– Человек слушает ледоход, - ответил Андрей.
– Ледоход и вместе можно слушать.
– Вот мы и слушаем вместе.
– Не всегда так получается, - сказала девушка и встала рядом с Андреем. - Однажды я видела здесь человека, и мне показалось, что вместе с ним можно слушать ледоход. Человек сидел на берегу и рисовал это озеро. Я стояла и ждала. Он закончил свою работу, и я окликнула его. И поманила пальцем. Он подошел. И я показала ему, как слушают ледоход. Я низко наклонилась к воде и сделала вид, что внимательно слушаю. Он тоже стал слушать. И некоторое время слушал. А потом ни с того ни с сего стал бить каблуками по льдинам. Я взяла и ушла.
Девушка присела, подняла небольшую льдинку. Льдинка блестела на ладони. Девушка высоко подбросила льдинку, та упала на берег и рассыпалась на множество кристаллов.
Из леса выбежала красная лиса, схватила большой сверкающий кристалл и побежала вдоль берега, высоко подпрыгивая.
Потом лиса встала на задние лапы, подкинула кристалл, а сама отскочила в сторону. Кристалл покатился по земле и начал рассыпаться. Лиса уставилась на девушку и села. Девушка двинулась к лисе. Тогда лиса вскочила, подбежала к воде, выхватила другой кусок льда и убежала в лес.
– Какая же это лиса?
– Это и есть лиса, - сказала девушка.
– Зачем лисе лед?
– А зачем синице море поджигать?
Кто-то шел той стороной Маленца и напевал:
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
В наступающих сумерках человека видно не было, и пение как бы само собой двигалось вдоль озера.
– Сейчас бы лодку да на разлив выплыть, - сказал Андрей.
– А за мысом стоит лодка. Кто-то забыл или оставил. Все равно водой поднимет и унесет.
– Так она чужая.
– Тут ничего чужого нет. - Девушка взяла Андрея за РУКУ- Там сосед у меня совсем обиженный сидит, - сказал Андрей.
– Он сам себя обидел, - сказала девушка. - Нельзя таким недобрым быть. А людям надо верить. Хороших людей больше, чем плохих. Может, хоть это на пользу ему пойдет.
– У него на ветке этой уже листья распустились. Цвет набирает. А он руку все полотенцем заматывает. Всем говорит, что кипятком обварил. И приемник свой забыл. И телевизор не смотрит.
– А хорошо ведь это. - Девушка улыбнулась.
– Конечно, хорошо. Да жаль старика.
– Глупый он. Ему бы радоваться надо. Ну ладно. Вот уедешь отсюда, тогда и отпадет ветка. Пусть он тогда и телевизор палит, и приемник свой крутит.
– Уезжать мне отсюда совсем не хочется, - сказал Андрей.
– Уезжать надо. - Девушка невесело наклонила голову. - Ну хорошо. Сегодня ночью заморозок ляжет, и весь цвет у него на ветке побьет. Только пусть он не гудит приемником да телевизором, пока не уедешь.
– Не хочется мне уезжать, - опять сказал Андрей.
Впереди в сумерках замаячила лодка. Она стояла на берегу. Но вода уже подмывала ее и покачивала. Лодка еле держалась у берега.
Теперь трудно было все это назвать просто разливом. Расстилалось море. И в низкой тьме ночи светились острова.
– Много лет назад я рыбачил здесь как-то с друзьями, - начал Андрей рассказывать. - Смешная получилась рыбалка. Взяли невод. Разлив большой тоже был. Только закинули, зацепился невод. Еле отцепили. Зашли в Маленец. Закинули. Опять зацепились. Мучились, мучились. Невод пустой, конечно. Отплыли под усадьбу. Тянем. Тяжело. Как бурлаки тащим. Вытянули - перепугались. Уж не мертвую ли скотину выволокли? Какая-то странная кочка в неводе. Раздирали ее, раздирали. Только одного линя нашли. Зато громадный. В руках так и бьется. Бросили рыбалку - и домой.
– Так оно и должно было быть, - сказала девушка.
– Может быть, - согласился Андрей. - А ночью на веранде спали да и линя тут бросили. Только задремлешь, вроде кто-то вздыхает. И зубами скрипит. Собака, что ли, пробралась? Свет зажгли: нет никакой собаки. Опять легли. Снова кто-то вздыхает. С рассветом глядим, а это линь на полу дышит, движется. Положили его в ведро и выпустили в Сороть.
– Уплыл?
– Сначала на боку долго лежал. Потом встрепенулся - и от берега. Все же вернулся, поглядел на нас, дал круг - и в глубину.
– Ты ведь не жил здесь тогда.
– Да, я тогда учился уже. Но приезжал сюда. В деревне я жил раньше. За Волгой. Сено косил, пахал. С матерью мы жили. Колодец был у нас. Помню, на хутор к нам девушка одна зашла. Заезжая. Туча большая в небе стояла. Такие тучи у нас перевалами называют.
– Перевалами?
– Да. Потому что стоит, стоит, а потом куда-нибудь перевалится… И девушка к нам на хутор пришла из- под тучи.
Андрей сидел на корме, девушка - на самом носу лодки.
Весла лежали на бортах. Девушка руки заложила за голову.
– Ты полюбил ее? - спросила девушка.
– Я бы ее полюбил. Таких я тогда еще не видел.
– Что же вам помешало?
– Да ничего особенно. У нее жених оказался. И приехал.
На пригорке в усадьбе начал бить колокол. И каждый удар колокола уходил в свою, особую сторону. И далеко уходил он, и пропадал в своей стороне навсегда. На усадьбе вспыхнул огонек. Вспыхнул и погас. И опять вспыхнул.
– Няня со своей лучиной, - сказала девушка.
За Маленцом опять послышался голос:
Спой мне песню, как синица
Тихо за морем жила;
Спой мне песню, как девица
За водой поутру шла.
– Значит, уедешь скоро, - сказала девушка задумчиво.
– Не хочется мне уезжать. Давай уедем вместе.
– Я никуда не могу отсюда уехать. - Девушка положила руки на колени.
– Поедем.
– Нет. А тебе ехать надо.
– Мне здесь так спокойно. - Андрей нагнулся и зачерпнул за бортом пригоршню воды.
Выпил воду.
Девушка тоже зачерпнула пригоршню за другим бортом.
Тоже выпила.
– Теперь тебе уже не будет спокойно, - сказала она грустно.
– А тебе? - спросил Андрей.
