Понятно было, что для транспортировки краденого плутония потребуется какой-то агент. Что-то вроде того, как он сам скрытно передавал конверт от одного игрока к другому. Когда после ужина он заговорил об этом с Хитчензом, тот подтвердил его догадку:
— Мы давно знаем, что организованная преступность использует игры вроде Ривет Кутюр для оборота, например, наркотиков. Игра позволяет вербовать курьеров из числа совершенно посторонних людей и выстраивать целые транспортные цепочки; при этом никто из участников не будет знать, что именно он переправляет. К тому же при такой эстафете каждый этап — всего лишь несколько километров, которые легко пройти пешком. А пешеходов наше оборудование способно засечь только случайно. Пеший игрок может заложить передачу в тайник, а то и просто перебросить его через границу своей страны, а другой участник игры найдет пакет по координатам системы глобальной навигации и доставит по следующему адресу…
А еще Геннадий знал, что Ривет Кутюр — это ворота или, точнее, верстовой столб по дороге в Силению. И что между Заклепкой и Силенией есть еще одно место (виртуальное пространство? игровое поле?) — тот самый Оверсэтч, откуда сын Миранды присылал большую часть своих сообщений. И если Ривет Кутюр представляла собой подобие тайного общества внутри обычной цивилизации, то Оверсэтч, существующий только внутри самой Ривет Кутюр, в рамках виртуальной игровой культуры, был игрой внутри игры, то есть тайным обществом внутри тайного общества или, если угодно, заговором внутри заговора.
Хитченз признался, что терпеть не может АР-игры.
— Из-за них теряют эффективность все системы безопасности, которые мы так старательно создавали после 11 сентября, — сказал он. — Буквально все! А происходит это только потому, что в игре человек перестает быть собой и превращается в иную личность. Бывают случаи, когда несколько человек играют за одного и того же героя, передавая его друг другу по цепочке. География теряет всякий смысл, индивидуальность исчезает, десятки и сотни людей во всех уголках планеты превращаются в таких, как Фрагмент… Каким образом в подобных условиях выявлять террористов и пресекать противозаконные операции?
На следующее утро Геннадий поделился своими соображениями с Мирандой, и она мрачно кивнула.
— Ты почти прав, — сказала она (работая в тесном контакте, они давно перешли на «ты» — так было проще).
— Только почти?
— В играх происходит намного больше… всякого. И если ты готов, сегодня мы, быть может, кое-что увидим.
Геннадий был готов. Его наряд, приукрашенный купленными вчера мелочами, позволял ему не слишком выделяться в отфильтрованной очками измененной реальности. Раньше, в обычных онлайн-играх, он выходил на поиски приключений в оцифрованное пространство, оставаясь при этом в безопасности своей комнаты, но сегодня задача была посложнее.
К счастью, все прошло гладко. Миранда с упорством и настойчивостью играла в Ривет Кутюр уже несколько недель, чтобы отыскать сына. Сам Геннадий успешно притворялся, будто все разговоры ведет его герой — сэр Артур Толь; поначалу он еще чувствовал некоторую неловкость, но потом годы игровой практики взяли свое. Они с Мирандой довольно быстро создали целую сеть, связанную невидимыми нитями взаимных услуг и ответственности. Несколько раз они встречали Фрагмента, и Геннадий неожиданно поймал себя на мысли, что его отношения с сираноидом напоминают рутинные контакты с Лейном Хитчензом. Они встречались, Геннадий докладывал о том, что ему удалось узнать, после чего Фрагмент удовлетворенно кивал и снова исчезал на неопределенный срок.
Люди Хитченза взяли Гаврилова с несколькими десятками граммов плутония. Вот и все, что было известно Геннадию о сираноиде; лишь немногим больше знал о нем и Хитченз (так, во всяком случае, утверждал сам детектив). «Кое-что нам удалось вычислить, — сказал он, когда Геннадий стал расспрашивать. — Даниил Гаврилов совершенно не говорит по-английски, зато он очень точно копирует английские слова и предложения, включая интонации и акцент своего кукловода. И это американский акцент. Точнее, его выговор характерен для тихоокеанского побережья Соединенных Штатов. Наши специалисты считают, что это, скорее всего, штат Вашингтон».
«Что ж, это уже кое-что», — заметил Геннадий.
«Кое-что, но не слишком много», — ответил Хитченз с несчастным видом.
Геннадий все чаще и чаще задавал себе вопрос, не может ли оказаться так, что каким-то непонятным образом его нанял не столько Хитченз, сколько сам Фрагмент — и не его одного, но и все МАГАТЭ впридачу. Сказать об этом Хитчензу Геннадий не решался: мысль казалась слишком безумной.
Решительный прорыв, который обещала ему Миранда, не случился ни в первый, ни во второй день их совместной работы. Потребовалась почти неделя упорного труда, прежде чем они встретились за файфоклоком с Пуддльглумом Пудтакером и тот протянул Миранде записку, написанную от руки.
— Это сегодняшние координаты «Бастиона Грифа», — сказал он. — Кормят там отлично, к тому же встреча может оказаться для вас выгодной.
Когда Пуддльглум скрылся за углом, Миранда взмахнула запиской и испустила ликующий вопль. Геннадий удивленно наблюдал за ней.
— В чем дело? — полюбопытствовал он.
— Мы молодцы! — пояснила она. — Ребята Хитченза так и не сумели подобраться к этому месту, а мы это сделали.
— К какому месту? — Геннадий машинально подумал о подпольных заводах, где умельцы собирают из краденого плутония бомбу, или о секретных лабораториях по переработке наркотиков, но Миранда сказала:
— Это ресторан. Атлантский ресторан, — добавила она, увидев выражение его лица. — Продукты в него поступают из Атлантиса и там же готовятся. Едят их только жители города, так что с точки зрения социологии мы сделали огромный шаг вперед. В каждом человеческом сообществе, — разъяснила Миранда, — существуют своеобразные «членские взносы», которые, впрочем, выплачиваются не деньгами, а лояльностью. К примеру, чтобы подтвердить свою преданность той или иной религии, людям приходится проходить специальные обряды, отрекаясь от мирской собственности, оставлять семьи… В широком смысле человек как бы принимает на себя обязательство жить по определенным правилам, и чем строже эти правила, тем сплоченнее и стабильнее является данное сообщество.
— Что-то тут не вяжется, — заметил Геннадий. — По-твоему выходит, что чем меньшей свободой люди пользуются, тем они счастливее. Так, что ли?
Миранда пожала плечами.
— Происходит своего рода обмен… Как бы тебе объяснить? Ты отказываешься от каких-то незначительных вещей, которые тебе нравятся, в обмен на что-то большее, что способно принести тебе настоящее счастье. Для многих это не слишком большая жертва — уж ты мне поверь. Что касается игр типа Ривет Кутюр, то для них основным способом выразить лояльность является стремление подняться на самый высокий уровень. А мы только что поднялись на уровень, на котором нам открылся доступ в «Бастион Грифа».
Геннадий прищурился.
— И почему это так важно?
— Потому что «Бастион» — ворота в Оверсэтч. Так сказал мне Фрагмент.
Для визита в «Бастион» надо было принарядиться, поэтому им пришлось вернуться в отель. Геннадий впервые надел купленный Мирандой полный игровой костюм, разумеется, в стиле стимпанк. Состоял он из узких брюк и пиджака в тонкую светлую полоску, а также черного шелкового жилета с вышитым черными же нитками драконом. Кроме обычного ремня Геннадию пришлось надеть свисающий на бедра кожаный инструментальный пояс со множеством карманов, петель и карабинов. Дополняли картину белые туфли с черными лакированными мысами и черный котелок. Миранда посоветовала ему смазать волосы бриллиантином и гладко зачесать назад.
Чувствуя себя довольно неловко, Геннадий вышел из своей комнаты, Миранда уже ждала его. Она была в длинной черной юбке и каком-то странном корсете, который казался отлитым из чугуна. Из-под
