вперед. Не слишком привлекательное зрелище, но, в отличие от Пауля и даже того же Йоопа, этот малаец время от времени снабжал нас хоть какой-то информацией. Это от него мы знали, что поезд окружен пехотной армейской частью (естественно, там были и сотрудники секретных служб), а в Голландии события тоже еще не закончились – приятели наших коричневых братцев все еще удерживали в своих руках захваченное ими представительство Индонезии.
«Что читают там?!» – усмехнулся я про себя.
– «Малого холмика станешь бояться, и препоны будут на дороге, и цветы миндаля опадут, и наестся саранча…»
И наестся саранча… Я покачал головой.
Несколько раз над поездом с ревом проносился армейский вертолет. Если солдаты начнут прыгать прямо на крыши вагонов, Йооп и его напарник вполне успеют нас перестрелять еще до того, как кто-то из солдат, не догадываясь ни о чем таком, рванет, разводя, ручки заминированной малайцами двери.
– Йооп, – позвал вдруг один из фермеров, – Йооп, принеси льда. Мне нужен лед, Йооп.
Малайцы оторопели.
Фермер, щеки его давно потеряли всякий румянец, приподнявшись, повторил:
– Принеси мне лед, Йооп. У меня внутри все горит.
– Хочешь, чтобы тебя обложили льдом? – Йооп, наконец, рассердился.
Фермер-мормон испуганно затряс головой, его белесые брови задергались. Он сразу пришел в себя. Растягивая гласные, он переспросил сам себя: ле-е-ед? Какой ле-е-ед? И потряс головой: он устал, уже ничего не понимает, у него все болит. У меня ноги распухли, сказал он, вот, посмотрите.
Нельзя сказать, чтобы ноги его здорово распухли, но вид у них был далеко не блестящий.
– Послушайте, – шепнул мне из-за спины Шеббса похожий на богомола сухой нелепый старик. – Надо кончать все это.
Я удивленно воззрился на него:
– Как?
– Когда меня привяжут к бомбе, – он кивнул в сторону медных цилиндров, – я крикну вам, чтобы вы ложились, а сам взорву снаряд. Вот будет суеты, – по-старчески обрадовался он, – и вы все разбежитесь.
Я хмыкнул.
– Как вас зовут?
– Дэшил, – с удовольствием ответил старик. – Просто Дэшил. Так меня и запомните.
– Ничего я не стану запоминать, Дэшил – строго сказал я. – А к бомбе вы больше не подойдете. Придумайте, что хотите, я вижу, вы человек с воображением, но к бомбе вы больше не должны подходить, это я вас предупреждаю. – Я намеренно понизил голос. – А если вы ничего не придумаете, Дэшил, и вас поведут к бомбе, я найду способ переломать вам все кости. В вашем возрасте они плохо срастаются. Нас не устраивает память о вас, Дэшил. Если вы спросите – почему? – я отвечу: мы должны заплатить за память о вас своими жизнями, а нас это не устраивает… Я переломаю вам все кости, Дэшил. Вы меня поняли?
– Да, – смертельно обиженный, испуганно пискнул он.
– Ложись!
Это крикнул Йооп.
На этот раз за стенами вагона стреляли по-настоящему. Длинно стучал пулемет, я ясно видел, как его пули разворачивают и рвут обшивку вагонов, коротко рвали воздух автоматные очереди. Но никто в нашем вагоне не лег на пол, никто, кроме старого Дэшила. Было ясно, что солдаты не станут стрелять по заложникам.
– Нас пытаются освободить, – сказал я своему соседу. Мне хотелось поддержать его. – Нас непременно освободят.
– Нет, – не спеша возразил он, – это они застрелили Пауля.
– Солдаты? – не понял я.
– Малайцы, – он продолжал говорить не спеша, так, будто все видел сквозь стены вагона.
– Йооп, – крикнул я, – что там произошло?
Маленький Йооп уже вернулся. С первыми выстрелами он исчез где-то в тамбуре, но уже вернулся. Наверное, он тоже только что стрелял по солдатам. Он, конечно, мог не отвечать мне, но, тем не менее, ответил:
– Это Пауль… Он не выдержал напряжения…
– Сбежал?
Йооп внимательно посмотрел на меня. Его глаза были воспалены. Он не угрожал мне и не запугивал. Он просто сказал:
– Отступников мы убиваем.
– Вы убили его?
– Разумеется.
В вагоне стояла тяжелая тишина.
Потом я спросил:
– А мы?.. Долго вы будете держать нас взаперти?
Йооп ответил:
– Пока не получим гарантий.
Не начинай Великого деяния, не запасясь средствами и уверенностью. Без средств и уверенности ты только приблизишь себя к и без того неизбежной смерти, а это ли не поражение,
Эл?
Альберт Великий, «Таинство Великого деяния» в устном пересказе доктора Хэссопа
Почему я никак не мог выбросить из головы мыслей о Шеббсе? Только потому, что поезд торчал в тех местах, где он потерял свои двести тысяч?
Я отчетливо представлял себе красный осенний лес, Шеббса в его вечном долгополом пальто; как он идет рядом с Джекки и старается поднять настроение приятеля. Они переходят вброд ручьи, поднимаются на холм Мариан-Пойнт, ведь Шеббс приземлился где-то на его краю. А приземлившись там, он еще почти пятнадцать часов разыскивал спрятанный в лесу джип. В высоких шнурованных ботинках хлюпала кровь, болели ноги, мерзко щемило сердце. Шеббс действовал как летчик, сбитый над вражеской территорией. Он знал, что солдаты вот-вот блокируют этот район. Он торопился, старался не оставлять следов. Сжег парашюты, опрыскав их магниевым аэрозолем. Обгоревшие металлические пряжки закопал в землю. На крутой скале, надежно укрытой снизу деревьями, оставил несколько только ему понятных знаков, чтобы позже было легче вести поиски. Позывные джипа били его по барабанным перепонкам, торопили, зато сигналы, исходящие от передатчика, спрятанного в мешке с деньгами, становились все слабее.
Спустившись по склону пологого холма, Шеббс вошел в реку. Ледяная вода усмирила боль в ногах, часа через три он сумел выйти на развилку дорог, обозначенную на карте как Дэдмонз-Галч. Здесь сигналы радиостанции из джипа усилились. Думаю, нелегко было Шеббсу отказаться от немедленных поисков, но он проявил волю и здравый смысл. Главное сейчас было унести ноги.
Взорвав джип, он еще пару суток пробирался на Средний Запад, где, наконец, разыскал знакомого врача, поставившего его на ноги.
Только под осень Шеббс двинулся на поиски денег. С ним был и Джекки. Он видел, что Шеббс полон веры в успех, но, к сожалению, батареи передатчиков, вложенных в пластиковый мешок с деньгами, давно сдохли. Шеббс и Джекки искали наугад и безрезультатно.
Впрочем, Джекки посмеялся. Он не чувствовал себя проигравшим, ведь он собирался окупить пережитое доходами от будущей книги. Шеббса, однако, его настроение раздражало. Однажды, проснувшись, Джекки не нашел Шеббса в палатке. Не было его и в лесу Ушел ли он, обозлившись на приятеля, оставил ли поиски, разочаровавшись, или напротив, решил продолжить их в одиночестве – этого Джекки уже никогда не узнал.
Не думаю, что Шеббсу повезло. Двадцатидолларовые купюры, номера которых, естественно, были зарегистрированы банком, на рынке так ни разу и не всплыли. А где-то через год, играя на берегу реки Колумбия, довольно далеко от того места, где предположительно выпрыгнул из самолета Шеббс, некий
