— Часть серебра я использовал для того, чтобы смастерить себе новую руку, в чем мне помогли несравненные познания по части рычагов и точек опоры. Рука начала действовать. После того как я создал первую великую Световую Дамбу вместимостью пятьдесят тысяч часов дневного света, племенной совет Нефа одарил меня превосходными шелками, а потом приказал перерезать мне сухожилия, чтобы я не убежал. В результате из этого шелка, а также некоторого количества бамбука, я построил летательную машину, на которой спустился с высокой башни, являющейся моей тюрьмой.
— И вскоре ты очутился в Крулле, — сказал архиастроном. — Знаешь, я не могу избавиться от ощущения, что в других занятиях риска куда меньше. Вряд ли тебя предадут смерти в рассрочку за выращивание салата, к примеру. Почему ты упорно возвращаешься к своему ремеслу?
Златоглаз Дактилос пожал плечами.
— Потому что я в нем мастер. Архиастроном снова взглянул на бронзовую рыбу, которая сияла, как гонг, в свете полуденного солнца.
— Какая красота, — пробормотал он. — Единственная в своем роде. Ну, Дактилос, напомни мне, что я пообещал в награду за это творение?
— Ты попросил меня спроектировать рыбу, которая могла бы плавать по морям пространства, что лежат между мирами, — произнес главный ремесленник. — В обмен на это.., в обмен…
— Да? Моя память уже не та, что раньше, — промурлыкал архиастроном, поглаживая теплую бронзу.
— В обмен, — без особой надежды продолжал Дактилос, — ты обещал отпустить меня на свободу и воздержаться от отрубания каких бы то ни было конечностей. Я даже не прошу у тебя сокровищ.
— Ах, да. Что-то припоминаю, — кивнул старик, но потом, подняв руку, добавил:
— Так вот, я солгал.
В воздухе пронесся еле слышный шелест, и златоглазый ремесленник пошатнулся. Опустив глаза на торчащий из груди наконечник стрелы, он устало кивнул. Из уголка его рта скатилась струйка крови.
В полной (если не считать гудения нескольких кружащих в ожидании мух) тишине серебряная рука медленно поднялась и ощупала стрелу.
Дактилос крякнул.
— Дрянная ковка, — сказал он и опрокинулся навзничь.
Архиастроном толкнул тело ногой и вздохнул.
— Как полагается, когда умирает главный ремесленник, мы почтим его память кратким периодом траура. — Он проследил взглядом за навозной мухой, которая уселась было на золотой глаз, но, озадаченная, вспорхнула и улетела прочь. — Все, траур закончен. Достаточно.
Знаком он приказал рабам унести тело и спросил:
— Рептилеонавты готовы?
Главный распорядитель запуска протолкался вперед.
— Так точно. Твое Светлейшество.
— Подобающие молитвы произносятся?
— Именно так. Твое Светлейшество.
— Сколько осталось до дверей?
— До окна запуска, — осторожно поправил главный распорядитель. — Три дня, Твое Светлейшество. Хвост Великого А'Туина придет в наиблагоприятнейшее положение.
— Следовательно, нам остается только подыскать подходящие кандидатуры на роль жертв, — заключил архиастроном.
Главный распорядитель поклонился:
— Океан нам их обеспечит.
— Как всегда, — улыбнулся старик.
* * *
— Если бы ты умел прокладывать курс…
— Если бы ты мог нормально держать руль…
Палубу захлестнула волна. Ринсвинд и Двацветок посмотрели друг на друга.
— Вычерпывай давай! — в один голос крикнули они и схватились за ведра.
Спустя некоторое время из залитой водой каюты снова просочился голос Двацветка:
— Не понимаю, я-то в чем виноват? — сказал турист, подавая наверх очередное ведро, которое волшебник тут же вылил за борт.
— Ты должен был нести вахту, — огрызнулся Ринсвинд.
— Может, ты забыл, но именно благодаря мне мы удрали от работорговцев, — заметил Двацветок.
— Я предпочел бы стать рабом, чем трупом, — парировал волшебник.
Вдруг он выпрямился и озадаченно уставился на море.
Этот Ринсвинд сильно отличался от того волшебника, который месяцев шесть назад спасался бегством из пылающего Анк-Морпорка. На теле его появилось больше шрамов, а за плечами осталось больше путешествий. Он побывал в Пупземелье, открыл для себя любопытные обычаи многих колоритных народов — неизменно приобретая в процессе все новые шрамы, — и даже в течение нескольких незабываемых дней плыл по легендарному Обезвоженному океану, который располагался в самом сердце невероятно засушливой пустыни по имени Великий Неф. В намного более холодном и мокром море он видел плавающие горы льда. Он катался верхом на воображаемом драконе. Он чуть было не произнес самое могущественное заклинание на Диске. Он…
…Расстояние до горизонта определенно сократилось.
— Гм? — сказал Ринсвинд.
— Я говорю, нет ничего хуже рабства, — повторил Двацветок.
Его рот изумленно раскрылся — Ринсвинд забросил свое ведро далеко в море и тяжело опустился на залитую водой палубу. Лицо волшебника посерело.
— Послушай, да, я был не прав, я проглядел риф, но наша лодка тонуть не собирается, а значит, рано или поздно мы обязательно наткнемся на какую-нибудь землю, — успокаивающе сказал Двацветок. — Это течение наверняка принесет нас куда-нибудь.
— Ты на горизонт посмотри, — бесцветным голосом посоветовал Ринсвинд. Двацветок прищурился.
— Горизонт как горизонт, — изрек он спустя пару минут. — Признаю, его вроде бы стало
— Это из-за Краепада, — объяснил Ринсвинд. — Нас несет за Край света.
Наступила долгая тишина, нарушаемая только плеском волн о борта полузатопленной медленно кружащейся лодки. Течение заметно усилилось.
— Вот почему мы налетели на риф, — добавил Ринсвинд. — Ночью мы сбились с курса.
— Перекусить не хочешь? — спросил Двацветок, начиная рыться в узелке, который он привязал к лееру, подальше от сырости.
— Да ты что, не понимаешь? — рявкнул Ринсвинд. — Мы падаем за Край, будь он проклят!
— Мы можем что-нибудь изменить?
— Нет!
— Тогда не вижу смысла паниковать, — спокойно сказал Двацветок.
— Я
— Вот бы сейчас иконограф! — подхватил Двацветок. — Однако он остался на работорговческом судне вместе с остальными вещами, которые находились в Сундуке… — Там, куда мы направляемся, сундуки тебе не понадобятся, — успокоил Ринсвинд.
Его плечи обмякли, и он мрачно уставился на виднеющегося вдали кита, который имел неосторожность заплыть в идущее к Краю течение и теперь пытался выбраться. На укоротившемся горизонте просматривалась какая-то белая полоса, и волшебнику почудилось, что до его ушей донесся отдаленный рев.
— А что происходит после того, как корабль свалится за Краепад? — спросил Двацветок.
— Да кто его знает…
— Может быть, мы проплывем через пространство и причалим к какому-нибудь другому миру. — В глазах
