Двумя днями раньше.
«…все хуже, еще немного, и начнем вцепляться друг другу в глотки. С одной стороны, досаждает невозможность побыть наедине, поскольку чаще всего мы находимся все вместе на станции, где слишком мало места; с другой — нам редко хватает смелости, чтобы пойти куда-нибудь в одиночку, даже если расстояние составляет всего полтора десятка шагов. И дело вовсе не в благоразумии или предписаниях Корпорации, которыми мы порой пренебрегаем, но именно в страхе, самом простом и самом примитивном. Когда ветер усиливается, здесь слышны крики из Бездны, а в воздухе носится пепел и смрад горящих тел. Все постоянно изменяется, и уже само это становится пыткой, поскольку наш разум требует опоры на что-то устойчивое, а здесь ничего такого нет. По крайней мере снаружи, ибо, само собой, есть станция, стоящая на амортизированных опорах и оборудованная датчиками, постоянно отслеживающими состояние почвы. Если поверхность, на которой мы стоим, начнет слишком резко трансформироваться, управляемые компьютерами двигатели поднимут нас и перенесут в более спокойное место. На это требуется множество энергии, но, по крайней мере, у нас есть некоторое ощущение безопасности.
Наш энтузиазм быстро сменился психическим истощением. Вначале мы искренне верили, что именно мы спасем человечество и станем героями. Наивно, да? Теперь же мы попросту устали. Все чаще — когда мы не ссоримся — заходит разговор о возвращении домой. Врата откроются через пять дней (на самом деле здесь нет ни дней, ни ночей, но мы продолжаем отсчитывать время по земному исчислению), и это поддерживает в нас надежду. Нас не пугает даже тот факт, что ситуация на Земле ухудшается с каждым мгновением. Уже когда мы прибыли на Данте-3, дела были плохи, а теперь еще хуже. И тем не менее мы хотим вернуться — пусть другие займут наше место, и пусть они борются за спасение рода человеческого. С нас хватит.
У меня все более или менее прилично. Физически я чувствую себя хорошо, особенно для моего возраста. Мне не советовали отправляться на «тройку», но я настояла, а поскольку мой покойный муж был зачинателем проекта Врат, никто не осмелился мне запретить. Я не жалею о своем решении, несмотря ни на что. Мое душевное состояние куда лучше, чем у остальных, поскольку, будучи лингвистом, я никогда еще не спускалась в Бездну и чаще всех из нашей группы остаюсь одна на станции. Тогда у меня появляется немного времени для себя, и это помогает сохранить равновесие.
Начо Йенг спокоен, что кажется почти неестественным, когда все вокруг кричат. Он постарел в последние дни, а стоит мне заглянуть в его глаза, как я вижу огромную боль и еще большую усталость. Несмотря на это, он все еще в состоянии поделиться с другими своим теплом. Само его присутствие действует на нас успокаивающе. Начо даже не приходится что-либо говорить. И почему я не встретила этого человека тридцать лет назад?
Моана Мерида тоже неплохо держится. Она беспристрастна и безгранично верит в науку…»
София замолчала, не вполне уверенная, стоит ли продолжать. Это был не официальный отчет, лишь личный дневник, но вполне возможно, что когда-нибудь она решится его опубликовать. «Ладно, в крайнем случае сотру неудобные фрагменты», — подумала она.
«Моана Мерида — словно доктор Менгеле в юбке. Господи, как это звучит — все на М… Похоже, я начинаю сходить с ума, если меня забавляют такие вещи. А от этой ассоциации мне никак не избавиться. Ибо какое имя можно присвоить тому, кто называет возгорание в Бездне людей «интересными случаями»?
Что же касается капитана Пеньи, то, честно говоря, до сих пор не знаю, как к нему относиться. Несомненно, он прекрасный солдат, но в его образе «жесткого мужика» есть нечто слегка фальшивое, как будто он носит маску — такую, правда, в которой хорошо себя чувствуешь, но все-таки маску. Я пыталась несколько раз под нее заглянуть, но добиралась лишь до очередных масок — галантного джентльмена, преданно защищающего женщин, любящего мужа, ежедневно посылающего сообщение жене, или богобоязненного христианина, не теряющего веры даже в аду.
Не знаю, скрывается ли где-то под этими масками настоящий Эмилио Пенья, и, честно говоря, меня это перестало волновать. Самое главное, что капитан поддерживает своих подчиненных в хорошей форме (прежде всего имеется в виду душевная кондиция, не физическая). Все они молодые люди — с моей точки зрения, почти дети, которые еще не начали жить, — и никто из них не заслужил того, чтобы оказаться в таком месте. Я мало что о них знаю, поскольку чаще всего они находятся в своей части станции, в общем зале, где играют в карты или в кости. Они напуганы, но притом безгранично верят своему командиру, которому доверяют словно Богу, и за это, пожалуй, я испытываю к Пенье определенную симпатию. Тот, кто вызывает подобные чувства, наверняка порядочный человек.
И наконец, Терри Кассоу, мой брат.
Его состояние хуже всего. Я жалею, что поддалась на его просьбы и поручилась за него. Господи, только попадись мне тот психолог, что дал ему характеристику «эмоционально устойчив», я бы ему все волосы на голове выдрала!
Лалита умерла пять месяцев назад, а он взял с собой Конструкт индивидуальности Тирла, ту самую игрушку для богатых и несчастных, которую люди называют КИТ. Лалита прошла сканирование, когда ей исполнилось двадцать, и никогда его не обновляла, так что теперь они представляют собой своеобразную пару — молоденькая женщина, почти подросток, и седеющий, сморщенный мужчина, который объясняет, что он ее любимый муж, тот самый, которого она помнит полным сил юношей. У меня складывается впечатление, что по прошествии пяти месяцев Лалита все еще не до конца в это поверила и уж наверняка эту перемену не одобрила. Порой, когда она смотрит на Терри, в ее глазах я читаю неуверенность, страх и даже отвращение. Я помню Лалиту с тех времен, когда ей было двадцать — упрямую, сумасбродную девушку из числа тех, кто искренне верит, что свет принадлежит молодым и лучше умереть до тридцати. КИТ, правда, всего лишь голографический, бестелесный дух, но он обладает ее личностью, а та никогда не приняла бы постаревшего Терри.
Подозреваю, что Терри с самого начала об этом знал и перед запуском программы велел внести в нее ряд модификаций. Потому Лалита столь пассивна, не плачет, не кричит, не скандалит, лишь мягко улыбается, когда Терри с ней заговаривает. А говорит он непрерывно, за исключением тех немногих моментов, когда находится за пределами станции, вверяя жену моей опеке. Я ношу браслет Тирла на руке, но редко его активирую — пусть личность Лалиты остается в спящем состоянии, я сыта по горло ее обществом.
Точно так же я сыта по горло — как и все мы — эмоциональным эксгибиционизмом Терри. Его не заботит, слышит его кто-то или нет, а поскольку станция небольшая, нам негде скрыться от потока слов, которые он извергает. Любимая то, любимая это, мы снова вместе, мое сокровище, и все будет хорошо… как будто, черт побери, может что-то быть хорошо, если Лалита мертва. В иной ситуации, возможно, мы бы ему сочувствовали, но сейчас он нас лишь раздражает, захлестывая своими больными эмоциями и вынуждая участвовать в этой пародии на любовь. А за раздражением приходит злость на него и его чертов Конструкт. Я тоже раздражена, но при этом их жалею. Лалиту, поскольку она сперва умерла, а затем изувечили ее личность, и Терри, который отчаянно делает вид, будто модифицированный КИТ — его любящая жена…»
София обессиленно замолчала. Она понимала, что в последнем фрагменте позволила себе дать волю чувствам, и решила в будущем держать себя в руках. Ей нравилось считать себя хладнокровной, рассудительной и уравновешенной.
— Вергилий?
ДА, — компьютер обладал мягким, вызывавшим доверие голосом психоаналитика.
— Запиши это, а потом покажи обзор прессы.
Она была единственной на станции, кто еще следил за поступавшими с Земли новостями. Остальные слишком боялись того, что услышат.
СВЫШЕ ТРИДЦАТИ ТЫСЯЧ УМЕРШИХ В ТОКИО, ОРЛЕАН — ГОРОД ДУХОВ, ЭПИДЕМИЯ ПЕРЕСЕКАЕТ АТЛАНТИКУ, АРМИЯ УМИРОТВОРЯЕТ НЬЮ-ДЕЛИ, ПРОДОЛЖАЮТСЯ РАБОТЫ НАД ВАКЦИНОЙ.
София горько усмехнулась. Продолжаются работы над вакциной! В точности то же самое она слышала, собирая чемодан перед тем, как войти во Врата. С тех пор прошло три месяца, но вакцина так и не появилась.
ЭНКАРНИТ — КАРА, НИСПОСЛАННАЯ НА ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ЗА ЕГО ГРЕХИ? МАССОВЫЕ САМОУБИЙСТВА В…
