
— И целься точнее! — добавил мой дубликат моим голосом.
Джебедайя слева от меня попытался поднять пистолет. Я видел, как напряглись его мышцы, как капля пота ползет от виска по щеке, но его рука не поднялась ни на сантиметр. Я понял: придется пристрелить обоих Джебедайев, и вдруг обнаружил, что тоже не могу пошевелиться.
Мой абсолютный двойник стоял передо мной.
— Вы все еще думаете, что нам отсюда не выйти? — улыбнулся он. Он взял коммуникатор из кармана моей куртки, подключился к гамма-частоте и заговорил: — Привет, Вольф, — его интонации были абсолютно моими собственными. — Ложная тревога. Это действительно группа странствующих механиков. Давай всем отбой, мы подъедем к вам в космопорт через час или около того.
Он отключил связь и положил компьютер к себе в карман, пока я соображал, как он планирует избавиться от наших тел.
— Никто никого сегодня не убьет, Габриэль Мола, — ответил он на мои мысли. — Вы можете быть моей жертвой, но не врагом.
— Черта с два, — проскрипел я.
— Вы знаете нашу историю, — продолжал он. — Хоть один из нас причинил физический ущерб хоть кому-нибудь?
— У вас другие методы.
Он снова улыбнулся, как мне показалось, почти печально.
— Теперь вы меня поняли, — признал он.
Он подошел к Хэрриет, которая тоже была явно не способна шевелиться.
— А теперь, Хэрриет Микер, пришло время завершить наше соглашение. Я знаю, что вы не хотите причинить нам зла, поэтому я не буду рассматривать присутствие Габриэля Молы и Джебедайи Бёрка как ваши недобрые намерения, но буду настаивать на исполнении обязательств по сделке. Габриэль Мола пообещал нам деньги; мы считаем его человеком чести, умеющим держать свое слово. Позже мы свяжемся с ним и передадим инструкции, касающиеся денежной части контракта. — Он помолчал. — Остается только сувенир ничтожной стоимости.
Он кивнул другой Хэрриет, которая принялась ходить по комнате, прикасаясь к книгам, полкам, вазам, картинам, часам, голограмм-аппарату. Внезапно она быстро прошла в спальню и скрылась в ней, появившись через мгновение со старой поломанной щеткой для волос.
— Нет! — закричала Хэрриет. — Только не это! Возьмите что-нибудь другое!
Лже-Хэрриет вручила щетку моему двойнику, который внимательно изучил находку.
— Даже будь она новой, сомневаюсь, что ее можно было бы продать больше чем за десять кредитов. Да, это вполне погасит вашу задолженность перед нами, Хэрриет Микер.
— Пожалуйста… нет… — со слезами на глазах умоляла она.
— А теперь пришло время откланяться, — продолжал он, отдав сувенир цыганке. Он положил руку на мое плечо и заглянул мне в глаза: — Мы с вами никогда больше не увидимся, Габриэль Мола, но я рад, что нам наконец предоставилась возможность познакомиться. — Он повернулся к Джебедайе: — Вы несете тяжкое бремя, Джебедайя Бёрк. Берегите его.
Поначалу я подумал, что это был камень в мой огород: вроде как я — его тяжкое бремя. Но заметив удивление на лице напарника, понял, что есть и кое-что иное, о чем я и не подозревал.
А затем они ушли, так же быстро, как и пришли.
Мы втроем недвижно стояли еще полчаса. Я спросил Хэрриет о щетке, но каждый раз при упоминании вещицы она начинала плакать, и наконец я сдался.
Затем мы снова обрели способность двигаться, и я понял: звездные цыгане покинули планету.
По возвращении на Голденрод три дня нас мучили вопросами, заставили представить официальные доклады, но это мало помогло. Знание, что они могут появиться в любом облике, не упрощало их поиск, а способность цыган читать мысли не помогала защищать свои головы. Единственным сдвигом стало удвоение правительственного финансирования департамента, и мы смогли взять в штат дополнительно 75 сотрудников (людей и инопланетян).
Затем последовала серия физических и психических тестов: надо было удостовериться, что звездные цыгане не просочились в департамент. Как я и думал, мы не выявили ни одного.
— Зачем бы им вообще здесь появляться? — размышлял Джебедайя. — Мы никогда не нападали, только противодействовали. У них нет нужды дезинформировать нас.
— Это просто проверка в рамках соблюдения всех мер предосторожности, — пояснил я.
— Понял, — согласился он. — Надо было застрелить одного из них, когда подвернулся такой шанс. В конце концов мы могли бы передать его нашим ученым на изучение, и, может, они нашли бы способ как-то их опознавать.
— Республика осуждает преднамеренные убийства, — напомнил я.
— Республика никогда не противостояла ничему или никому с подобными способностями, — возразил Джебедайя.
— Подумай хорошенько, — посоветовал ему я. — Как ты собираешься убить существо, которое может прочесть твои мысли и знает о твоих намерениях?
— Если я решусь на это на расстоянии метров в шесть-семь от него, он не успеет остановить меня.
— Но если стены не помешают ему читать мысли, то он еще за дверью будет в курсе твоих замыслов, и в этом случае он или вообще не откроет дверь, или уже будет готов к встрече с тобой. Вдобавок, как ни крути, это убийство.
Он глубоко вздохнул.
— Полагаю, ты прав. Мне просто отвратительно видеть страдания несчастных. Факт, что жертвы становятся таковыми добровольно, не имеет значения; они не знают о предстоящих утратах.
— Как бы то ни было, — рассудил я, — единственный способ остановить их когда-нибудь — это определить,
— Насколько я знаю, они никогда не соглашались работать только за деньги, — сказал Джебедайя. — Значит, все дело в безделушках.
— Конечно, в них! Но
— Ты служил во флоте, да еще и здесь 27 лет работаешь? Ты не выглядишь настолько старым.
— Служил я там недолго, меньше двух лет. Потерял ногу в Сеттской войне. С тех пор хожу на той, что выдало правительство.
