— Всё, кроме этого. Это я никому не отдам.
— Ну-ка, покажи…
Развернув, я протянул ему содержимое:
— Медаль за храбрость, с Сеттской войны.
— Это когда ты ногу потерял? — спросил он.
— Ага. Я вытащил семерых из моего отряда, а ногу оставил. Думаю, вполне выгодный обмен. Флот тоже так решил…
— Обалдеть, — изумился Джебедайя. — Я никогда таких медалей не видел.
— Их выдали очень немного.
— Ты, наверное, ужасно гордишься…
— Это было очень давно, — сказал я. — В данный момент это, кажется, не имеет значения… — Я умолк и припомнил свою жизнь. «В целом, я в плюсе. Выигрыш не слишком велик, но все-таки…» — Я по- прежнему ни о чем не жалею, разве что не отловил ни единого цыгана. А ты?
— Да я полным-полно всего запланировал, — сказал он. — Кто-нибудь другой это сделает, наверное…
— Это в будущем, — сказал я. — По прошлому какие-нибудь сожаления есть?
— Только одно.
— И это…
— Сожаление.
Ладно, если не хочет говорить об этом, я не собираюсь настаивать. По расчетам, у нас осталось около 15 часов, чтобы привести мысли в порядок и попытаться уйти из жизни хоть с каким-то чувством собственного достоинства.
Он продолжал вертеть рычаги и ручки приборов. Некоторые работали, некоторые нет. Самая важная — радио — окончательно сдохла. Показалось, что стало теплее. То ли воображение разыгралось, то ли кислород утекал быстрее. Я решил даже не подходить к скафандру, пока совсем не припрет, или вообще в него не забираться. Когда прожил 52 года, что значат какие-то 12 часов, особенно 12 часов медленного удушья.
— Я никогда не писал завещания, — вдруг сказал Джебедайя. — Я просто представить не мог, что оно так скоро понадобится. Полагаю, я должен выразить свою волю, чтобы тот, кто найдет нас, смог доставить его властям. Не то чтобы у меня много чего было…
— Могут пройти века, прежде чем нас найдут, — сказал я. — Система необитаема, и никто не знает, где мы есть.
Тут некая мысль посетила меня, и я усмехнулся.
— Что тут смешного?
— Если у тебя есть какие-то средства на бирже или в банке, то к тому времени, как нас найдут, там могут накопиться миллионы. Жаль, у тебя нет наследников…
— Да уж, при таком условии как-то глупо писать завещание, — согласился он.
— Оставь их своей любимой церкви или политической партии, — предложил я. — Там им найдут применение.
— Скорее всего…
Он повернулся к микрофону, чтобы надиктовать завещание в компьютер. Неподвижно поглазев некоторое время на экран у своего кресла, он повернулся ко мне со странным выражением лица.
— Что случилось? — спросил я. Ничего худшего уже не произойдет.
— Ты сказал, что система Черчилля необитаема, так?
— Верно.
— И ты не отправлял никаких сообщений?
— Ты же знаешь, что нет.
— Ну, вообще-то к нам приближается корабль, — сказал он.
— Интересно, какая-нибудь из систем обороны работает, — попытался установить я. — Мы можем выстрелить в пространство, чтобы привлечь его внимание.
— Не надо. Он не мимо летит, а уже замедляет ход.
Я включил главный монитор. Напарник оказался прав: к нам приближался маленький серебристый кораблик.
— Не вижу его опознавательных знаков, — пригляделся я.
— Да какая разница!
— Если они обнаружили нас, то наверняка заметили, что мы без связи, — сказал я, вытаскивая импульсный пистолет. — Надеюсь, они летят на помощь, но если для грабежа, то будем готовы и к такому повороту. В этом случае, возможно, нам удастся их обезопасить и взять управление кораблем.
Он вытащил свои отжигатель и визговик и положил перед собой на пульт управления.
— Ты когда-нибудь видел такой корабль? — спросил он, когда суденышко подлетело поближе.
— Нет, — признал я. — Видимо, инопланетяне. В Республике вообще нет ничего подобного.
— Он ужасно маленький, — заметил он. — Выглядит как самоделка.
— В любом случае он не сможет взять нас обоих, даже если у него самые самаритянские намерения, — сказал я.
Корабль завис менее чем в миле над астероидом и начал аккуратно опускаться на поверхность. На мгновение показалось, что он приземлится прямо на нас, но он сел ровнехонько рядышком.
Потом мы услышали, нет, почувствовали, как что-то подсоединяется к шлюзу. И через несколько минут я услышал то, чего никогда не ожидал услышать в пространстве космоса — кто-то деликатно постучал в дверцу.
Я приказал створкам открыться, но эта часть оборудования тоже не работала. Наведя импульсник на дверь, я жестом велел Джебедайе открыть дверь вручную.
Он открыл и отступил назад, когда откинулась дверца.
В кабину вошла женщина средних лет с чистыми синими глазами, седеющими каштановыми волосами и крепким тренированным телом. Она была в некоем универсальном комбинезоне, а не в скафандре, и я сообразил, что она состыковала наши корабли.
Она быстро осмотрелась и перевела взгляд на меня.
— Я тоже рада вас видеть, — насмешливо проговорила она, кивая на импульсник, нацеленный на нее. Я опустил оружие, но не убрал.
— Кто вы? — спросил я.
— Вам правду или придумать что-нибудь? — усмехнулась она.
— Вы одна из этих, не так ли?
— А вы Габриэль Мола и Джебедайя Бёрк, — утвердительно произнесла она.
— Как вы узнали, что мы здесь?
— Это так важно? — осведомилась цыганка.
— Хотелось бы узнать перед неизбежной смертью.
— Неизбежной. Но вы, я полагаю, предпочли бы жить.
— Вы имеете какое-нибудь отношение к неисправностям на нашем корабле? — спросил Джебедайя.
— Нет, конечно, — ответила она. — Я знаю, вы мне не верите, но мы вовсе не злобные садисты.
— Ваши друзья цыгане знают, что вы здесь?
— Теперь да.
— Вы здесь, чтобы спасти нас?
— Ну, это следует обсудить.
— И сколько же миллионов кредитов это будет стоить? — ядовито ухмыльнулся я.
— На самом деле вы, Габриэль Мола, как разумное существо немного стоите, — сказала она. — Вы охотитесь за нами безо всякой причины, вы подвергаете нас гонениям, даже несмотря на то что мы не нарушили ни единого вашего закона, вы убеждаете людей не вступать с нами в открытые переговоры и не заключать честные сделки. Нет, вы просто никчемушный представитель человеческой расы. Думаю, за спасение вашей жизни я назначу плату в размере одного республиканского кредита.
