— Не глупи, — рассудительно заметил Двацветок. — Ты когда-нибудь слышал о пряничном матрасе?
Ринсвинд застонал. Он думал о еде — точнее, о еде в Анк-Морпорке. Странно, но эта старая дыра, по мере того как он от нее удалялся, виделась ему все более и более привлекательной. Ему достаточно было закрыть глаза, чтобы представить себе — во всех аппетитных подробностях — рыночные прилавки с национальными блюдами сотен различных культур. Там можно было отведать “трясучку” или суп из плавников акул, настолько свежий, что пловцы и близко к нему не подойдут, а…
— Как по-твоему, я мог бы купить этот дом? — спросил Двацветок.
Ринсвинд помедлил. Прежде чем ответить на неожиданный вопрос туриста, нужно было как следует подумать, и это обязательно окупалось.
— Зачем? — осторожно сказал он.
— Ну в нем прямо-таки пахнет архаикой.
— А-а.
— А что такое архаика? — спросил гном, с опаской принюхиваясь и всем своим видом показывая, что он, Свирс, тут ни при чем.
— По-моему, какая-то коза, — ответил Ринсвинд. — В любом случае, ты не можешь купить этот дом, потому что тебе не у кого его купить…
— Мне кажется, я мог бы это устроить, от имени совета леса, разумеется, — перебил Свирс, стараясь не встречаться с волшебником взглядом.
— ..Да и как ты потащишь его с собой? В Сундук-то ты его не запихнешь!
Ринсвинд кивнул на Сундук, который лежал у огня и совершенно непостижимым образом ухитрялся быть похожим на удовлетворенного, но готового к прыжку тигра. Волшебник быстро перевел взгляд обратно на туриста. Лицо его вытянулось.
— Не запихнешь? — с сомнением повторил он.
Он так и не смог освоиться с фактом, что внутреннее пространство Сундука, в отличие от внешней оболочки, находится совсем в ином мире. Это был всего лишь побочный продукт сундуковой необычности, но Ринсвинду бывало не по себе, когда он видел, как Двацветок до отказа набивает Сундук грязными рубахами и старыми носками, а потом открывает крышку и под ней оказывается стопка восхитительно свежего белья, от которого слабо пахнет лавандой. А еще Двацветок покупал уйму самобытных местных поделок — или, как выражался Ринсвинд, хлама, — и даже семифутовый церемониальный шест для щекотки свиней помещался в Сундуке совершенно свободно, нигде не выпирая.
— Не знаю, — сказал Двацветок. — Ты волшебник, тебе лучше знать.
— Ну, в общем, багажная магия — это высокоспециализированное искусство, — пояснил Ринсвинд. — Да и гномы вряд ли согласятся продать домик, ведь это.., это… — он порылся в словах, которым его научил сумасшедший турист, — это достопримечательность.
— А что это значит? — заинтересованно спросил Свирс.
— Это значит, что такие, как он, будут толпами валить сюда, чтобы посмотреть на этот домик, — ответил Ринсвинд.
— Почему?
— Потому что… — Ринсвинд снова задумался в поисках подходящих слов, — он оригинальный. Гм, старосветский. Фолькло-ристичный. Э-э, восхитительный пример исчезнувшей разновидности народного творчества, впитавшей в себя традиции давно прошедших времен.
— Да ну? — удивился Свирс, обалдело оглядывая домик.
— Ага.
— Все это?
— Боюсь, что да.
— Я помогу вам собрать вещи. Ночь медленно тянется дальше под покровом нависающих облаков, которые закрывают большую часть Диска.., оно и к лучшему, потому что, когда покров рассеется и археологи как следует рассмотрят небо, они будут очень рассержены.
А в различных частях леса отряды волшебников плутают, ходят кругами, прячутся друг от друга и нервничают, потому что каждый раз, когда они натыкаются на дерево, оно перед ними извиняется. Но каким бы неуверенным ни было их продвижение, кое-кто из них подошел к пряничному домику совсем близко…
Но сейчас самое время вернуться к расползшимся во все стороны постройкам Незримого Университета и, в частности, к покоям Грейхальда Спольда, на данный момент старейшего волшебника на Диске. Причем, Грейхальд преисполнен решимости оставаться таковым и дальше…
Однако только что ему довелось испытать крайнее удивление и огорчение.
В течение последних нескольких часов он был очень занят. Да, он был глух и не слишком сообразителен, но престарелые волшебники обладают хорошо развитыми инстинктами выживания и знают, что когда высокая фигура в черном плаще и с последней новинкой из области сельскохозяйственных инструментов начинает бросать на вас задумчивые взгляды, тут нужно действовать быстро. Слуги были отпущены. Двери запечатаны пастой, изготовленной из растертых в порошок мошек, а на окнах вычерчены защитные октограммы. На пол нанесены редкими и пахучими маслами сложные узоры, очертания которых режут глаз и позволяют предположить, что художник был пьян или прибыл из какого-то другого измерения, а возможно, и то и другое сразу. В самом центре комнаты Красуется восьмикратная октограмма Удержания, окруженная красными и зелеными свечками. А посреди нее стоит ящик, сделанный из древесины сосны кучерявой, которая доживает до глубокой старости. Ящик этот выстлан алым шелком и снабжен дополнительными защитными амулетами. Грейхальд Спольд знает, что Смерть его ищет, и поэтому потратил много лет на создание неприступного убежища.
Он как раз установил замысловатый часовой механизм замка на нужное время и, закрыв крышку, откинулся на подушку в приятном сознании того, что здесь ему обеспечена абсолютно надежная защита от самого неумолимого из всех врагов. Но он совсем забыл, насколько важную роль могут играть в предприятиях подобного рода вентиляционные отверстия…
И рядом с ним, у самого его уха, чей-то голос только что сказал:
— ТЕМНОВАТО ЗДЕСЬ, А?
* * *
Пошел снег. Леденцовые окна пряничного домика ярко и весело сияли на фоне темноты.
С одной стороны полянки зарделись три крошечные точки алого света, и послышался сдавленный грудной кашель.
— Заткнитесь! — зашипел волшебник третьего ранга. — Нас услышат!
— Кто услышит? От парней из Братства Очковтирателей мы ускользнули на болотах, а эти придурки из Почтенного Совета Провидцев все равно пошли не в ту сторону.
— Ага, — сказал самый младший волшебник, — но кто с нами постоянно разговаривает? Я слышал, что это магический лес, здесь полно гоблинов, волков и…
— Деревьев, — закончил чей-то голос из темноты высоко наверху. В нем присутствовало нечто такое, что позволяло описать его только как “древесный”.
— Ага, — подтвердил младший волшебник. Он затянулся окурком и вздрогнул.
Предводитель отряда высунулся из-за камня и осмотрел домик.
— Ну ладно, — он выколотил трубку о подметку одного из своих семимильных сапог, который в ответ протестующе заскрипел. — Врываемся, хватаем и исчезаем. Все ясно?
— А ты уверен, что там люди? — нервно спросил младший волшебник.
— Естественно, уверен, — огрызнулся предводитель. — А ты кого думаешь найти? Трех медведей?
— Там могут оказаться чудовища. Это как раз такой лес, в котором водятся чудовища.
— И деревья, — добавил из ветвей дружелюбный голос.
— Ага, — осторожно сказал предводитель.
* * *
Ринсвинд с опаской посмотрел на кровать. Довольно милая маленькая кроватка из твердой тянучки, инкрустированной карамелью. Он предпочел бы ее съесть, а не спать на ней, кроме того, у кровати был такой вид, словно кто-то ей уже пообедал.
