историю. После нее была еще Вера; его возбудила ее холодная неприступность: захотелось расколоть тот крепкий орешек. Впрочем, про нее Роберт ничего не мог знать.
– Как ты считаешь, мне потребуется адвокат? – спросил он.
Роберт повернулся к нему с недоуменным видом:
– Зачем? С чего ты взял?
– Потому что к делу подключилась криминальная полиция.
– Думаю, в таких случаях это стандартная процедура, – ответил Роберт, не сводя глаз с Йона.
Его взгляд напомнил ему Шарлотту. Она точно так же смотрела на него в кухне сегодня утром, когда требовала, чтобы он объяснил причину своей холодности.
– Да, полицейские тоже так сказали, – согласился Йон. – Но мне не хочется наделать каких-либо ошибок.
– А что? Неужели тут не все чисто?
– Ты намекаешь, что я мог ее?… Ты совсем спятил? – искренне возмутился Йон. В самом деле, единственное, в чем он мог себя упрекнуть, так это в желании уйти от Шарлотты. Но только он ни за что не признается в этом Роберту.
– Тогда я не понимаю, с какого перепуга тебе нужен адвокат. – Лицо Роберта исказилось. Такой гримасы Йон прежде у него не видел. Это была не усмешка, скорее попытка скрыть слезы.
Йону стало ясно, что Роберт возложит на него вину, – пусть косвенную, – если узнает какие-либо подробности их дневной ссоры. В самом деле, не заговори Йон о разводе, Шарлотта не напилась бы среди бела дня, – причинная связь двух этих фактов была очевидна.
– Ты уже позвонил в похоронное бюро? – поинтересовался Роберт.
– Нет, решил дождаться тебя, – ответил Йон. – В моей голове до сих пор не укладывается, что Шарлотты нет. – Тут он вспомнил, как сидел после звонка Роберта в красном кресле, с котом на коленях, и не сводил глаз с места, куда совсем недавно упала жена. Потом в его мысли вторглась Юлия, как она лежала на синей простыне, как металась ее голова из стороны в сторону. Думать о ней было хорошо, гораздо лучше, чем о Шарлотте. Из этих прекрасных воспоминаний его вырвал звук дверного звонка.
Роберт сел в гостиной за секретер Шарлотты и позвонил в знакомое похоронное бюро, – в прошлом году его владелец, господин Пельхау, занимался погребением его матери. Пельхау изъявил готовность приехать на следующее утро на Бансграбен и обсудить с Йоном все детали и формальности. Кроме того, он обещал связаться с полицией и узнать, когда может состояться церемония похорон. На основе собственного опыта, он предположил, что труп могут выдать в середине следующей недели.
На улице светило солнце, легкий ветерок шевелил голые ветви плодовых деревьев. На яблоне висела кормушка для птиц; минувшей зимой ее так никто и не наполнял крошками и зернами. Йон стоял у окна и слушал вполуха, как Роберт обсуждает подробности траурной церемонии; он был воплощением надежности, и Йон ни на секунду не сомневался, что его друг организует все наилучшим образом.
Йон кивнул ему и пошел наверх. Дверь в спальню Шарлотты была распахнута настежь. Постель не убрана, рядом с подушкой валялся скомканный носовой платок. Значит, она плакала, когда вернулась к себе после их ссоры. Вероятно, уже предчувствовала, что случится дальше? А потом, когда падала с лестницы, – какие мысли мелькали в затуманенном алкоголем мозгу? Вдруг ее последняя мысль была о нем? И жена прокляла его?
Он притворил дверь, прошел в ванную, снял майку и вымылся до пояса. Войдя в свою комнату, постоял у бельевого шкафа и принял решение в пользу черной рубашки.
Снова спустился на кухню и наполнил кошачью миску. Колумбус уже ждал своего обеда. Не похоже, чтобы он тосковал по умершей хозяйке.
Вошел Роберт. Потянулся и потер спину – с юности у него были проблемы с позвоночником, точней, с межпозвоночными дисками.
– Мы должны составить список тех, кого нужно оповестить, – сказал он. – Твоего директора, например. Твою сестру. А еще кузину Шарлотты, как там ее зовут?
– Аннеми, – ответил Йон. – Может, дело это подождет до завтрашнего утра? И пожалуйста, давай обойдемся без Ютты, у меня нет ни малейшего желания видеть ее крокодиловы слезы. Она терпеть не могла Шарлотту, ты ведь сам знаешь.
– Вы совсем не поддерживали контактов?
– Я не видел в этом смысла. – Тут Йон вспомнил, что Роберт лет в шестнадцать или семнадцать влюбился в его сестру, которая была на год моложе. Роберт настолько потерял голову, что копил карманные деньги, чтобы подарить ей на день рождения долгоиграющую пластинку, Мирей Матье. Ютта вечно слушала ее пронзительные песни, а одно время носила такую же прическу, как любимая певица. Даже хотела покраситься в черный цвет, только родители не разрешили.
– Что ж, как знаешь, – отозвался Роберт. – Тогда отправь ей простое сообщение в траурном конверте. А твой директор?
– Немедленно поставлю его в известность. – До похорон он не пойдет в школу, а значит, не сможет увидеть Юлию. Три бесконечных дня. Если не больше.
– Давай, я что-нибудь приготовлю, – предложил Роберт. – Например, лапшу.
Йон вдруг осознал, что очень голоден. Кроме банана и йогурта после утренней пробежки, он еще ничего не ел.
– В холодильнике, кажется, лежит говяжье филе, – сказал Йон. – Она хотела сделать сегодня вечером фондю. – Его голос прозвучал сипло, а колени внезапно задрожали и подогнулись, так что пришлось схватиться за мойку. Вероятно, от голода, подумал он.
Роберт подошел к нему и положил руку на плечо.
– Ничего-ничего, – ласковым тоном произнес он. – Все перемелется. Самое главное, держись сейчас за
